— Как член совета, Ран Харн нуждается в соответствующем шарфе. Серод, дай мне этот, пожалуйста. Считай это сдачей в аренду, — добавила она, когда он заколебался в расставании со своей добычей. — Рута, выстирай его и сделай что-нибудь с этой каймой. Мы не можем позволить, чтобы боевой лидер Норф щеголял гончими в течке, или скачущими зайцами, или что там эти звери должны были изображать.

В общей комнате, через лестничную площадку, кадеты, как девушки, так и парни, деловито сортировали, резали, шили. Наступили сумерки. Свечи отбрасывали заводи света, в которых игла и нож мерцали подобно серебристой рыбе. Кадеты могли удовлетворять свою собственную гордость, а заодно и её нужды, но радостное бормотание их голосов и то, что они пожертвовали своим ограниченным свободным временем, тронуло Джейм.

— Используй большую часть всего этого на новую одежду кадетам, — сказала она Руте. — В самом деле, мне нужен только обычный гардероб, не гигантский или изощренно-модный, а некоторые из нас потрёпаны даже больше, чем я. Помни, мы бедный дом. Я одену всё, что вы спасёте для меня — в пределах разумного — но только не эту проклятую куртку.

Куртка Лордана развалилась на кресле в углу, как будто отправленный туда в наказание непослушный ребёнок. Даже без своего владельца, она создавала атмосферу ленивой, тупой злобы, слабой, но устойчивой, такой же как и её вонь, и столь же индивидуальной.

Рута скорчила рожу. — Возможно и прекрасное шитьё, но, тем не менее, это мерзкая штука. Ты же не думаешь, что такую вонь и грязь мог оставить только один человек.

— Мастер Герридон мог бы, — мрачно сказала Джейм, не добавляя, что он тоже был её дядей.

Запах напомнил ей, что она всего лишь вернула назад несколько пыльных комнат. Личные покои Грешана всё ещё не были очищены, а кошмар, который он оставил после себя, изгнан. И в этом куртка, казалось, насмехалась над ней, прошлое, затеняющее настоящее и грозящее будущему. Говоря о последнем, если она провалится на осеннем отборе, всё здесь снова должно будет погрузиться во мрак; а она знала, возможно лучше любого другого, что за злобную силу скрывала в себе эта тьма.

При всём этом было так приятно и успокаивающе пройти сквозь мерцание свечей обшей комнаты, приветствуя тех кадетов, которых она знала по имени, запоминая имена других. Как главный десятник всех казарм, она должна была бы сделать это давным-давно, если бы не всякие отвлекающие происшествия и постоянные опасения, что многие (вроде Ванта) желали, чтобы она просто исчезла. Их радостный и радушный приём этим вечером согрел её. Неужто она в самом деле, каким-то образом, приблизилась к тому, что бы её наконец-то принимали за свою?

Но у дверей, наблюдая, стояла Шиповник Железный Шип, как обычно с деревянным лицом, молчаливое правосудие во плоти.

Нет, грустно подумала Джейм, проскальзывая мимо большой Южанки и спускаясь вниз по ступенькам с Журом на пятках. Она ещё не дома.

Остатки потрясающего заката висели над чёрной массой западных гор, завитки и пятна красного, оранжевого и жёлтого, пылающие и тлеющие, как будто всё небо было огромным костром, который увядал и обращался в пепел. Подобные зрелища стали обычными со времени извержения, а свет в облачные дни часто бывал странным, тёмно-жёлтоватым, с лёгким оттенком оливково-зелёных теней. Поднимался ветер. По тренировочному квадрату шуршала пыль, а жестяная крыша окружающей его галереи изгибалась с глухим рокотом, похожим на подражание грому. Тёплый свет струился из дверей и окон казарм. Ужин окончен, кадеты, как и рандоны, угомонились и занялись перед сном своими излюбленными вечерними делами.

Джейм пошла по квадрату на юг, затем на восток, направляясь в Старый Тентир — не самый прямой путь, но она предпочитала держаться подальше от помещений Каинрон и Рандир, когда была одна. В конце концов, зачем напрашиваться на неприятности?

Глядя на них через тренировочную площадку, она раздумывала: где можно провести черту между верностью дому и верностью училищу? Прямо перед тем, как взять с них клятву, Комендант сказал, Пока вы посещаете училище, это ваш дом и все в нём являются вашей семьёй, откуда бы вы ни были родом, кого бы вы ни называли «враг» за пределами этих стен. Здесь вы все кровные родичи.

Пока что, это не слишком работало… или всё же срабатывало? Конечно, было соперничество между домами, которое превратило множество уроков в жестокие состязания; но тут не было ничего серьёзного, а в чём-то, это было даже хорошо. Здесь, все и всё время с энтузиазмом состязались между собой.

Однако, вы не привязываете своих кровных родичей к дереву в качестве приманки для раторна, и не пытаетесь скормить их бедному, безумному монстру в его берлоге, и не бросаете на них, когда они спят, ядовитых змей.

Хотя, что касается первого, Горбел, вероятно, не собирался причинять ей вреда, намериваясь добыть раторна прежде, чем тот добудет её.

Рандир в самом деле бросила её в берлогу Медведя, но это было до того, как она формально стала кадетом.

Правда, у неё до сих пор не было ни малейшей идеи, кто устроил ей столь неформальное знакомство с Эдди, позолоченной болотной гадюкой.

Затем была Искусительница Рандир… но, похоже, неважно смотрит ли Ведьма через глаза рандона, или же нет, та только делает свою работу. Она и Комендант, вместе подвергли испытаниям её слабые места и уязвимые трещины — полезная работа, поскольку те пропали. За эти полсезона Джейм определённо узнала о самоконтроле больше, чем за все годы, проведённые вне стен училища.

Да, но если так, то почему никто не испытал Грешана… если только эта роль не выпала невезучему Роану? Был ли Роан Рандир тоже искушающим? Если так, то как далеко он намеревался зайти, прежде чем вынести своё решение о лордане Норф? Похоже, слишком далеко, ведь Роан кончил смертью, попутно навсегда сломав жизнь её отцу. И как далеко готовы зайти нынешняя искусительница и комендант?

Можно ли быть в Тентире, но не быть одним из Тентира?

Её дядя Грешан определёно не принадлежал этому месту, а только посещал его, поскольку это было тем, чем полагалось заниматься лордану Норф. Из того, что она слышала, он не делал никаких попыток выполнять обязанности кадета. Принадлежит ли Тентиру Горбел? Тиммон? Она сама? Комендант сказал, что училище имеет свои собственные правила, собственное правосудие, и что в конце, она узнает точно, добилась ли она успеха. Хорошим началом будет выбраться отсюда живой. Да, но выиграть ожерелье рандона будет ещё лучше.

Уши Жура внезапно дёрнулись, когда что-то шевельнулось на другой стороне квадрата. Нижний этаж казарм Рандир был погружён во тьму, центральная дверь почти невидима в тени галереи, но из неё выскальзывали наружу фигуры и быстро и бесшумно двигались к Старому Тентиру. Некоторые из них несли луки.

Во имя Порога, что за…?

Тоже держась в тени, Джейм вошла в большой зал через самую южную дверь. Напротив был пандус, спускающийся в конюшни. Вот куда они шли. Она и сама туда направлялась, чтобы задать мастеру-лошаднику несколько мелких вопросов о Бел. Если там были луки, то на кого или на что охотились Рандир с такими хитростями и предосторожностями, в таком малообещающим месте в это ночное время? Стоит ли ей сообщить кому-нибудь или сначала выяснить, если сможет, что происходит? Последнее привлекало её гораздо больше. Она пересекла зал и спустилась, двигаясь шумно и открыто, как будто всё было в порядке.

Большая часть подземных стойл была погружена во мрак, их обитатели кормились и устраивались на ночь. Кое-где, для освещения, в мисках с водой плавали свечи, открытое пламя представляло серьёзную опасность, когда его окружало так много сухого дерева и сена. Двигаясь вперёд, Джейм ловила мимолётные вспышки бледных, прикрытых капюшонами лиц, которые отступали во тьму, и слышала беспокойное движение лошадей. Жур начал рычать, пока она не успокоила его тихим, мягким голосом. Потом он уловил знакомый запах и они последовали за ним, опять вниз, в зал тлеющего железного дерева, где гигантские колонны стволов железного дерева тлели в своих ямах, пятьдесят футов от кирпичного пола до потолка. Среди других приспособлений здесь находилась и кузница для подковки лошадей, мерцающая красным.