Поговорив по телефону с Лондоном, Салинас повесил трубку с полной уверенностью в том, что Корнхилл сумеет разыскать для него данные о банковских счетах Белли, Ланси, Лафонна и Салы, даже если те значатся под чужими именами. К тому же англичанин заверил его, что и у страховой компании «Рамблерс», сыском в которой он заправлял, также имеются основания для повышенного интереса к этому запутанному делу, и он желает внести в него полную ясность.

На столе адвоката лежала газета «Эль Обсервадор» со статьей Алекса Комаса, в которой тот высказал свою гипотезу по поводу аферы с маслом. Появление статьи вызвало большой переполох даже в правящих кругах страны, весьма чувствительных к любым скандалам, связанным с фальсификацией продуктов, так как они тут же вызывали живейшую реакцию не только среди оппозиции, но и среди самых широких кругов общественности. Алекс время от времени позванивал Салинасу по телефону, держа друга в курсе того, как реагирует на статью тот или иной влиятельный представитель политических кругов — из его сообщений следовало, что публикация в газете вызвала в ряде министерств эффект неожиданно взорвавшейся бомбы.

Мариса сообщила адвокату по интерфону, что звонит Кармина.

— Привет, Кармина! — поздоровался Салинас с девушкой.

— Послушай, Лик. Я тебе сейчас скажу нечто такое, что тебя наверняка обрадует. А ты это вполне заслужил. Все свои свободные часы я посвятила изучению нашего дела — на этот раз прошлась по нему с лупой...

— И?..

— Сейчас скажу тебе, что мне удалось выяснить. Прежде всего я внимательнейшим образом прочитала все сообщения на коллоквиуме, тексты которых мне вручили в фонде... и ничего там не нашла.

— Ничего?

— Да ты подожди, не нервничай! Затем я так же внимательно принялась изучать все библиографические сноски к этим докладам... — девушка говорила очень уверенно, — но также ничего интересного не обнаружила.

— Так что же ты тогда нашла? — не сдержал нетерпения Салинас.

— После этого я с терпением китайского книгочея прочитала все библиографические сноски к тем статьям, которые были указаны в библиографии к сообщениям коллоквиума.

— Ну и что?

— И опять ничего. Но я не падала духом и снова применила тот же метод. Делала я это до тех пор, пока не докопалась до интересного факта. Лик, он у нас теперь в руках! — Девушка чуть ли не кричала от восторга. — Я нашла сегодня утром то, что искала. А ведь чуть было не решила все бросить, думала, что не смогу найти того, что ищу... И вот, все-таки нашла.

— Кармина, что же ты там нашла? Скажи ты мне, в конце концов!

— Вот что... Доктор Белли пять лет назад опубликовал работу по поводу — держись за стул, не свались с него! — «эволюции окраски в растительном масле». Ну, что ты по этому поводу думаешь?

— Потрясающе. Но этого мало. Это слишком мелко, чтобы поставить по-настоящему вопрос о Белли, — ответил адвокат, явно разочарованный, — хотя мы и получили интересный след.

— Так... так... Но я нашла еще одно свидетельство, касающееся Белли. Восемь лет назад на конгрессе в Торонто он сделал сообщение, — Кармина глубоко вздохнула, прежде чем произнести заключительные слова, — о «свечении некоторых видов растительного масла». А это тебя убеждает?

— Да. Вот это — да! — У Салинаса не хватало слов, чтобы выразить свою радость по поводу открытия Кармины.

— Ты прав, Лик! Ученый, сделавший открытие, не способен его скрыть, он ищет любые способы, чтобы сообщить о нем коллегам. Это стремление обладает неудержимой силой. — Девушка была переполнена восторга. — Я поверила в то, что ты прав. Именно поэтому так упорно искала в этом направлении. Просто счастлива, что смогла тебе помочь.

— Кармина! — Салинас говорил глухим голосом.— Я завтра же еду на встречу с Белли. На этот раз я даже спрашивать у него не стану, согласен ли он принять меня!

— И я с тобой, Лик, хорошо? — девушка была радостно возбуждена.

— Замечательно. Мы можем поехать на твоей машине?

— Да.

— Можешь забрать меня в аэропорту Эль-Прат?

— Конечно!

— Я прилечу первым же рейсом «воздушного моста». Спасибо за все, Кармина! До завтра!

Вечером Салинас с Аной сидели за столом у него дома, на который он выставил две кружки пива и несколько бутербродов с рыбой. На улице было очень холодно, и от этого в теплой квартире адвоката было особенно приятно.

— Я прочитала статью о Сале в «Эль Обсервадор», — сказала девушка, усевшаяся прямо на пол на огромную подушку. — Ну и заварил Алекс кашу!

— Еще бы! А ведь он не все еще сказал. Сала — всего-навсего марионетка, действия которой направляли другие люди, причем очень издалека. — Адвокату не хотелось пока рассказывать обо всем, что ему удалось узнать. — Как бы то ни было, конец этой истории близок. Я уже подхожу к развязке.

— Рада за тебя, Лисинио. — Ана поняла, что ее друг не желал слишком углубляться в подробности дела.

— Завтра еду в Салон, на юг Франции, — Салинас словно разговаривал сам с собой, уставившись в какую-то невидимую точку.

— И долго ты там пробудешь?

— Нет. Всего лишь один день.

Лисинио Салинасу с этой девушкой было хорошо, точнее сказать, почти хорошо. Она давала ему все, что могла дать. Телом и душой адвокат чувствовал себя с нею прекрасно, но вот мозг его, когда он был с нею, будто спал. А с Карминой все обстояло как раз наоборот: эта женщина как бы подстегивала его воображение, порою ему не нужно было даже разговаривать с нею, чтобы передать ей свои мысли или понять, что она думает. Но... Но! Кармина отказывалась переступать порог, за которым следовало полное доверие друг другу, так что отношения их напоминали партию в бридж, в которой выигрывала то одна, то другая сторона, — но ничего больше.

Они говорили о том о сем, шутили и болтали, коротая время.

— Пора мне идти, Лисинио, меня ожидает мое представление. — Сказав это, Ана пригладила пышные волосы цвета пылающего огня. — Я бы хотела побыть с тобой подольше, но сам знаешь, опаздывать я не могу. Представление начинается в точно назначенный час, а мне еще к нему одеться нужно, прицепить к себе свои дурацкие перья.

— Сегодня я провожу тебя. — Салинас снял с крючка пальто, поправил галстук — синий, с гербами «Лоев». — Пошли!

И они пошли пешком по улицам старой части Мадрида. Хотя было холодно, они не успели замерзнуть, потому что еще несли в себе тепло, разогревшее их, когда они находились в хорошо натопленной квартире Салинаса. К тому же Ана крепко прижималась к своему возлюбленному.

Салинас уселся за столиком, стоявшим далеко от сцены, боком к стене, и мягко, с улыбкой, дал понять приблизившимся к нему двум девушкам, что хочет побыть один. Наконец, свет в зале стал меркнуть, на эстраде появились «золотые блондинки». В одной из них, покрытой прозрачной сеткой и пышными перьями, он узнал Ану — ее бьющая в глаза красота не могла никем оставаться не замеченной. Она и еще три артистки исполнили первый номер — это была сцена из спектакля «Крэзи Орс», который шел в Париже. Правда, в «Красном льве» светомузыка исполнялась на глазок, динамики звучали так себе, а прозрачная сетка на девушках, если вглядеться, кое-где была умело подштопана. Но номер в целом был неплох.

Адвокат решил, что он не подготовлен как следует к этому зрелищу, а потому выпил одну за другой несколько порций виски. Вскоре, когда «золотые блондинки» исполняли свой последний номер, в глазах Салинаса, в которых будто засверкали искры, зрелище: это было уже просто прекрасным — не то что вначале.

Ощущение скорости, которое Салинас испытывал в красном «альфа-зюде» Кармины, было еще острее оттого, что по краям дороги мимо них мелькали подступившие прямо к шоссе виноградники, а в салоне машины через стереодинамики звучал надтреснутый голос Жильбера Беко, исполнявшего песню на мотив одного из полонезов Шопена. Салинас пьянел даже просто от разговора с женщиной, которая вела сейчас машину, почти не обращая внимания на руль, на рычаг переключения скоростей, короче говоря, на механическую сторону езды на автомобиле — казалось, будто «альфа-зюд» несется вперед, повинуясь лишь ее воле. Они разговаривали, и время от времени, стараясь обратить внимание своего спутника на те или иные слова. Кармила непринужденно клала руку на колено Салинаса. До Салона-де-Прованс оставалось еще около часа езды. Разговор принимал опасный оборот — он все больше и больше приближался к личной теме.