Затем председатель собрания Серафим Павлович Рождественский предоставил слово Игорю Алексеевичу Брянскому, прочитавшему доклад «О провокации». Брянский отметил наличие развитой сети агентов-информаторов НКВД, приносящих большевикам большую пользу. НКВД очень хорошо осведомлен о происходящем в эмиграции. Но информация сама по себе недостаточна для пресечения ее антикоммунистической деятельности. Лучшее и наиболее надежное средство — провокация. И если агентом-информатором может быть кто угодно, то провокатор должен быть умным, ловким и тонким комбинатором, прекрасно владеющим собой, подходящим к среде, в которой работает. И чем больше его личный авторитет, тем успешнее и его работа.

Провокация может быть идеологической, тактической и технической. Но это разделение — условно. На практике все три способа взаимно переплетаются и друг друга дополняют.

Брянский привел наиболее яркие примеры провокационной деятельности ОГПУ и НКВД: первый «Трест» с его добротно выглядевшими Якушевым-Федоровым и генералом Потаповым; второй «Трест» с бывшими царскими офицерами полковниками Поповым и де Роберти; «вторая советская партия» младороссов, осененная знаменем монархии и получившая благословение от зарубежного «императора» Кирилла Владимировича.

Перейдя к «Внутренней линии», он представил аудитории схему пирамидальной тайной организации, построенной на основах строжайшей дисциплины, иерархичности и слепой веры в руководителей. Для такой организации офицеры РОВСа — лучший человеческий материал. Впрочем, «Внутренняя линия» вербовала агентов также в среде иных организаций, в том числе и в НТСНП.

Настал момент и для моего доклада. Поднимаясь на трибуну, я, естественно, волновался, ибо отдавал себе отчет в важности моего разоблачительного доклада и его далеко идущих последствий. Но это был только миг. Опираясь на факты и документы, я обрисовал положение в эмиграции и тот интерес, который к ней проявляла советская власть. Для успеха провокации НКВД было необходимо завербовать видных белых генералов и при их посредстве создать тайную организацию, отвечавшую его стремлениям управлять эмиграцией.

Шаг за шагом я описал известные нам тогда обстоятельства возникновения «Вн. линии» и ту часть ее деятельности, которая попала в поле нашего зрения. Приводя откровения Закржевского, я подчеркнул, что «Организация» мнила себя стоящей над РОВСом и НТСНП, что она ускользала от генерала Миллера, что у нее был свой возглавленный генералом Шатиловым таинственный «Центр», стремившийся объединить под своей эгидой все активные национальные организации. При имени Шатилова по залу пробежало заметное волнение. Аудитория внимательно слушала. Изредка члены «линейского» кружка «Белая Идея», во главе с В. А. Ларионовым, подавали не слишком громкие реплики: «Чепуха! Ложь!», не находившие отклика в напряженно слушавшей аудитории.

Я рассказал о попытке «Вн. линии» захватить в свои руки закрытую работу группы НТСНП в порту Марселя, снабжавшей советских моряков пропагандной литературой. Именно тогда, из письма Закржевского от 12 октября 1933 года, нам впервые стало известно участие Скоблина в деятельности «Вн. линии». Позже мы узнали, что он был одним из ее возглавителей. Отсюда и убедительное доказательство ее порочности и опасности для эмиграции.

Я отметил исключительную важность записки генерала Миллера, сорвавшей маску с лица предателя и провокатора. Не будь ее, Скоблин оттеснил бы генерала Витковского и в легальном порядке стал бы начальником 1-го Отдела РОВСа. Прославлявшийся как молодой, энергичный и боевой генерал, он приобрел бы в эмиграции огромный вес и большой авторитет…

Закончил я призывом председателя НТСНП В. М. Байдалакова: «„Внутреннюю линию“ выжигать каленым железом!»

Русское Зарубежье было глубоко взволновано. В газетах появились отчеты о собрании. «Возрождение» и газета организации Туркула воспроизвели мой доклад точно. Но этого нельзя было сказать о «Последних Новостях» П. Н. Милюкова. Репортер этой газеты Н. Вакар исказил ряд положений доклада и вообще стремился вызвать скептицизм у читателей, утверждая, что доклад «был полон инсинуаций». Он назвал В. М. Левитского одним из руководителей «Вн. линии», тем извратив мой доклад. Увы, редакция «Последних Новостей», враждебно настроенная против НТСНП, не понимала, что в данный момент, к удовольствию НКВД, она невольно лила воду на большевистскую мельницу.

В Лионе доклад «Внутренняя линия» прочитал Р. П. Рончевский. Местные «линейцы» возбуждали здешнюю русскую колонию и особенно чинов РОВСа против НТСНП. В городах французской провинции группы НТСНП устраивали открытые собрания, тысячи эмигрантов прослушали наш доклад о «линии». На собрании в Туркуане в прениях выступил деятель местной русской колонии Семперович. Он подтвердил правоту НТСНП, рассказав, что, будучи чином «Вн. линии», по приказу Шатилова вступил в НТСНП и на втором съезде национальных группировок представлял русскую колонию Туркуана.

Но такие признания отнюдь не были частыми. Встревоженные разоблачениями, чины «Вн. линии» сомкнули ряды и, прикрываясь своей принадлежностью к РОВСу, защищали свою «Организацию», настраивая всех кого возможно против НТСНП.

Во второй половине октября я читал доклад в Виши, Валянс и Марселе. В Виши местный очаг «второй советской партии» младороссов поднялся на защиту «Вн. линии». Неоднократно прерывая доклад шумными возгласами, младороссы пытались сорвать собрание. Председатель местной группы Союза Дексбах едва справился с беспорядком в зале. Всё же доклад был полностью оглашен, его приветствовали те, кто понимал важность борьбы с большевистской провокацией.

Доклад в небольшой русской колонии в Валянс, где не было просоветских организаций, был выслушан благожелательно. Аудитория благодарила и тепло провожала меня до квартиры Б. Дубровина, руководителя местной группы НТСНП.

На следующее утро, 31 октября, ранним поездом я выехал из Валянс в Марсель, где была многочисленная русская колония. Встретивший меня на вокзале В. Ф. Сметанин с тревогой в голосе сообщил:

— Из разных источников дошли сведения о готовящейся против нас демонстрации. Младороссы, заодно с возвращенцами, намерены сорвать собрание. В среде местной группы РОВСа настроение скорее враждебное. А нас, вместе с приехавшими из Тулона членами Союза, слишком мало для охраны порядка в зале. Не лучше ли отменить собрание?

— Нет, Василий Федорович. Отменить никак нельзя. Тем лучше, что к младороссам присоединяются возвращенцы. Даже если и сорвут собрание, то всем будет ясно, какие силы защищают «Внутреннюю линию».

Посовещавшись, мы решили наиболее удобно разместить свои силы в зале и предупредили полицию о возможности кулачного побоища.

Едва я начал доклад, как возвращенцы и младороссы, вооружившись стульями, с криками и отборными ругательствами ринулись к столу президиума. Сметанин и я сохраняли спокойствие. Тем временем члены Союза, расположившиеся позади демонстрантов, вырвали стулья из их рук и грозно на них прикрикнули. Кучно сидевшая, довольно многочисленная группа чинов РОВСа, узрев, кто же выступает против доклада, встала на нашу сторону. Порядок был восстановлен. Доклад был выслушан до конца без единого возгласа протеста. Вопросов не задавали, всё было ясно. По окончании собрания, у выхода из зала, атаман марсельской казачьей станицы обрушился с кулаками на председателя местных возвращенцев.

В дни, когда Шатилов и Закржевский занимались расширением сети «Вн. линии» во Франции, в Софии возник ее официоз, прикрывшийся удобной вывеской — «Вестник Общества Галлиполийцев». Первый номер журнала вышел 15 августа 1933 года. В нем отмечался «рыцарский» жест Шатилова, вызвавшего генерала Мельницкого на дуэль.

Редакция журнала, в лице генерал-майора Михаила Михайловича Зинкевича и штабс-капитана Николая Ивановича Плавинского, разместилась в знакомом читателю доме № 17 на улице Оборище, там же, где помещались канцелярия IV Отдела РОВСа и центр «Вн. линии» в Болгарии.