Сала не знал уже, что еще придумать, чтобы скрыть самое главное: свое опасение — а оно вызывало у него настоящий ужас, — что факт подмешивания в оливковое масло незаконной добавки рано или поздно раскроется. Если бы Гарсиа согласился с его предложением, то при неудачном обороте дела все беды свалились бы на него, а посредник остался бы в стороне, ничем не рискуя.

Оба они помолчали.

«Есть какая-то причина, по которой Сала не желает экспортировать масло под своим именем, — лихорадочно соображал Гарсиа. — Возможно, тут кроется желание обойти жульническим путем налоговую инспекцию, и все же никак я эту причину не пойму... Впрочем, если все обделать, как следует... опасности особой нет. К тому же выбора у меня нет тоже. Если Сала перестанет быть моим постоянным клиентом, я просто прогорю».

В конце концов Гарсиа принял предложенную Салой игру. После чисто символического спора по поводу цен они быстро пришли к договоренности о том, во сколько обойдется розлив масла в бутылки, на которых будут этикетки фирмы Луиса Гарсиа.

Сала был очень доволен.

— Прекрасно, Гарсиа... прекрасно. Уверяю вас, вы сделали на этом замечательный бизнес, — говорил он, машинально отметив при этом, что на стоянке у его здания стоит мотоцикл БМВ-1000, до этого на глаза ему не попадавшийся. — Ну, я тоже, естественно. Так и надо делать дела — чтобы все были от этого в выигрыше! Ну что же, в понедельник, значит, примемся разливать. — С каждым мгновением он чувствовал себя все более уверенно. Если обман, не дай бог, раскроется, по этикеткам всем станет ясно, кто стоит за этой жульнической операцией. И к тому же к делу подключен Пепе Рольдан, который составил все нужные бумаги, не поставив на них подписи и даже и не посмотрев их содержимое. В случае необходимости Жаумет заполнит их соответствующим образом, и тогда вся ответственность падет на Рольдана, ибо именно он поставил продукт, не отвечающий необходимым требованиям. Короче говоря, если поднимется шум, то единственное сомнение может вызвать лишь то, кто именно виноват — Луис Гарсиа или Пепе Рольдан, но никто и не подумает о Хуане Сале, который всего-навсего экспортировал поставленное ему масло...

Пока Сала обрабатывал Гарсиа, завлекая его в западню, приемная кишмя кишела торговыми представителями, продавцами самых разных пищевых продуктов, специалистами по маркетингу... Среди них выделялась крупная фигура Хуана Пуйга, оживленно беседовавшего с одним из торговых агентов, приехавшим предложить Сале закупить у него партию печенья.

Через телефон, стоявший по правую руку Салы, сверхсовременный аппарат, лежавший в кармане пиджака Пуйга, записывал разговор посредника с Гарсиа.

Хуан Пуйг тщательно записывал имена всех, кто заходил на переговоры с могущественным коммерсантом. Это было необходимо, чтобы позже по голосу установить на пленке, кто именно говорит с Салой.

Когда Гарсиа вышел, Хуан записал номер его «Мерседеса-300» с дизельным двигателем в блокнот, заклеенный, словно консервная банка, наклейками разных торгово-посреднических фирм — так сыщику легче было сойти на этом месте за коммерсанта.

В два часа дня Пуйг уже мчался домой на своем мощном мотоцикле, а в четыре сидел в пропыленном кабинете и вместе с Салинасом внимательно прослушивал записанные на магнитофон разговоры.

— Этого зовут Гарсиа — так сказал мне тип, с которым я вместе стоял в очереди на прием к Сале, — пояснил Пуйг. — Тип этот сказал, что у Гарсиа в Барселоне свой завод по розливу масла.

— И, судя по записи, он в понедельник примется разливать масло для Салы. Но откуда оно у него взялось? — воскликнул адвокат.

— Ладно, Салинас, не возбуждайся. Кое-что мы уже узнали. Во всяком случае ясно, что Сала с Гарсиа затевают что-то темное. Вспомни, что вчера ты просто блуждал в полной темноте. А сегодня у нас есть кое-что такое, от чего мы уже можем танцевать. — Мотоциклист вообще был оптимистом по природе и теперь старался ободрить друга. — С другой стороны... ты прав... Какой смысл Сале так настаивать, чтобы масло экспортировалось под чужой маркой? Никакой логики. Странно как-то выглядит эта операция...

— Еще как странно!

— Ну ладно, ладно. Перейдем к другим делам. Машина, на которой за тобой следили, тот самый «Се-ат-127», нанята в агентстве по прокату автомобилей «Авис». — Пуйг раскуривал новую сигару «Тоскано». — Думаю, стоит попытаться разузнать, кто именно нанял ее, как ты полагаешь?

— Да. Не исключено, что он за мной следил...

— Вполне может быть. Подумай худшее — и попадешь в точку, — изрек сыщик-мотоциклист.

Они прощались у двери на лестницу, когда Салинас, сделав вид, будто это не особо его интересует, спросил:

— А как эта докторша-хнмик? Удалось что-нибудь про нее узнать?

— Да ничего особенного. Так, чепуха пока. Кажется, у нее есть подружка — из тех, что любят нацеплять на себя галстук и вообще одеваться под мужчину.

— Они что, живут вместе?

— Нет, порознь. Но я что-то не понимаю, какое отношение все это имеет к нашему расследованию?

— Ладно, ладно. Все это может оказаться существенным, — адвокат старался говорить как можно непринужденнее, хотя слова его прозвучали не особенно убедительно. — Продолжайте наблюдать за ней.

У газеты «Эль Обсервадор», редакция которой находилась в Мадриде, в Барселоне, за пределами старого города, в районе, построенном в начале века, был свой корреспондентский пункт. Это было здание без лифта, но очень хорошо отреставрированное, с тщательно покрашенной лестницей, перила которой только что отлакировали.

В бывшей жилой квартире было предостаточно места для небольшого корреспондентского пункта.

Салинас, придя к Алексу, разговаривал по телефону с Пуйгом.

— Автомобиль, который ехал за тобой, нанят у компании «Авис» транспортной фирмой РКМ из Роттердама.

— Еще что-нибудь узнать удалось?

— Нет. До скорой встречи.

— Счастливо, Пуйг. — Положив трубку, Салинас набрал номер СОПИК в Брюсселе.

Взяв трубку на другом конце провода, Лафонн выслушал все соображения адвоката по поводу поведения Салы — оно представлялось Салинасу весьма подозрительным: тот все время старался уклониться от встречи с ним, ускользал под любым предлогом от него, да и вообще впервые появился в своей конторе в Вике только сегодня утром.

— Разве вам не ясно, Лафонн, что Сала играет нечисто? У меня тут магнитофонная запись его беседы с неким Луисом Гарсиа, — втолковывал он бельгийцу. — С понедельника они начнут разливать огромную партию масла. Откуда оно взялось?

— Ну, посмотрим, посмотрим, — прервал его Лафонн. — Очень уж вы подозрительны.

— И, кроме того, Сала не просто собирается разливать это масло на заводе Гарсиа, но и делать это под его маркой.

— Что вы сказали? — На этот раз слова адвоката явно задели бельгийца. — Вы утверждаете, что Сала собирается поставлять свое масло не под нашей общей маркой? Такого быть не может.

— Если хотите послушать запись, я вам подключу аппарат к телефону — можете сами убедиться.

— Хорошо, подключите.

Алексу, предвидевшему такой оборот дела, оставалось только нажать клавишу на магнитофоне — голос Салы, который невозможно было спутать с чьим-нибудь еще, громко зазвучал в комнате.

Минут через десять Лафонн уже был сыт по горло всем услышанным.

— Вы правы, Салинас! Продолжайте следить за Салой, сообщайте мне во всех подробностях, вы слышите, во всех подробностях о том, что вам удастся узнать про него. — Интонация у бельгийца заметно изменилась по сравнению с той, с какой он говорил до того, как прослушал запись. — Вам ведь хорошо известно, какое значение мы придаем этому делу.

— Ну так вот. Раз уж вас интересуют все подробности, то ставлю вас в известность и о том, что за мной устроили слежку на автомобиле фирмы «Авис», нанятой фирмой РКМ из Роттердама. Вы о такой компании слыхали?