— Ну, а теперь нам лучше распрощаться — завтра у нас обоих будет трудный день, работы много. Если мы хотим успешно справиться с этим делом, нам нужно сохранить ясную голову, так что... до свидания.

Салинас встал, подошел к ней, поцеловал в лоб и ушел.

Инохоса подробно рассказывал о результатах своих поисков, а Салинас слушал его, внимательно разглядывая цветы в горшках, стоявшие на подоконнике, отражавшиеся в одном из зеркал.

Голубой палас на полу, добротные белые лакированные двери, украшенные золочеными массивными ручками — все создавало тут обстановку, располагающую к вдумчивой беседе, тщательному анализу событий.

— Как ты, наверное, помнишь, Салинас, в понедельник я тебе сказал по телефону, что мы пока сосредоточим все наши усилия на анализе годового баланса СОПИК. — Инохоса курил неизменные «Дукатос». — Пиера раскопал кое-какие интересные данные, они лежат здесь, в этой папке.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Начну с самого важного: одна из статей расходов СОПИК выглядит очень подозрительно.

— Которая?

— Та, в которой числятся пожертвования на культурные цели. Расходы эти достигают почти миллиона долларов в год.

— Ничего себе... И какие же виды культурной деятельности они поощряют? — не без ехидства спросил Салинас. — Неужто джаз?

— Нет. Научные исследования.

— А-а!

— Но самое интересное то, что пожертвования идут всего в два учреждения — в Фонд Фокса в Салоне и в Институт Маарка в Лувэне.

— Салон... Это ведь на юге Франции, так?

— Точно, в самом центре Мистраля.

— А филиалы в Испании у СОПИК имеются?

— Нет, Салинас, СОПИК ни прямо, ни косвенно не участвует в испанских экономических делах. — Инохоса взял из ящика телекс, присланный ему Пиерон из Брюсселя. — Единственное вложение, которое мы имеем — это предприятие Салы, СОПИК вошла там в долю на 10 процентов.

— Вот что, Инохоса. Мне бы хотелось также, чтобы вы покопались как следует в делах другой фирмы — РКМ из Роттердама. — Салинас был откровенен с Инохосой, как со старым товарищем. Даже в их манере говорить было много общего: касаясь серьезных проблем, они старались объясняться естественно и просто, при случае не чурались и шуток.

— РКМ? — Инохоса записал в книжечке. — Чем она занимается?

— Транспортная компания. И еще вот что... Мне бы сослужило большую пользу подробное исследование возможных отношений между РКМ и СОПИК.

— Хорошо. Пиера на той неделе снова едет в Брюссель, я дам ему задание, и мы скоро узнаем все, что только возможно узнать. А он, как ты знаешь, в хороших отношениях с работниками налогового управления Бельгии.

Салинас самым подробным образом рассказал Инохосе о результатах своего расследования. Тот записывал названия компаний, которые перечислял по ходу дела адвокат, в частности, и названных Карминой. Записал он и фирмы, названия которых установил Хуан Пуйг.

После этого Инохоса сообщил, что ему удалось разузнать о поставщиках Салы и о всех, с кем был связав посредник:

— Когда этот тип работает с крупными фирмами, он чуть ли не распластывается перед ними, чтобы угодить, а с партнерами помельче обращается по-хамски, издевается над ними как хочет. — Инохоса, видимо, тоже испытывал мало симпатий к Сале. — И те и другие одинаково ненавидят твоего приятеля.

— Я их вполне понимаю.

— Время от времени управляющие крупными транснациональными компаниями приглашают его куда-нибудь пообедать или поужинать. Из-за этого его прямо-таки распирает от гордости, и все же он всегда стремится при этом пристроить им новую партию помидоров или красного перца. Правда, после очередного застолья он охотнее идет на скидки — а такого от него добиться трудно, он всегда заламывает баснословные цены.

— Ясно.

— Кроме того, на него работают несколько хозяев небольших предприятий по розливу и упаковке пищевых продуктов — с этими он ведет себя словно плантатор со своими рабами.

— Так я себе это и представлял. — Данные о Сале адвокат выслушал без особого интереса, тем более что с каждым разом все больше утверждался во мнении: посредник сам жертва более крупных хищников, не более того. — Хорошо... Хорошо... Как только узнаешь что-нибудь об РКМ, тут же сообщи мне, прошу тебя!

— Обязательно. Но ты подожди: дай я тебе все расскажу о Сале, хотя, я вижу, он тебя не особенно интересует, — упрекнул его Инохоса. — Мы же много над ним поработали...

— Я тебя слушаю.

— Главные его партнеры это: во-первых, Гарсиа...— И специалист по налоговому обложению еще с полчаса рассказывал адвокату результаты своих тщательных расследований.

Если, как предполагал Салинас, речь действительно шла о махинации в международном масштабе. Сала действовал вовсе не так глупо, решив не сопротивляться столь мощному врагу. Понятно было в таком случае и то, почему он не хотел ничего объяснять ему, даже встречаться не желал. Природная смекалка посредника подсказывала ему, что где-то таится серьезная опасность, и он лишь старался ускользнуть от нее, что при сложившихся обстоятельствах было не так-то просто.

Отыскав исходные данные на ферму, рядом с которой Сала хранил свои огромные запасы масла — указание тома, книги, страницы и другие сведения, — Салинас тщательно перебирал документы в архиве бюро по инвентаризации недвижимости в Берге, пока не нашел, наконец, соответствующие бумаги на «Ла Горгу». Ознакомившись с копиями документов, адвокат испытал чувство, будто его неожиданно ударили сзади молотком по затылку.

В этом нудном и требующем огромного терпения деле ему помогал доктор Тена — оба они к тому моменту уже несколько часов сидели, склонившись над ящиками с архивами, смахивая на двух средневековых монахов, ищущих ключ от затерянного клада.

Если вчитываться в бумаги, можно было проследить, как земли и дома переходили из рук в руки, как одни люди, еще вчера бывшие никем, обогащались, а другие, прежде бывшие всемогущими, из года в год нищали.

И вот, когда в глазах у Салинаса уже начало рябить от разных почерков, так как документы почти все были старыми, написанными еще до появления пишущих машинок, появились и бумаги на «Ла Горгу», в которых были указаны ее нынешние хозяева, купившие ферму в 1951 году.

Салинас и Тена глядели друг на друга, не скрывая своего изумления.

— Даже и не верится — они не потрудились подыскать какое-нибудь подставное лицо... — Глаза у адвоката расширились. — Раз, и никаких тебе тайн!

— Да, я тоже глазам поверить не могу.

— Но сомнений быть не может. Ферма принадлежит Фонду Фокса из Салона во Франции.

— Ты хоть отдаешь себе отчет, Тена, что это означает?

— Ну, не совсем...

— Это подтверждает мою версию, согласно которой нити от всей этой махинации тянутся очень далеко отсюда. — Салинас не стал договаривать до конца, промолчав про то, что СОПИК содержит этот фонд, жертвуя на него ежегодно огромные суммы, — это бы вызвало в семействе Салы полную панику. — А твой тесть — всего лишь жертва в этой международной афере.

— Жертва? Вот теперь мне трудно тебе поверить. Представляю, какой это будет для него удар — он-то всю жизнь был убежден, что сам может быть только вершителем чужих судеб, и никто не способен вертеть им как пешкой.

— Так-то оно так, Тена. Но как бы ни был силен кто-то, всегда найдется другой, еще сильнее.

— Да, но он-то об этом не знает.

— Естественно. — Мысли Салинаса закрутились вихрем, многое для него теперь прояснилось. Теперь надо было не откладывая уточнить, какие еще компании делали пожертвования в пользу Фонда Фокса.

Как только Тена, приехав в Барселону, высадил Салинаса из машины на Рамбла Каталунна, тот прямиком направился в офис Инохосы.

— Сеньорита, мне нужно безотлагательно поговорить с вашим шефом. Это крайне срочно.