Юноша улыбнулся и расстегнул свой камзол на груди, выпуская Пьянчужку.

Один из пурпурных драконов, вместо того, чтобы броситься навстречу бандитам, свернул в боковой проход. Как только жало ручного стиржа отвернулось в сторону, Марлин указал на него.

— Взять! — скомандовал Марлин, и Пьянчужка стремительно взлетел с его руки.

Марлин ждал, игнорируя первые вскрики и звон мечей, раздавшиеся, когда воины встретились. Клинки сверкали, рубили, со стоном упал дракон, потом наемник и еще один дракон осели на пол с почти одинаковым булькающим вздохом...

Марлин стоял неподвижно, склонив голову и внимательно прислушиваясь. Боги, это длилось целую вечность...

Затем Пьянчужка вернулся в поле зрения и спикировал на шею одного из драконьих офицеров, с силой пронзив ее жалом. Марлин позволил себе еще одну улыбку.

Этот дракон оказался повержен, не успев поднять тревогу. Мужчина лежал на полу, недалеко от гонга, к которому хотел подобраться.

Какая жалость — но ведь жизнь представляет собой череду огорчений. Трюк в том, чтобы каждый раз эти огорчения находили кого-то другого.

Пьянчужка не был обычным стиржем — распространенным насекомым, высасывающим кровь у домашнего скота. Он предпочитал кровь разных жертв — и прямо сейчас устремился к новой.

Один из наемников Марлина погиб на клинке пурпурного дракона, отвлеченный промелькнувшим мимо стиржем, и кроме этого стража уже прикончила двоих его людей. Но те тоже не стояли без дела. От патруля осталось трое напуганных, окруженных стражников, против которых было слишком много мечей.

Драконы сражались отчаянно, заставив одного из людей Марлина отступить, затем перерезав другому горло. Но, учитывая превосходящее число врагов и их опыт, судьба стражников была предрешена.

Последний из них умер, харкая кровью, когда его пронзили сразу два меча.

На ногах остались двое бандитов Марлина, и еще один стоял на коленях, захлебываясь кровью, его лицо кривилось от боли.

Пьянчужка почти лениво вернулся к своему хозяину. Двое уцелевших наемников взглянули на Марлина в ожидании приказов.

Тот указал на раненного.

— Убейте его, — коротко сказал он.

Они ответили ему ничего не выражающими взглядами, осознав, какая судьба ожидает их самих, стоит им пострадать, а потом выполнили приказ, отвернувшись от трупа, чтобы снова выслушать нанимателя.

— Мешки, которые мы взяли с собой, — торопливо сказал им Марлин, подхватывая Чашу с пола, куда ее аккуратно поставил нашедший. — Доставайте их. Обезглавьте мертвецов и соберите головы в мешки; возьмем их с собой.

Это вызвало новые невыразительные взгляды.

Марлин вздохнул.

— Таким образом не останется никого, кто при жизни видел нас и смог бы об этом рассказать, когда сюда явятся боевые маги с их заклинаниями и начнут задавать свои глупые вопросы.

Затем, надежно устроив Чашу на сгибе локтя, Марлин принялся изучать свои карты. К тому времени, когда два наемника присоединились к нему с мешками, с которых сочилась кровь, он уже был готов увести их прочь от палаты Взлетающих Вирмов, через тайный ход в стене за статуей дракона.

Боги, как же Обарскиры любили тайные ходы.

— Этот путь ведет дальше во дворец, — пробормотал один из бандитов, когда Марлин взмахом приказал им идти впереди. Проданная Чаша наверняка принесет им больше, чем мешки с отрубленными головами. Разве что в мешке будет, скажем, голова короля.

— Так и есть, — фыркнул он. — Будьте уверены, я точно знаю, что делаю — и знаю, о чем вы думаете, раз уж на то пошло.

После подъема по крутым ступенькам сразу за палатой Взлетающих Вирмов, проход долгое время оставался прямым и узким — видимо, он был расположен внутри стены. Тоннель снова поднялся, затем опустился, похоже для того, чтобы обойти оказавшуюся на дороге дверь, а потом без всякой видимой причины стал поворачивать влево.

— Остановитесь, — произнес Марлин. В точности как указывала самая дорогая из его карт, часть изогнутого участка стены можно было сдвинуть в сторону, чтобы открыть другой проход, где камни сочились влагой. Когда они прошли внутрь, Марлин очень аккуратно закрыл сдвигающуюся панель, затем предупредил двоих наемников, чтобы те вели себя как можно тише.

В конце концов, пытаясь выбраться из дворца, разумно соблюдать тишину.

В этом новом проходе потолок был ниже, чем в предыдущем, подпирающие его арки состояли из грубых, больших каменных блоков. Стены тоже были грубее и пахли стариной.

Если верить его карте и историям, которые шли к ней в довесок, проход вилял и проходил под погребами королевского двора и соединял дворец и винный погреб «Старого Дварфа», одной из древнейших таверн Сюзейла. Вероятно, его вырыл сам Старый Дварф — кем бы он ни был — а Азун IV, известный бабник, наверняка часто пользовался этим ходом, покидая дворец ради очередной женщины. А также, вероятно, отец Азуна и еще полдюжины распутных Обарскиров до того.

Чума на их дом. Дни Обарскиров почти сочтены.

— Да здравствует король Марлин, первый из династии Грозозмеев, — прошептал Марлин себе под нос. Он покачал головой и сухо улыбнулся.

Возможно, такова его судьба, но Марлин в этом сомневался. Разве в пророчествах не было что-то сказано про небо, полное голодных драконов, которые вернутся жечь и разрушать Кормир, освобождая его от людей, если задница Обарскира не будет согревать драконий трон?

Он пожал плечами, посмотрел вперед — там был один лишь мрак — и сосредоточился на том, чтобы следовать за осторожно ступавшими наемниками. Позже будет время зарыться в древние легенды...

«Позже» — вероятнее всего тогда, когда он уже будет мертв. Участь, которая, как Марлин Грозозмей отчаянно надеялся, постигнет его во сне на огромной кровати с золотыми простынями и дюжиной красивых, обнаженных любовниц, в роскошной комнате на вершине того дворца, из которого можно править самой большой частью Королевств. Лет через сто или около того.

Арклет улыбнулся своей обычной милой улыбкой.

Оба его спутника были нервными и уставшими. Вероятно, причиной тому послужил приближающийся Совет и постоянные вопли их начальников о необходимых приготовлениях и всяких мелких деталях. По мере того, как день этого великого собрания становился все ближе, напряжение внутри дворца возрастало до ревущих высот, и так просто от него было не избавиться. Не в эти дни.

Именно поэтому лорд Арклет Аргустагус Делькасл, с гордостью считавший себя добродетельным, просвещенным дворянином, заботящимся о нижестоящих — а кроме того, легкомысленно скандальным ярким пламенем сюзейлской моды, хотя он знал, что некоторые описывают его куда более грубо; «настоящий пижон» было одним из самых вежливых подобных описаний — пригласил этих самых нижестоящих сегодня вечером в клуб Драконьих Всадников, заведение, для входа в которое им просто не хватало монет, ведь оно было крайне дорогим и эксклюзивным.

С этим последним нюансом он разобрался в мгновение ока. Потрачены будут его монеты. Кошелек Арклета с легкостью мог вынести покровительство двух сотен нервных и усталых молодых людей. Кроме того, те, кто чах над своим златом, в итоге все равно теряли его из-за таких угроз, как например Тихая Тень, в итоге так и не насладившись всеми преимуществами богатства.

— Пойдем, Белнар. Хо, Халанс! — весело сказал он, взмахнув полой своего плаща. — Пойдем поглядим на лучших танцовщиц в масках во всем Сюзейле!

Только он собрался сам широко открыть двери и затолкать Белнара и Халанса внутрь, как охранники клуба, хорошо знавшие Арклета, распахнули их перед трио.

Открывшаяся бездна разгула заставила замешкаться спутников лорда, но Арклет с улыбкой вошел внутрь, из темноты ночи в теплые объятия гедонизма. Как он и ожидал, двое юношей с готовностью последовали за ним.

Пламя висящих фонарей отражалось от отполированной меди дюжин украшений на стенах и в искусно расставленных зеркалах; звучал неутихающий гомон шёпота и смеха; откуда-то из-за возвышающейся перед небольшим морем столиков сцены, купавшейся в красном свете, звучала низкая музыка.