— Вы, наверное, не так испугались, как я… Я увидал ястреба. Этот разбойник вылетел из чащи, неся в когтях небольшую птицу… Я подумал, что там, в кустах, должно быть гнездо и осиротевших птенцов некому кормить теперь… Ну вот я продрался сквозь кусты, чтобы найти их…

Эллен с изумлением посмотрела на этого огромного мужчину, такого наивного и мягкосердечного. Что за удивительный человек, обладающий такой мужественной наружностью и силой и таким нежным, добрым сердцем?

— Что же вы нашли гнездо? — спросила она.

— Нет… я нашел только это, — отвечал он с каким-то виноватым видом, разглаживая смятую бумажку в своих руках.

Эллен громко расхохоталась, глядя на его смущенный вид.

— Ах, я так ненавижу ястребов! А здесь их такое множество в нашей долине! — вскричала она. — Впрочем, в долине много и других гадких вещей.

Эти слова напомнили Биллю о его первоначальном намерении, но он уже не знал, как приступить к такому разговору.

— Ну, скажите мне, мистер Брайант, что привело вас сюда, когда вы, по-настоящему, должны были бы находиться в ранчо и знакомиться с делом? — спросила она.

— Конечно, вы можете насмехаться надо мной, — ответил он добродушно. — Ну, а если я скажу вам, зачем я очутился на этой дороге, то, пожалуй, вы еще хуже станете смеяться?

Тут он внезапно заметил в руках у нее какие-то вещи и без церемонии завладел ими, воскликнув:

— Я это понесу вам. Что это? Ящик с красками и палитра! Я не воображал, что вы рисуете, — прибавил он с каким-то благоговейным ужасом.

— Рисую? Просто мажу, хотите вы сказать, — возразила она. — Чарли действительно хотел развить в моей тупой голове талант к рисованию. Но так как ничего не выходило, то ему пришлось бросить эту затею. Не думаю, чтобы он надеялся сделать из меня художницу, получающую премии… Однако мне все же хотелось бы продать мою мазню самым худшим пьяницам в деревне.

— Я куплю все ваши рисунки. Назовите только вашу цену, — вскричал Билль с жаром, испуганный перспективой такой продажи. — Я… я хотел бы иметь коллекцию произведений искусства.

Эллен вдруг с гневом посмотрела на него.

— Как вы смеете смеяться надо мной? — сказала она сердито. — Мне бы следовало самой заплатить вам, чтобы вы взяли такой рисунок. Но теперь вы не увидите его. Скажите пожалуйста — произведения искусства! Да как вы осмеливаетесь говорить это мне?.. Ну, чего вы здесь стоите и мнете в руках эту старую бумажку. Давайте ее сюда. Может быть, это чье-нибудь любовное письмо… — прибавила она.

— Она такая грязная и смятая — эта бумажка, — ответил Билль тоном извинения.

— Для меня это ничего не значит, — объявила Эллен. — Любопытство женщины не устоит перед грязью.

Она завладела бумажкой и вдруг с величайшим изумлением воскликнула:

— Это… это вовсе не любовное письмо! Слушайте, что тут написано. «Прошу доставить десять галлонов виски и двадцать рому, положите в ясли сарая. Деньги прилагаю. О’Б.»

Эллен поглядела на Билля, и лицо ее сразу стало серьезным.

— Что это?., ордер О’Брайна… на поставку спирта! — проговорил он с торжествующим видом человека, сделавшего важное открытие.

— Но как этот ордер попал сюда? — воскликнула Эллен.

— Вероятно, кто-нибудь потерял его, — заметил Билль.

Эллен ничего не отвечала и продолжала рассматривать бумажку, которую держала в руках. Она отошла в сторону и облокотилась на толстый ствол огромной сосны. Это заставило Билля снова взглянуть на дерево, и тотчас же напомнило ему многое, что было связано с ним. Ведь около него он увидел Чарли в первую ночь своего приезда в долину! Там, возле этой сосны, полиция подстерегала Чарли, и там он вдруг исчез, когда Билль позвал его. Затем он вспомнил, что говорил ему О’Брайн. Он предупреждал его, что Чарли мог отправиться за долларами в район Большой Сосны. Конечно, он имел в виду свой ордер и вложенные туда деньги. Чарли нашел там этот ордер и деньги, но, услышав зов брата, он бросил ордер.

Так думал Билль, и эта мысль так взволновала его, что он, сам не зная почему, вдруг протянул руку и, взяв ордер из рук девушки, разорвал его на кусочки.

— Зачем… зачем вы это сделали? — вскричала Эллен, не ожидавшая этого.

— Я сам не знаю, — проговорил Билль с непринужденной улыбкой и пожимая плечами. — Этот ордер уже выполнен. — Он с горечью улыбнулся и прибавил: — Я видел вчера ночью, как спирт был доставлен О’Брайну. Я видел контрабандистов за работой. Чарли был с ними… Скажите, где вы рисуете? Здесь?

Эллен взглянула ему прямо в лицо. Щеки ее побледнели, в глазах ее появилось напряженное, серьезное выражение. Она хотела улыбнуться, но ей это не удавалось. Билль, следовательно, знает все. И он видел то, чего никто еще не видел в долине, видел Чарли за работой. Эллен поняла, что этот большой сильный человек получил такой жестокий удар, от которого ему трудно теперь оправиться, и она почувствовала самую горячую симпатию к нему. Ей захотелось как-нибудь его утешить. Она села у подножия дерева и указала ему рукой на место возле себя.

— Сядьте тут, — сказала она, — и мы поговорим. Ведь вы пришли сюда сегодня утром, потому что вам хотелось найти кого-нибудь, с кем бы вы могли поговорить по душам об этом, не так ли?

Билль тотчас же повиновался и опустился на траву возле нее.

— Вы угадали, — сказал он, — но не совсем. Я именно хотел найти вас, чтобы поговорить с вами. Я видел, как вы вышли из дома, и вообразил, что вы пойдете на постройку церкви. Я собирался идти туда, вам навстречу… Да, я хотел видеть вас. Вы знаете, с какими надеждами я приехал сюда. И вот, уже через три дня по приезде, я узнал, что рука закона протягивается, чтобы схватить моего брата. И я не знаю, что мне делать. Я нуждаюсь в совете и думаю, что вы можете помочь мне.

Он сидел, обхватив руками колени и вперив свои большие голубые глаза вдаль. Эллен смотрела на него. Она была тронута до глубины души его обращением к ней и ей страстно хотелось взять его большую, сильную руку и крепко пожать ее своими обеими руками. Ей хотелось сказать ему, что она понимает его горе, что она жаждет разделить его с ним, облегчить тяжесть, которая навалилась на него. Но она ничего подобного не сделала. Она молчала и ждала, чтобы он заговорил первый.

— Видите ли, — сказал он наконец после минутного раздумья. — Мне кажется, мы можем думать об этом двояко: один путь указывает нам наша голова, другой — наше сердце. И я не знаю, на что решиться.

Эллен кивнула головой.

— Я думаю, что знаю, какой бы путь я избрала, — спокойно заметила она.

Лицо Билля сразу просияло.

— Я был уверен в этом! — вскричал он. — Но я… я не знаю. Я люблю Чарли.

— Что же подсказывает вам ваш разум? — резко спросила Эллен.

— Мой разум?.. Он говорит, что мне следует как можно скорее уехать отсюда на восток, откуда я приехал и… оставаться там, — ответил Билль.

— И предоставить Чарли своей участи? — быстро возразила девушка.

— Да.

— Ну, а что же говорит вам ваше сердце?

— О, оно говорит мне, что я должен оставаться здесь и защищать Чарли до последней капли крови!

Внезапное сильное волнение овладело Эллен, и она отвернулась, чтобы он не прочел этого на ее лице.

— Голова более разумна, — проговорила она, но без особого убеждения.

— Тогда пусть будет проклята голова! — вскричал он с жаром, вскакивая с места и становясь перед ней. — И… и вы указали мне путь. Я знаю теперь, что я должен идти к вам, когда буду находиться в затруднении. Вы укажите мне, что я должен делать… Я останусь здесь, и проклятому полицейскому не поздоровится, если он осмелится наложить руку на Чарли… Пусть Чарли будет кем угодно! Мне это все равно. Если он будет нуждаться в помощи, то я буду возле него, чтобы помочь ему. Говорю вам: если Чарли отправят в тюрьму, то я пойду с ним. Если они повесят его, то повесят и меня. Так чувствует ваша сестра, так чувствую и я. Вот почему…

— Я тоже чувствую это! — радостно прервала его Эллен. — О вы, великий братец Билль, вы самый лучший человек на свете!.. Я подарю вам свою мазню. А теперь пойдем посмотрим на строящуюся новую церковь, посредством которой здешние благочестивые жители надеются заслужить спасение своих душ.