Размышления его прервал телефонный гудок в интерфоне. На другом конце провода, в Барселоне, был Хуан Пуйг.

— У меня тут находка за находкой, так что давай для начала я тебе по телефону кое-что скажу. Пока что основные открытия касаются Салы. Нам удалось выяснить, что масло разливает Гарсиа, оно отправляется затем в Брюссель, но, — обрати на это особое внимание! — поставщиком его значится некий Рольдан.

— Один из дружков Салы по гулянкам, верно?

— Точно. Как я уже тебе сказал, масло вроде бы поставляет Рольдан, но на экспорт его отправляют под этикеткой Гарсиа. А экспортная фирма — ты выслушай и не свались со стула — называется «Ла Онрадес АО». Принадлежит она подставному лицу, которое даже подпись свою поставить не умеет, на деле же фирма находится под контролем твоего друга Салы.

— Ну, ты, выбирай выражения! Я ему не друг! — возмутился Салинас.

— Ладно, ладно, не кипятись. А знаешь, кому адресован этот экспортный продукт? Никогда не догадаешься...

— Да, совершенно не представляю.

— Предназначается он СОПИК.

— Что?! — взвыл Салинас.

— Да, сынок. А еще я обнаружил место около Вика, где Сала принимает огромное количество какого-то вещества, по виду очень похожего на масло. Так вот, оттуда же на завод Гарсиа отправляют для розлива то самое, якобы оливковое масло, которое потом, согласно документам, поставляет в продажу Рольдан.

— Не может быть!

— Именно так и есть. Но и это еще не все. Вещество, которое принимают в Вике, — масло для промышленных целей, и привозят его из-за границы на грузовиках, принадлежащих одному из филиалов РКМ. Не забыл еще названия этой компании?

— Да как же мне его забыть!

— Ну, как тебе все это нравится? Ты хоть что-нибудь понял в этой мешанине?

— Давай-ка пройдемся по пунктам, посмотрим, верно ли я рассуждаю. — Салинас заговорил очень медленно. — Итак, Сала где-то неподалеку от Вика получает некое вещество — масло для промышленных нужд, похожее на обычное оливковое, его привозят на грузовиках.

— Точно.

— От Салы вывозят масло, которое разливают на заводе Гарсиа. Точнее говоря, вывозят то вещество, поставляемое из-за границы.

— Верно.

— Значит, насколько я понимаю, Сале привозят большие количества масла для промышленных целей, а от него увозят на разливочный завод большие партии оливкового масла.

— Так, все ясно. С одной стороны, в Вик привозят промышленное масло, а с другой — вывозят якобы чистое оливковое масло. Вот такое волшебное превращение там происходит.

— К тому же, насколько я понимаю, — продолжал, подчеркивая каждое слово, Салинас, — имя этого жулика Салы нигде не упоминается, так как поставщиком расфасованного масла является якобы Рольдан. Гарсиа наклеивает на бутылки свою этикетку, а «Ла Онрадес АО» экспортирует масло для СОПИК. Все так?

— Да, Салинас. Именно так. Кроме того, промышленное масло привозят из-за границы на грузовиках этой самой РКМ.

— Галиматья какая-то. Мне приходится записывать все на бумажке, чтобы эта чертовщина обрела какой-то смысл.

— И вовсе это не чертовщина. Речь идет о совсем простой штуке... о жульничестве с пищевыми продуктами, в результате которого покупатели вместо крольчатины получают кошатину. Жидкость для промышленных нужд — кошатину, превращают в чистое «оливковое масло» — крольчатину. На этой грязной махинации Сала наживается, но он нигде не фигурирует. Если обман раскроется, то по мордам получат в первую очередь те, чьи имена значатся в бумагах. Впрочем, это в духе Салы.

— Да, так он всегда поступает. Но те, кто дергает за веревочку этих марионеток, прячутся за ширмой,— пробормотал Салинас.

— Послушай, а не кажется ли тебе, что нам эта самая РКМ даже в супе стала попадаться? — спросил весело Пуйг.

— Кажется. Тут концы с концами не сходятся — вот о чем я думаю. Во-первых: зачем СОПИК потребовалось ввозить масло для промышленных нужд? И во-вторых, почему Лафонн позволяет, чтобы имя Салы нигде в бумагах не фигурировало, а СОПИК выступала официально как импортер этого масла?

— А потому... что Лафонн посылает ему кошатину, чтобы ее хорошенько смешали с крольчатиной. Сала готовит это блюдо здесь, а потом снова посылает его Лафонну, наклеивая при этом на гнусное варево испанский ярлык, чтобы оно выглядело съедобным.

— Как все просто!

— Но кто же в таком случае украл масло Салы — скажи мне, пожалуйста, раз уж тебе все ясно?

— Видишь ли, Салинас, я и сам все время задаю себе этот вопрос. Кому в конце концов все это на руку?

— Пока не ясно. Получается, что вроде бы никому.

— Подождем. Наберемся терпения. Ведь кто-то все-таки заинтересован во всей этой головоломной заварухе! Ясно, что кому-то от нее приличный кусок отвалится, помяни мое слово. И мы скоро узнаем, кому именно, потому что события развиваются стремительно.

— Ты прав, — согласился Салинас.

— Еще вот что, хотя это и не так важно. Как мне показалось, эта девушка, Кармина, тебя интересует. Я кое-что выяснил про нее.

— Серьезно? — с иронией спросил Салинас.

— Да. У нее дружок, который живет около Монпелье[10] и каждые полмесяца навещает ее. А иногда Кармина и сама ездит к нему во Францию, проводит с ним уик-энд.

— Что еще?

— И еще у нее какая-то странная подруга. Вроде бы они очень дружат, видятся чуть ли не каждый день...

Было около восьми вечера. Салинас так устал, что ему казалось, будто где-то в глубине его мозга образовалась какая-то пустота. Хотя события и развивались быстро, он никак не мог подобрать к ним ключ. Адвокат вышел на улицу, пересек Пласа-Майор. Было холодно, это помогало думать. А думал он сейчас о Кармине и испытывал при этом странную смесь чувств, разобраться в которых было невозможно. В любом случае эта женщина чем-то его очень интересовала, хотя причина такого интереса ему самому не была ясна. Находясь с нею рядом, он чувствовал, как она словно закрывает перед ним свою душу, еще глубже пряча свой внутренний мир, который, как ему казалось, был намного сложнее, чем мир простого ученого.

Наступила ночь. Ветер, гулявший по улицам старой части Мадрида, растрепал волосы Салинаса, отчего он еще больше стал похож на профессора английского университета. От холода черты его лица заострились, очки давили на переносицу больше обычного. Продрогнув, адвокат вскоре решил вернуться в офис.

Перед тем, как снять пальто, Салинас вынул из кармана купленный на улице последний номер газеты «Диарно-16» и положил его на столе в кабинете.

Контора адвоката помещалась в квартире, выходившей окнами на Пласа-Майор. Комнаты рядом с кабинетом он приспособил под жилье.

Бегло проглядев газету, Салинас бросил ее на ящик с картотекой. Он устал. Не в состоянии заниматься больше работой, он направился в гостиную, стены которой были сплошь заняты книжными полками, что делало ее похожей на библиотеку.

Крошечная кухонька, в которую вела деревянная дверь, была обставлена в американском стиле — просто и удобно. Есть Салинасу не особенно хотелось, а готовить что-либо было лень. Не испытывал он желания и поужинать в каком-нибудь из ресторанов по соседству. Впрочем, он решил пока не думать об этом и погрузился в чтение детектива Патриции Хайсмит[11]. Салинасу очень нравилась эта писательница, хотя на людях он в этом не признавался; когда же он хотел выглядеть эдаким интеллигентом чистой пробы, то заявлял, что его любимый автор Стендаль.

В кабинете зазвонил телефон.

— Слушаю.

— Привет. Это я, Ана!

— Как дела?

— Я еще кое-что узнала. — Девушка хотела с ним увидеться. — Найдется у тебя свободная минутка?

— Для тебя всегда.

— Ну и прекрасно. Я сейчас приду, от тебя мне совсем близко до «Красного льва». Если не возражаешь, перекусим что-нибудь, и тогда я смогу прямиком отправиться на свой шоу, строить там из себя обезьяну. — Ана, как обычно, говорила с юмором. — Но сначала зайду что-нибудь купить, чтобы не возиться долго на кухне.