— Они неподконтрольны освободителям?

— Ваш разум как всегда остр. Некоторые из них действительно никому не подчиняются и опасны для тех, кто освободит их. Других, раз освободив, невозможно вернуть обратно, зато можно подчинить воле владельца предмета. Некоторые могут стать превосходными рабами — с этой целью их и создали. Те узники, которых высвобождали до сих пор, все до единого были укутаны призрачным синим пламенем. Поэтому среди волшебников они известны как «призраки синего огня», хотя та сила, что бушует вокруг их тел — вовсе не пламя, а сами они — никакие не призраки.

— И некоторые из этих предметов в Кормире.

— Действительно. Особенно интересны предметы, содержащие в себе членов некогда известного отряда авантюристов под названием «Девятка». Среди ваших благородных друзей ходят слухи, что вся Девятка — включая женщину-мага, которая позднее стала супругой Черного Посоха и одной из Избранных Мистры — находится во власти нескольких кормирских лордов, которые используют их, чтобы убивать, изводить, грабить своих врагов... впрочем, кого угодно. Как это часто бывает, слухи преувеличивают. Вероятнее всего, леди-маг Глубоководья просто не выжила и, следовательно, не могла попасть в заточение, а то, что лорды, в настоящее время топчущие землю этого прекрасного королевства, знают, какую силу хранят их безделушки — попросту ерунда.

— Пока.

Мрачный красивый мужчина улыбнулся, как волк.

— Вы продолжаете меня радовать. Действительно, «пока». По правде говоря, лишь малой долей этих предметов владеют благородные лорды — остальные хранятся в королевском дворце Сюзейла, в собственности Короны. Которая, насколько можно судить, понятия не имеет, чем обладает.

— И поскольку эти призраки синего огня очень опасны, лучше использовать их посредством доверчивых простаков — лордов и придворных, которыми можно будет манипулировать.

Мужчина лучезарно улыбнулся.

— Ваш ум ярче молнии.

Гостья задумчиво изучала его.

— Разумеется, всего вы мне не говорите.

— Разумеется. Благоразумие мне не чуждо.

Женщина разглядывала его в молчании, которого хватило ровно на очередной медленный глоток вина, затем спросила:

— Итак?

— Итак, наше сотрудничество началось. Не беспокойтесь о том, как связаться со мной: я буду говорить с вами, когда пожелаю — и узнаю, если вы почувствуете такую необходимость. С вашей стороны разумно предполагать, что с этого момента мне становится известно о каждом вашем вздохе, о каждой мимолетной гримасе.

Этим он заработал еще один холодный расчётливый взгляд.

— И?

Призрак улыбки тронул его губы.

— Вот ваше первое задание. Легенды рассказывают об Эльминстере, иногда именуемом Старым Магом или Эльминстером из Долины Теней. Этот человек реален и прямо сейчас находится здесь, в Сюзейле. Узнайте, какие обличья он носит и чем занимается. Узнайте также, какую магию в королевском дворце и придворных зданиях легко похитить. Учитывайте — у меня есть глаза, уши и руки во дворце — к несчастью, как и во многих благородных домах, там завелись предатели за каждой дверью. Не стесняйтесь красть все, что сможете, не обращая на себя внимание Короны — до тех пор, пока будете приносить каждый зачарованный предмет мне для осмотра, не укрыв и не спрятав ни одного. Предметы, которые покажутся мне полезными для моих целей, я оставлю; другие я позволю вам сохранить. Теперь идите.

Леди, которая иногда звала себя Талан, поставила на стол пустой бокал, с сухой вежливость попрощалась: «Милорд», склонила голову и ушла.

Мужчина еще некоторое время изучал дверь, за которой она скрылась, а потом пробормотал:

— И если вы осмелитесь предать меня, госпожа, у меня есть тот, кому захочется вас наказать. Некто достаточно мертвый, чтобы подчиняться беспрекословно.

Он взял еще один бокал из буфета, наполнил его арренийским, пригубил и скорчил рожу своему отражению в зеркале.

— Я просто обязан что-то сделать с этими кормирцами и их ужасным вкусом в винах, — сказал он отражению. — Когда я сяду на Драконий трон, виноделов, продающих такую переслащенную мочу, будут в ней топить. Мои подданные научаться разделять мой вкус к утонченным вещам. Я даже не буду именовать себя «королем».

Улыбнувшись зеркалу, он бросил бокал в камин. Когда звон разбившегося стекла стих, мужчина изобразил поклон и добавил:

— Да здравствует император Мэншун.

Эльминстер собрал весь свой рассудок, чтобы наложить на себя обличье Элгорна Ролигана, и в этот момент его объял дикий ужас. Безумие. Слишком быстро и сильно.

Так что он прервал заклинание и начал просто дрожать и потеть в сухой, непроглядной тьме, больной и одинокий.

Шторм ожидал медленный, осторожный путь назад в Долину Теней, по укромным путям, ветвящимся руслам и охотничьим тропкам в знакомый лес, где с недавних пор Йелада и эльфы стерегли ее ферму. Путь назад, к очагу, куда рано или поздно в поисках тепла и утешения возвращалась Алассра, какой бы безумной она не была.

На кухню, где и сам Эльминстер не отказался бы отдохнуть. Хлебнуть горячего супа, закинуть свои старые ноги на стол, сняв сапоги — а Шторм подмигнула бы ему, шутливо грозясь отрубить ступни своим кухонным ножом... С шипящим на сковороде луком, с дразнящим ноздри запахом готовящегося ужина, от которого рот наполняется слюной...

Эл невесело усмехнулся, помотал головой, чтобы прогнать грезы и вернуться в тоннель, в котором он сейчас находился, неподалеку от подземелий под королевским дворцом Сюзейла. Это был узкий, невысокий проход, старый и осыпающийся... но его сторожили.

И весьма вероятно, здесь были не только знакомые ему стражи, но и другие опасности.

Ведь долгая, долгая жизнь на Фаэруне даже последнего тугодума могла научить простой истине — возможно все.

Он сделал еще шаг в направлении королевского дворца — и резко остановился, вглядываясь во тьму впереди.

Там что-то двигалось, что-то коричневое... и костлявое.

Ааа. Старый друг, кажется. Если можно так сказать.

Эл полез в поясную сумку, достал оттуда щепотку порошка, второй рукой проделал то же самое с другой сумкой — висящей настолько далеко от первой, насколько позволяла ширина его брюха — затем свел ладони и потер их друг о друга.

Там, где смешались порошки, засиял слабый свет. Он поднял свою светящуюся ладонь, как бледную, слабую лампу и остался стоять на месте.

Будто в первый раз, страж появился перед его глазами.

Он угадал. Это был человеческий скелет, тяжело, с угрозой волочащий ноги в его сторону. Приблизившись, он медленно занес старый, покрытый ржавчиной меч.

Эльминстер ответил на это спокойным взглядом.

— Ты действительно хочешь напасть на меня? Увенчает ли точный удар твой день триумфом?

На него глядели пустые глазницы. Они ничего не выражали, но каким-то образом в них виднелось сомнение. Затем коричневые от старости кости сдвинулись — вопреки песням бардов, только обработанные магическим способом скелеты сохраняли белизну — и меч снова покачнулся.

Старик в изодранных одеждах терпеливо ждал. Спустя три спокойных вдоха, немертвый сторож этого почти забытого глубокого прохода в дворцовые погреба отступил, пропуская его.

Улыбнувшись и кивнув, Эл прошел мимо него, оглянувшись лишь раз. Страж глядел ему вслед, неподвижный, как статуя, его меч по-прежнему был направлен вниз.

Эльминстер шагал во тьму. Интересно получалось: за долгие годы своей жизни он провел не так уж много времени в Лесном Королевстве. И все же возвращаясь в облюбованное призраками крыло королевского дворца, он чувствовал себя как дома.

Здесь был его дом.

А вовсе не под сенью леса Долины Теней, которую он знал и любил.

Эта паутина, тени и пустые комнаты, где бродит эхо, каким-то образом украли его сердце, забрались в голову, и стали домом.

Но когда же это произошло? И как?