Дело в том, что в этот момент его взгляд скользнул от беспорядочно заваленного стола к пространству за ним. В свете, падавшем из окон и несколько ослаблявшем тьму в комнате, он сначала увидел одетые в брюки ноги, потом стоптанные башмаки. Он сделал шаг в сторону и тогда увидел остальную часть тела, скорченного и неподвижно застывшего за опрокинутым стулом.

В первое мгновение он забыл о девушке и поспешил вперед, дыхание у него перехватило, и он почувствовал ужасную пустоту внутри. Потом он оказался у дальнего конца стола и увидел Фолли; тот лежал навзничь, голова была слегка повернута в сторону. Если бы не какая-то странная и неестественная безвольность, охватившая неподвижное тело, можно было подумать, что Фолли просто спит. Взгляд Рассела скользнул от брюк к спортивной рубашке. Только взглянув на кудрявую белокурую голову, он заметил темную струйку за ухом.

Теперь с нарастающим ужасом он понял, почему Фолли не отвечал; даже не наклоняясь ближе, он отчетливо осознал, что Фолли уже никогда и никому не ответит.

Какой-то звук за его спиной напомнил о девушке, и он шагнул назад, стараясь подавить нарастающую тошноту и привести свои мысли в порядок. Едва переступив порог, она остановилась, дверь позади оставалась открытой. Избегая ее взгляда, он прошел мимо, чтобы закрыть дверь, услышал, как она спросила: «Что случилось»? — быстро провел ее к двери на балкон и попросил оставаться там.

Вернувшись к столу, Джим опустился на колени возле тела. Рука, которую он поднял, чтобы проверить признаки пульса, которого, конечно, не оказалось, была безвольной и теплой, и его мысли вернулись к событиям вчерашнего вечера, когда он точно так же держал другую безжизненную руку, казавшуюся такой же теплой, как и его собственная. Окружающая обстановка была иной, но картина той же самой, если не считать того, что у Макса Дарроу в крови была испачкана рубашка. Здесь же была только небольшая влажная струйка в белокурых волосах, и теперь Рассел, даже не отдавая себе в этом отчета, начал оглядываться вокруг в поисках оружия.

Именно в этот момент он услышал короткий металлический звук, нарушивший тишину, но подумал, что это Клер, и не обратил на него внимания. И только услышав второй звук, он поднял голову, и даже тогда, в первый момент, он не поверил своим глазам и решил, что он, должно быть, сошел с ума и ему начинает мерещиться.

Возможно ли, чтобы картина убийства была так тщательно повторена, что, когда он опустился на колено возле трупа, он должен был услышать тот же набор звуков, который слышал накануне вечером?

И, задавая себе эти вопросы, он знал — ответ будет отрицательным.

Щелчок, который он услышал вчера вечером, был результатом открывания или закрывания металлической решетки на окне спальни в квартире Дарроу, и он знал, что это сделал Ал Фолли, когда уходил через это окно и спрыгнул на землю. Здесь же звук был громче, более солидным и напоминал звук захлопнувшейся двери, но не в комнате, а где-то снаружи. Чтобы убедиться в этом, он повернулся к девушке.

— Это вы?

Она покачала головой, ее глаза казались огромными на побелевшем лице.

— Нет, — прошептала она, — но я слышала… Это мистер Фолли, да? Он мертв. Так же как Дарроу?

Рассел вскочил на ноги, его взгляд был устремлен на дверь, ведущую в другую комнату. Когда он направился к ней, то услышал, как Клер сказала: «Нет… пожалуйста!» — но продолжал двигаться, ощущая в черепе острое покалывание нервных окончаний, но даже не думая остановиться, пока не достиг дверной коробки и не нащупал выключатель.

Большая квадратная спальня была пуста, и, осмотрев комнату, он не обнаружил каких-либо следов борьбы или даже простого обыска. Постель была застелена, ящики шкафа на месте, стол в полном порядке. Ванная комната, находившаяся рядом, была плохо освещена, в ней царил беспорядок, и он не мешкая пересек ее и подошел к узкой прихожей, которая вела на кухню и к обеденной нише, окна которой выходили на задний балкон.

В двери торчал ключ, но замок не был заперт, и, прежде чем взяться за ручку двери, он обернул руку платком. Открыл дверь, затем закрыл ее так тихо, как только мог, и снова открыл, прислушиваясь к возникающим звукам. Когда он вышел на балкон, то увидел крутую лестницу, ведущую на маленький закрытый дворик с воротами, распахнутыми настежь и выходящими в соседний переулок. Ему показалось, что звук исходил именно от этой двери, и, стоя на балконе, он услышал звук стартера автомобиля где-то в переулке, а затем в отдалении звук отъезжающего автобуса или грузовика. Переулок теперь был пуст, но он снова почувствовал страх, не за себя, а за Клер.

Джим замер неподвижно в этом влажном воздухе, его мысли беспорядочно метались, по спине у него еще полз холодок, в желудке он ощущал неприятную пустоту. Вчера вечером кто-то украл ее ключ и поджидал в темноте ее комнаты с пистолетом в руках. Теперь складывалось впечатление, что кто-то поджидал ее здесь и оставил переднюю дверь незапертой. Это был не Фолли, а кто-то другой, рисковавший остаться здесь после того, как было совершено убийство, чтобы использовать еще один шанс добраться до нее.

Возможно, Фолли действительно ей звонил, значит, убийца пришел сюда, чтобы следить за Фолли, и был удивлен их появлением. Казалось более вероятным, что этот человек ждал здесь с какой-то целью; если это так, то можно было предположить, что Фолли был вынужден позвонить и разговаривал под дулом пистолета, хотя звонить мог и не Фолли, — ведь Клер не знала его голоса.

На эти размышления ему понадобилось не больше двух-трех секунд, и, несмотря на все его страхи и удивление, один факт выделялся среди остальных. Обдумывая это и возвращаясь в комнату с балкона, он поблагодарил судьбу за тот порыв, который толкнул его дождаться Клер возле отеля. Счастье, совпадение или что-то другое, что руководит действиями человека в странных ситуациях, вновь сработало и привело его сюда вместе с ней.

Как он был благодарен этому!

Клер Тремен все еще неподвижно стояла возле окна. Джим спросил, не хочет ли она присесть, и, не дожидаясь ответа, отвел ее к кушетке у стены. Она без всякого протеста села, но когда он снова опустился на колени возле тела Фолли, заговорила:

— Нам нужно вызвать полицию?

— Да, конечно, — ответил Рассел, одновременно подумав, что нужно позвонить Джорджу Гиббсу и выяснить, что тому удалось узнать в местных банках.

Он понимал, что не должен трогать тело до прибытия полиции, и поэтому был очень осторожен в своих исследованиях. Какие-то смутно формирующиеся в его сознании мысли подсказывали, что он должен делать, и он прежде всего осмотрел карманы спортивной рубашки и нашел в одном из них пачку сигарет, а в другом — удостоверение Фолли, небольшой, похожий на паспорт документ, который выдавался всем гражданам Панамы, а также всем иностранцам, прожившим в стране определенное время.

В одном кармане брюк было немного мелочи, в другом — ключи. Так как они ничего не говорили Расселу, он положил их обратно и просунул руку под тело, чтобы вытащить бумажник из заднего кармана. Там оказалось несколько долларов, водительские права, какие-то визитные карточки и, наконец, клочок бумаги, привлекший его внимание. На нем были какие-то карандашные заметки: «R-22-9-1, L-14-3-3». Внимательно их изучив, Рассел предположил, что это может оказаться комбинацией от сейфа Дарроу.

Убедившись, что в бумажнике больше ничего нет, вернул листок и визитные карточки на место и засунул бумажник в задний карман. Он все еще стоял на коленях возле тела, когда тишину нарушил неожиданный стук в дверь.

Пораженный, с мгновенно напрягшимися мускулами, он вскочил на ноги и, прижав палец к губам, знаком приказал Клер молчать. Она тоже встала и, увлекаемая им, на цыпочках прошла в спальню. Едва успев выключить свет, они услышали, как открылась дверь.

Рассел не мог увидеть вошедшего, но тут же узнал донесшийся голос.

— Ал! — позвала Лола Синклер. — Где ты, дорогой?