— Бери ее, — сказал он. — Я рад, действительно рад!

— Мы все бываем жертвой этого, рано или поздно, Аризона, — проговорил Треслер. — Это случается один раз в жизни, к добру или худу.

— Со мной — два раза! Первая умерла, а вторая…

Треслер взглянул на него.

— Разве ты женат? — спросил он.

— Да.

— А где твоя жена теперь?

— Я не знаю хорошенько. Видишь ли, я поступал не особенно хорошо, как женатый человек. Спустя некоторое время она заскучала. Думаю, что я отчасти испортил ей жизнь. Она любила дом, любила свое хозяйство. Ей хотелось, чтобы в доме было уютно, чтобы там были хорошие вещи. Ну, а я об этом не заботился. Она всегда была со мною ласкова и весела. А я не любил сидеть дома. Я тащил ее с собою в кабак и заставлял ее пить. Я сам себя возненавидел за это. Чтобы сгладить все, я ушел из дому, снова сделался пастухом и отдавал ей все свое жалованье до последнего цента. Но это не поправило дела…

Голос Аризоны стал хриплым от волнения.

— И вот, я был в отсутствии несколько недель, сгонял стада и, когда вернулся, нашел свою хижину пустой. Она ушла. Может быть, ей надоело одиночество. Исчезли также телега, одеяла и большинство кухонной утвари. Соседи открыли мне глаза. Соседи большей частью так поступают! Они сделали это по дружбе. Явился один парень из Монтаны, красивый, сильный метис. Он был известен под именем Теф Мак Куллок.

Треслер вздрогнул. Но Аризона не заметил этого. Его взгляд был устремлен на безграничную прерию.

— Он вертелся все время около хижины, — снова заговорил Аризона после минутного молчания, — а накануне моего возвращения они нагрузили телегу и уехали в горы. Я бросился за ними, но найти их следов никогда не мог. Он оставил на столе послание. Это было одно из его ружей — заряженное. Вероятно, ты не поймешь меня, но я сохранил это ружье. С тех пор я ее не видел… Слушай, Треслер, я терял свиней, терял коров, но на свете ничего нет подлее, как потерять жену…

Треслер промолчал. Произнесенное имя звенело у него в ушах. Ведь под этим именем Антон был известен в Монтане. Треслер раздумывал, как ему поступить. Сказать Аризоне? Нет, он не решался. Насколько он знал американца, за этим немедленно последует убийство.

— Ты знаешь этого человека? — внезапно спросил он.

— Никогда не видал его. Но думаю, что когда-нибудь столкнусь с ним, — отвечал Аризона.

— А что означает оставленное ружье?

— Это обычай у них в Техасе. Заряженное ружье — своего рода вызов. И это вызов на всю жизнь…

— Понимаю.

Остальную часть путешествия они почти не разговаривали друг с другом.

Теперь можно было убедиться, как далеко простирались владения слепого. Они проехали двадцать миль по прямой линии и все еще не достигли их границ. На замечание Треслера по этому поводу Аризона сказал, что они заходят за линию горизонта.

Уиллоу Блеф представлял собою лесистый мыс при слиянии двух рек. К югу и западу была открытая прерия. Вся станция состояла только из одной небольшой хижины и группы больших корралей, где могли поместиться тысячи голов скота: Когда Треслер с Аризоной приблизились к станции, они увидели на прилегающей прерии мирно пасущихся быков.

— Хорошее местечко, — заметил Аризона.

— Да, и очень удобное для набега, — возразил Треслер, мысли которого были заняты грабителями.

Они отыскали Джима Гендерсона, молодого метиса, и сразу заставили его приняться за работу и вычистить хижину. Хижина была недурная, но, по свойственной метисам нечистоплотности, они сильно загрязнили ее. Однако, когда она была вычищена, Треслер убедился, что они могут недурно устроиться в ней на время своего пребывания на станции.

По вечерам наступало наиболее горячее время для погонщиков скота. Надо было загонять быков в коррали на ночь. Нельзя было позволять им разбегаться в разные стороны, так как они были уже проданы и должны были быть готовы к отправке во всякое время. Эта работа и счет быков требовали большого искусства от погонщика. Быков отделяли от остального стада группами по пятидесяти штук и загоняли в коррали. Когда все. коррали бывали заполнены и все стадо устроено на ночь, быкам приносили свежее сено, чтобы занять их на то время, пока они еще не спали. В этой работе Аризона был незаменим, и она давала ему заметное удовлетворение.

Пока работа не была закончена, приятели почти не разговаривали друг с другом. Только когда последний корраль был заперт, Аризона, облокотившись на ограду, сказал:

— Теперь надо поставить ночную стражу.

— Да, — ответил Треслер. — Эти парни довольно ловкие, как мне кажется. Мы предоставим им сторожить два часа, до полуночи, а остальное время будем сторожить сами попеременно. Наши лошади должны быть оседланы.

— А где эти полицейские?

— Этого я не могу сказать. Пока их нигде не видно.

Таким образом, все было устроено. В сущности,

Треслер и Аризона не могли вполне положиться на метисов. Они знали, что им пришлось бы рассчитывать только на свои силы, если бы разбойникам вздумалось произвести нападение.

Первая и вторая ночь прошли спокойно. Никаких тревожных известий не было получено. На третий день явился Джекоб Смит, сторож патруля, объезжавший станции на окраинах. Его известия тоже были успокоительного характера. Никаких признаков присутствия Красной Маски не было заметно нигде.

— Но Красная Маска имеет свои привычки, — заметил он, приготовляясь к отъезду. — Вы сторожите здесь ночью? Я бы не стал этого делать для Слепого Дьявола! — сказал он. — Ну, прощайте. Мне еще надо объехать сорок миль, прежде чем я вернусь домой.

И он отправился в путь, беспечный, как всегда, не думая о действительной опасности, которая окружала его.

Теперь Треслеру хотелось вернуться в ранчо. Он отлично понимал, что своим отъездом помог планам Джека. Он проклинал свою глупость и то, что так легко дал себя провести. Он ведь был устранен с дороги, и уж, конечно, управляющий позаботится о том, чтобы он пробыл в отсутствии как можно дольше. Аризона тоже был в дурном настроении и бранил пастухов-метисов. Никакого ответа на послание Треслера полиции до сих пор не было получено. Ежедневно они осматривали всю местность, но нигде ничего не было видно.

На третью ночь один из метисов пришел разбудить Треслера, который должен был сменить его. Треслер сразу проснулся и был очень удивлен, увидев, что Аризона сидит на бревне возле него. Подождав, когда метис удалился, Треслер спросил Аризону:

— Что случилось?

— Видишь ли, Треслер, я только что хотел просить тебя поменяться со мной дежурством, — проговорил Аризона каким-то изменившимся, усталым голосом. — Я что-то не могу заснуть! Может быть, я ослабел… Я лучше засну потом, после первого дежурства… Я чувствую какую-то тяжесть в груди.

Треслер моментально вскочил на ноги. У него явилось подозрение, что Аризона заболел.

— Глупости, приятель! — воскликнул он. — Иди и ложись сейчас же. Я буду сторожить до рассвета.

— Благодарю, — невозмутимо заметил Аризона. — Но все равно это бесполезно — я спать не могу!

— Хорошо, как тебе угодно. Но я буду дежурить до рассвета.

Треслер говорил решительно, и Аризона как будто согласился с ним.

— Ну, хорошо, — сказал он, — если уж ты так хочешь, я останусь здесь сидеть, пока не задремлю.

Треслер был не на шутку встревожен его поведением, но не показал этого и с равнодушным видом. отправился в обход вокруг корралей, стараясь идти в тени ограды. Когда он вернулся к своему посту, то застал Аризону сидевшим на прежнем месте.

Несколько минут продолжалось молчание, затем Аризона спокойно вытащил свой револьвер и стал осматривать заряды. Треслер наблюдал за ним.

— Это хорошая вещица, — заметил Аризона, поймав устремленный на него взгляд Треслера. — А вот эта штучка, — прибавил он, вытащив из кобуры второй револьвер, — убивает быка на расстоянии пятидесяти шагов… А почему ты не носишь своего револьвера на поясе?

— Пояс служит мне для брюк, а револьверы лежат у меня в карманах.