— Надеюсь, с этого момента мы будем выше ценить друг друга.

Опустошая бутылку, они снова и снова подробно говорили про каждую из компаний.

— Послушай, Лисинио. Принесу-ка я еще бутылку — мы ее заслужили, я так считаю.

— Браво! Согласен! — воскликнул Салинас, лицо у него раскраснелось. Глаза ярко блестели. Чтобы чувствовать себя комфортнее, он тоже снял ботинки и сидел в носках.

Салинас был доволен собой. И все же он пока не представлял себе, каким образом можно использовать в его расследовании то, что узнала Кармина. Голова его работала вовсю, и у него было предчувствие, что он оказался на пороге важного открытия, которое позволит ему приподнять плотную завесу, опустившуюся над тайной проклятого масла. Немного отяжелев от вина, он с интересом поглядывал на Кармину, не решаясь, однако, выйти за рамки чисто дружеского общения, так как опасался получить резкий отпор.

«Вечно одно и то же. Приходишь на свидание, все представляешь заранее, как что будет. А потом все поворачивается вовсе не так, как воображал. Вот и сейчас Кармина нарядилась, красиво причесалась, но не скрывает своей антипатии к тебе... — рассуждал сам с собой Салинас. — Да и сам ты реагируешь на нее так, будто она тебе неприятна. Ведешь себя так, будто все тебе здесь чуждо. К тому же это ощущение, будто ты лишился кожи, а кровь кипит у тебя в жилах. Нет, все идет прекрасно! Но совсем иначе, чем хотелось бы».

Хотя Салинас чувствовал себя слегка опьяневшим, он все же вполне контролировал себя, и голова у него была ясная. Думая о всякой всячине, он по-прежнему был сосредоточен прежде всего на проклятом масле.

— Скоро я все разузнаю об этом деле! — сказал он Кармине. — Следующий пункт в моей программе: порыться в бюро инвентаризации собственности в Берге и поискать там, кому принадлежит «Ла Горга».

— Но, Лик, что может быть общего между этой фермой и кражей масла? — спросила Кармина скептически. Она сидела на ковре, прижавшись спиной к софе.

— Есть какая-то связь между хозяевами «Ла Торги» и сторожем, которого прикончили, чтобы он не раскрыл рта.

— Но это же только предположение.

— Сторож пытался внушить мне, будто он неграмотный. Так вот, оказывается, он не только умел читать и писать — у него даже были друзья-иностранцы, образованные люди, как говорят соседи... Эти иностранцы, судя по всему, хозяева фермы. И еще хочу тебе напомнить, что она расположена прямо рядом с хранилищем Салы.

— Все это фантазии, Лик. Ты просто много выпил.

— Вовсе не фантазии. Сторож как-то связан с кражей, он что-то видел, а, может быть, и участвовал в этом деле. Кто-то каким-то образом узнал о моем желании порасспросить его понастойчивей, — потому его быстренько убрали.

— Ну! Теперь ты меня просто разочаровываешь.

— А ты не спеши с выводами; я еще не все тебе сказал. РКМ не только располагает техническими возможностями, чтобы участвовать в краже масла. К тому же именно эта компания как раз сейчас делает для Салы какую-то непонятную работу, представляешь?

— Какую такую работу?

— Ее грузовики привозят ему жидкость для промышленных нужд, а затем вывозят за границу оливковое масло, разбавленное этой жидкостью.

— Ты в этом уверен?

— Так я предполагаю.

— Все-то ты предполагаешь, предполагаешь. И на пустом месте.

— Скоро у меня под рукой будут и другие важные данные. Для меня сейчас готовят балансовый отчет о деятельности СОПИК. — Салинас снял очки. Без них он казался моложе своих лет — к тому же румянец заиграл на щеках. Он встал и сказал, словно эта замечательная мысль только что пришла ему в голову: — И еще я попрошу, чтобы для меня подготовили исчерпывающую документацию про РКМ. Обязательно! Причем особенно подробно — про такую статью ее расходов, как пожертвования и взносы в гуманитарные фонды, а также прочие затраты, за которыми обычно скрывают всевозможные махинации.

— Не знаю... Не знаю... Все это пока слишком смутно — недаром ты еще так мало чего добился.

— Нет, Кармина. Я чувствую, что столкнулся с очень крупным делом, и собираюсь заняться им вплотную, дойти до самой сути. Можешь поверить мне, я этого добьюсь.

— Ну хорошо, хорошо.

— Более того — я с каждым днем все больше убеждаюсь, что вся эта махинация задумана где-то далеко от нас, в какой-то из стран Европы. — Адвокат большими шагами ходил по гостиной, глаза его разгорелись. — Все эти Салы, Гарсиа, Пепе Рольданы... Все это — подставные фигуры, на которые свалятся все беды, в то время как организаторы аферы постараются уйти из-под удара.

— Думаю, что твое настоящее призвание — быть не адвокатом, а писателем, — сказала Кармина саркастически.

— Да. Ты права. А чтобы роман мой был правдоподобным и дописанным до конца, мне придется рассказать в нем, как тебе удается содержать такую роскошную квартиру, каким образом тебе удалось оплатить такую шикарную мебель. Может быть, ты мне сама это объяснишь? — Салинас будто выплевывал каждое слово. — Ведь никакая химия не может дать возможность жить в таком фешенебельном квартале, как Педральбес, да еще в таких условиях.

— Ты что себе позволяешь? — ответила Кармина почти шепотом, будто лишилась голоса.

— Неужто твои счета оплачивает эта подружка, та, что носит галстук и мужские костюмы?

— Послушай ты, ничтожество! Я живу так, как мне хочется. И, кстати, чтобы все было ясно и у тебя не осталось иллюзий, — с кем хочется. С тобой мне вовсе не улыбается мысль жить — запомни это раз и навсегда. Так и знай! — теперь она кричала во весь голос. — Кто бы мне ни нравился — это мое дело, никого оно не касается и на моей работе не сказывается. И еще хочу напомнить тебе, что пока лишь мне удалось узнать что-то конкретное и ясное, а все твои досужие выдумки, предположения и фантазии ведут в никуда. Из всего, о чем мы сейчас с тобой говорили, лишь одно пока имеет хоть какую-то ценность: тот факт, что украденное масло могли перевезти лишь СОНТАР, ФАЛЛИ или РКМ.

— Может быть, ты и права. Время покажет! — от крика Кармины у Салинаса еще звенело в ушах. Но еще неприятнее ему было то, что она с такой злостью разговаривала с ним. — Что ж, в любом случае, сегодняшняя встреча хоть не была напрасной: кое-что новое в наше расследование мы все-таки ею внесли.

Оба они долго молчали, стараясь не глядеть друг на друга, так как им было ясно: теперь, когда профессиональная тема исчерпала себя, настало время прощаться. И все же ни один из них не спешил сделать это после бури, во время которой хотя и сверкали молнии, но ливень, сгустившийся над их головами, так и не прорвался. Прошло несколько минут, прежде чем девушка заговорила — медленно, очень тихим, почти не слышным голосом.

— Мне всегда требуется время, чтобы привыкнуть к новым людям. Мои друзья — это обычно люди, хорошо знакомые со мной многие годы. Ту девушку, про которую ты вполне с определенным намеком сказал: «Любит носить мужские костюмы и галстуки», — я знаю еще с тех пор, как мы вместе учились в Калифорнии. Нас многое связывает, я ей многим обязана. А ты для меня пока что — человек чужой, и, не обижайся, пожалуйста, в лучшем случае — что-то вроде большого ребенка. — Кармина заговорила мягче, на губах у нее даже обозначилось подобие робкой улыбки. — Может быть, потому что я рано лишилась отца или еще по какой-нибудь причине, мне неизвестной, но я себя чувствую хорошо и спокойно только с мужчинами много старше себя. Наверное, мне нужно чувствовать себя защищенной, ощутить то, чего мне в детстве так недоставало. Знаешь что, Лик, может быть, мы с тобой и стали бы идеальной парой лет так через десять, когда ты поседеешь и устанешь от поисков того, что сейчас ищешь, хотя никогда этого и не найдешь, так как на свете такого и не существует вовсе. Но через десять лет мы оба будем совсем другими людьми, а потому сегодня все ограничится только разговорами, в которых каждый выговаривает свой монолог.

Адвокат молча смотрел на Кармину, будто перед ним вдруг возникла совсем другая женщина. А она тут же изменила тон и снова заговорила голосом преподавателя, читающего лекцию по химии: