Прокурор попросил ее рассказать, при каких обстоятельствах Дебби Саймонс была уволена с работы. Хатти Мейер объяснила, что с некоторых пор в парфюмерном отделе каждый раз во время учета обнаруживалась недостача товаров. Пропадали флаконы духов и импортной туалетной воды. В течение одного месяца потери составили около ста пятидесяти долларов. По приказу дирекции был установлен негласный контроль, в результате чего в кармане висевшего в шкафу пальто Дебби Саймонс обнаружили флакон французских духов. По просьбе миссис Мейер дирекция решила не возбуждать дело. Виновница была незамедлительно уволена.

На этот раз Тим не отказался от вопросов.

— Миссис Мейер, — спросил он, — видели ли вы, как Дебби Саймонс украла этот флакон духов?

— Нет, не видела.

— Но вы считаете ее виновной?

— Меня никто не просил, чтобы я сказала, виновна она или невиновна. Прокурор спросил меня только о том, при каких обстоятельствах она была уволена. Я рассказала об этом.

— Вы меня удивляете, — сказал Тим Форти, добродушно поглядывая на миссис Мейер. — В иных условиях, правда, менее официальных, вы не скрывали своего мнения относительно случившегося.

Хатти Мейер нервничала все сильнее. И все больше напоминала жирного карася на сковородке. Есть люди, которые панически боятся свидетельствовать перед судом. В данном случае было похоже, что сегодня она окончательно истреплет свои перчатки.

Я присматривался к ней с интересом. Она разнервничалась до такой степени, что даже не заметили подвоха, скрытого в вопросе Тима.

— А кто еще мог украсть, если не она? — выпалила Хатти Мейер, не подумав, что тем самым отвечает на предыдущий вопрос. — Я знаю всех моих продавщиц много лет, а эта девочка проработала у нас едва шесть месяцев.

— Питаю надежду, что присяжные оценят этот факт как достаточную улику, свидетельствующую о виновности моей клиентки! — сказал Тим с явным злорадством.

— Мне кажется, что вы отдаляетесь от сути дела, — вмешался судья Корнуоллис. — Кража в парфюмерном отделе — это только отправная точка для этого процесса. Она определяет мотив к совершению преступления, которым руководствовалось обвинение.

— Ваша честь, — вмешался прокурор, — мне кажется, что уважаемый защитник путает рассматриваемое дело. Кража духов не является мотивом преступления. Мотив преступления — это увольнение Дебби Саймонс с работы. Позволю себе также напомнить, что Дебби Саймонс предстала перед судом отнюдь не за кражу духов.

Вы можете себе представить такое? Виновна или невиновна, это не имеет никакого значения. Важным является то, что эта девочка имела повод, чтобы вместе со своим парнем убить Арнольда Эбинджера. Любопытная логика, не правда ли?

Хатти Мейер заключила список свидетелей обвинения, и прокурор Митчелл счел необходимым подытожить сказанное ими.

— Я намеренно вызвал на сегодняшнее заседание суда минимальное число свидетелей обвинения, — начал он. — Вполне достаточно было вызвать только тех, кто мог с полной очевидностью подтвердить, что Дебби Саймонс и ее приятель имели причины ненавидеть Арнольда Эбинджера. В их глазах он был боссом, выбросившим на улицу молодую девушку. Самьюэл Бриггс рассказал вам о том, как обвиняемые в течение нескольких дней подстерегали свою жертву. Лейтенант Трэнт, защитник закона и порядка, только что детально проанализировал все это. Уважаемые присяжные заседатели, дамы и господа! Эти молодые люди, вопреки их запирательству, виновны в убийстве Арнольда Эбинджера! Вам предстоит решить, можно ли в отношении них говорить о смягчающих обстоятельствах. Но как гражданин и как окружной прокурор я должен напомнить, что Майкл Доулейн и Дебби Саймонс убили не только Арнольда Эбинджера. Они явились также причиной смерти молодой негритянки, которая погибла на следующий день во время беспорядков на том берегу реки. Пытаясь переложить ответственность за свой поступок на террористическую негритянскую организацию, они нарушили мир в нашей стране. Они восстановили друг против друга оба наши сообщества — белых и цветных. Присяжным не следует забывать обо всем этом! Только благодаря напряженной работе лейтенанта Трэнта, увенчавшейся арестом обвиняемых в течение семидесяти двух часов после совершения убийства, мы избежали самого худшего — более опасных беспорядков, которые могли закончиться еще трагичней и привести к настоящей катастрофе.

Прокурор сел. Присяжные кивали головами. Я ждал, что в зале прозвучат аплодисменты. Все без исключения поняли, к чему призывал прокурор.

Он заявил недвусмысленно: если вы хотите, чтобы негры оставили вас в покое, подтвердите, что эта пара молодых неудачников убила Эбинджера. Приговорите их к любому наказанию. Это не имеет никакого значения. Главное, чтобы всем стало известно, что преступление совершили белые.

Удовлетворенный ходом развития событий и надлежащей реакцией как публики, так и присяжных, судья Корнуоллис объявил перерыв.

Я видел взгляд Майкла Доулейна, брошенный в сторону Тима Форти. Он был полон презрения и ненависти. Я на его месте тоже считал бы, что все, как негры, так и белые, заинтересованы в том, чтобы сделать из него и его подруги козлов отпущения.

Началось третье заседание суда. В зале не было ни одного свободного места. Мои дорогие сограждане начитались газет, наслушались радио, насмотрелись телепередач. Они узнали, что убийц Арнольда Эбинджера защищает негр, и незамедлительно припомнили, что в первые минуты в этом убийстве обвиняли «Черных пантер».

Все это не могло не пробудить огромный интерес к процессу. Сюда примчались все домохозяйки, мужья которых в это время вкалывали в поте лица, чтобы обеспечить семью до конца месяца. Среди присутствующих я заметил много моих собратьев. Снова состоялся тот же церемониал: присутствующие стоя и в молчании выслушали вступительное слово судьи Корнуоллиса, не поскупившегося на сентенции. Наконец он объявил о продолжении разбирательства и предоставил слово защите.

Передо мной сидела молодая пара с выражением опустошенности на лицах. Они знали, что в этот день решается их судьба. И уже не доверяли никому. Вчера прокурор с превеликой ловкостью делал все, чтобы им не задавали вопросы. Ему было нужно, чтобы Майк и Дебби до того, как начнут давать показания, уже восстановили против себя весь город.

Все ожидали, что Тим Форти захочет, чтобы обвиняемые выступили в роли свидетелей на собственном процессе. Но тут же последовала сенсация: адвокат заявил, что сперва он выступит сам, а потом будут заслушаны свидетели защиты.

В своем выступлении Тим рассмотрел обстоятельства, при которых было найдено тело Арнольда Эбинджера, и описал ход событий того дня.

— Уважаемые присяжные заседатели, дамы и господа! — сказал он. — Шериф О’Мэлли и лейтенант Трэнт, исполняя свой долг, немедленно прибыли на виллу Эбинджеров. Там их ждала глубоко взволнованная вдова Арнольда Эбинджера. Она показала им найденное ею накануне в письменном столе своего мужа письмо с угрозами и сказала, что это письмо было причиной того, что ее муж был расстроен и заметно нервничал в течение нескольких последних дней. И что же произошло тогда? Пресса, радио, телевидение немедленно сделали это письмо достоянием гласности! На страницах газет появились агрессивные передовицы, некоторые из них почти призывали к убийству.

В зале зазвучал неодобрительный шумок. Тим Форти спокойно ждал тишины.

Судья Корнуоллис с яростью ударил молотком по столу.

— Я попрошу защиту воздержаться от политических рассуждений! — крикнул он. — Пусть защита придерживается точных фактов, касающихся этого процесса!

— Никто не может запретить свободному гражданину свободной страны вспоминать о трагических событиях, потрясших наш город на следующий день после смерти Арнольда Эбинджера. И события эти непосредственно связаны с настоящим процессом, так как прокурор вчера обвинил моих клиентов в том, что они явились причиной беспорядков на той стороне реки. Я же считаю, что за эти беспорядки ответственны те, кто, не подумав, распространил содержание письма с угрозами, использовав средства массовой информации, хотя какая-либо связь этого письма с убийством тогда не была установлена. За эти события ответственны те, кто обвинил экстремистскую негритянскую организацию, прежде чем лейтенант Трэнт закончил расследование.