— Тут я согласен, с этой проблемой надо обращаться очень осторожно. Я бы к ней руками не притронулся — только щипцами, сеньор Салинас.

— А вы именно так и поступаете, для меня это ясно. Если министр по общим внешним связям использует эту тему с пользой для правительства, то вы записываете себе очко, поскольку именно вы ему ее передали… Если же дело оборачивается худо — вам нечего опасаться, так как от скандала пострадает другое министерство, а вы тоже записываете себе очко: ведь вы позволили вашему министру избежать неприятностей, которые могли бы даже привести его к необходимости подать в отставку.

— Ну, что ж, Салинас! Вы все правильно рассчитали. Когда у меня будет больше свободного времени, а вы будете поспокойнее, мы можем пообедать вместе, поговорить. Может быть, вас заинтересует предложение работать в нашей команде. В ней — очень стоящие люди, мы таких ценим... Уверен, что и вам было бы интересно поближе с нами познакомиться. — И, непринужденно засмеявшись, он добавил: — Не исключено, что вас привлечет мысль заняться политикой, принять нашу сторону.

— Я — человек независимый, не принадлежу и не желаю принадлежать ни к какой партии, — сказал Салинас тихо, будто и не замечая собеседника.

Проводив его до дверей лифта, политик любезно попрощался с гостем.

— Держите меня в курсе событий. Очень интересно знать, как повернется ваше дело... сеньор Салинас.

— Прощайте.

В кабинете министра общих внешних связей Салинаса пригласили сесть за стол совещаний, отличавшийся поистине фараоновскими размерами.

Министр, человек среднего роста, довольно полный — не случайно его прозвали Толстяком, — в этот момент разговаривал по телефону с каким-то из своих подчиненных, зычным голосом отдавая ему указания.

Хотя в нем явно было слишком много лишнего веса, в министре угадывалась кошачья ловкость и хитрость, совершенно не гармонировавшая с его внешним видом.

Наконец он закончил говорить по телефону и сел рядом с адвокатом. Затем, широко размахивая руками, заговорил:

— Вы, Салинас, решили поиздеваться...

— Но...

— Будьте добры не прерывать меня, — оборвал министр резко, желчным голосом. — Эти красавчики из министерства природных ресурсов пересылают вас ко мне как какую-то ласковую кошечку, только что розовый бантик на шею вам не повязали, и все, чтобы посмотреть: не клюну ли я на их приманку... А я клевать не собираюсь. Как бы я их сам не заклевал.

— Позвольте мне сказать, что у меня и в мыслях нет, кому бы то ни было из вас наносить ущерб. Речь идет только о нашей стране... Ее пытаются...

— Послушайте, Салинас, я ведь не знаю, что вы собой представляете, то ли вы наивный человек, словно с небес на землю спустившийся, то ли наживка, которую мне протягивают, причем наживка отравленная. Но, как бы то ни было, ваше дело никакого отношения к моему министерству не имеет. Оно полностью относится к компетенции министерства координации.

— Координации?

— Да. Безусловно. Это министерство занимается всеми теми делами, которыми другие министерства заниматься не хотят.

Последовало молчание, затем министр продолжал:

— ...такими делами, в частности, как собранное вами досье, которое вы мне пытаетесь всучить, — сказал он, подчеркивая голосом каждое последнее слово, — а это ни к чему не приведет, потому что я уже понял, в чем дело... В эту игру играть я не собираюсь.

Салинас молчал, словно загипнотизированный, смотрел на него. Наконец он встал и собрался выйти из кабинета, но министр удержал его:

— Послушайте! Ну, ладно, допускаю, что вы действуете, исходя из лучших побуждений. В таком случае я вам скажу, что я по поводу всего этого думаю. — Он потер правой рукой щетину на лице и завел глаза к потолку. — Так вот, послушайте меня: я в бизнесе не разбираюсь, но вот в политике... я человек искушенный.

Салинас снова сел и приготовился слушать.

— В бизнесе, повторяю, я не очень разбираюсь, хотя и не удивлюсь, если вдруг «Нэт компани» начнет выступать по телевидению с рекламой вроде: «Сеньоры поставщики оливкового масла! Советуем вам фальсифицировать ваши продукты только теми добавками, которые изготовляет «Нэт компани». Если вы не послушаетесь нас, мы подстроим вам точно такое же свинство, как и Сале, который пожелал иметь дело с «Олео Чем»... а потому — запомните: с «Нэт компани» фальсифицировать оливковое масло — лучше! Смесь наша будет очень похожа по виду и по цвету на натуральное оливковое масло... но она обойдется намного дешевле производителям...» — перестав имитировать объявление по телевидению и подражать всем давно опостылевшим рекламным роликам, которые постоянно прерывают передачи, министр спросил в упор: — Вы меня повяли, Салинас? Понимаете, что меня ничем удивить невозможно?

— В этом мы полностью с вами совпадаем — дельцы тоже неспособны меня удивить своим цинизмом. — Адвокат кивнул, лицо у него было очень серьезное.

— Ну, а что касается политической подоплеки дела, то об этом мне и говорить не хочется. Достаточно было бы только привести очень подходящий к случаю старый анекдот... Впрочем, скажу вам, что мы, испанцы, в политических делах и особенно на международной арене, выступаем, как второразрядные актеры, исполняющие свою роль в давно устоявшейся и бюрократизированной системе Запада... Более того, выступаем, испытывая комплекс неполноценности перед теми, кто в моем любимом анекдоте соответствует Континентальному торговому рынку... В конечном итоге, мы больше всего опасаемся только одного — как бы нас в него не приняли. Если же мы поднимем шум по поводу того, что вам удалось обнаружить, начнем протестовать из-за махинаций, подстроенных нам Фондом Фокса с целью дискредитировать испанские пищевые продукты,— все кончится лишь тем, что нам зададут встрепку и заклеймят еще как наглецов. Им не нравится, когда мы о чем-то слишком много знаем.

— А... о каком анекдоте вы говорите? — Салинас смотрел теперь на собеседника без прежней неприязни.

— Ну, анекдот этот... старый. В какой-то задрипанной конторе один чиновник говорит другому: «Никак в себя прийти не могу». Другой спрашивает: «А в чем дело?» Первый отвечает: «Вчера пришел домой и застал там моего шефа — он был с моей женой в постели...» Второй возмущается: «Какая наглость!..» А первый уточняет: «Но мне все-таки очень повезло... кажется, шеф меня не заметил».