60-65-й день лета

Джейм внимательно изучала лошадь.

— Ты, должно быть, шутишь.

Рута выдала извиняющуюся ухмылку.

— Все остальные отправились домой на жатву, а Дружок[49] остался здесь как хромой. Сама я думаю, что он смошенничал и просто изобразил хромоту при осмотре. Теперь он в полном порядке. В конце концов, ты же просила спокойную лошадь.

— Я надеюсь, что это так. Если он вздумает резвиться, земля затрясётся.

Они разглядывали обсуждаемое животное, безмятежного каштанового мерина с блондинистой гривой и хвостом, и характерным телосложением горной лошади. Он опустил свою большую голову, чтобы почесать могучую, перьеподобную щётку на конце ноги. Где-то под всей этой шерстью должно было быть копыто размером с небольшой круглый щит.

— Ну ладно, — сказала она. — Если на то пошло, можешь поискать мне лестницу.

Некоторое время спустя всадник и лошадь иноходью покинули Тентир через самые маленькие ворота — чем меньше свидетелей, тем лучше, думала Джейм, не говоря уж о том, что те могли подумать об её отъезде в неверном направлении.

Дружок был тяжеловозом, выращенным для того, чтобы тянуть повозку, но он не возражал и против всадника, если, конечно, большую часть времени вообще его замечал. Он, похоже, был вполне счастлив, неуклюже топая вперёд, голова опущена, глаза полускрыты под могучей соломенной гривой, как бы случайно находя самый лёгкий путь.

Джейм могла бы двигаться быстрее пешком.

Однако тогда бы ей пришлось тащить вздувшиеся седельные сумки, в которые Рута набила столько еды, сколько она смогла в спешке притащить в руках. Предоставленная сама себе, Джейм совершенно забыла бы о припасах. Как однажды заметил Тирандис, она никогда не могла вспомнить о том, чтобы упаковать ленч. А сегодня она смогла заставить себя с трудом проглотить немного завтрака только упорно думая о чём-то другом.

Поверх сумок была привязана скатанная в рулон солдатская постель; а на ней лежал рюкзак Джейм, содержащий несколько вещей, которые удостоились бы пристального внимания Руты, если бы она о них узнала.

Они придерживались примерно того же маршрута, что и охота на раторна, на север, через подножия Снежных Пиков. Иногда, внизу блестела Серебряная, извивающаяся вниз по дну долины. А порой вверх доносились голоса с Новой Дороги, когда по ней проезжали кадеты Яран и Каинрон, спешащие на север, в свои родные замки Валантир и Рестомир, опережая более медлительных путников, которые двигались по верхним склонам. Гора Албан тоже лежала в этом направлении, как и руины Тагмета и Киторна, все три крепости — на противоположном берегу. За ними простирались холмы, принадлежащие мерикитам, потом Барьер, который отделял Ратиллиен от Темного Порога. Однако, Джейм не собиралась забираться так далеко.

На самом деле она не знала куда направлялась или не особенно об этом тревожилась. Жеребёнок раторна был где-то здесь, вероятно лучше осведомленный о том, где она, чем она, где он. Она чувствовала, что при необходимости, могла бы насильно притащить его к себе, но это могло его сломать и однозначно разрушило бы её замыслы, ради которых она и отправилась на поиски. Они должны были прийти к некоторому согласию, пока он не уморил себя до смерти и, или не утянул её с собой, или не оставил бы до конца жизни неспособной смотреть на еду без чувства тошноты. Кроме того, она ощущала свою ответственность за него.

Моя глупая, глупая кровь.

Между тем это был прекрасный день середины лета, теплый на солнце, прохладный в тени, с резким привкусом вечнозелёного железного дерева в бризе, дующем с высот. Облака плыли на юг, вниз по долине, по небу, такому же синему, как глаз котёнка, за ними скользили их тени, как будто неторопливо пасясь в лугах нагорья. Лавандовые цветки триллиума (или верной любви, по народному), и розовые стрелки гвоздик усеивали траву, которая сгибалась и покачивалась на ветру. Среди деревьев, лесной шиповник и синие колокольчики светились в пёстрых тенях. Затем местность нырнула вниз, в покрытые кружевами папоротников лощины, и вверх, в заросли трепещущих осин, которые наконец добрались до своего летнего стойбища. А здесь ручеёк журчал и булькал в своём русле. Там виднелось беспорядочное нагромождение валунов, как будто набросанных каким-то нетерпеливым гигантом забавы ради. Над ними маячили серые, туманные высоты Снежных Пиков, увенчанные белым. Внизу птицы замолкали, заслышав стук копыт приближающихся путников, а затем, когда те проходили, разражались пением.

Жур рысил впереди, иногда бросаясь за бабочками, когда те попадались на глаза Джейм. Однако, в основном она дремала, покачиваясь на широкой спине лошади, убаюканная её спокойной, твёрдой походкой.

Можешь ловить меня, где пожелаешь, думала она, пребывая на грани сна, едва понимая, кого она имеет в виду. Сфера сна, сфера души, сакральное пространство, над холмами или под ними… где бы он меня ни ждал.

Один или два раза она подумала, что уловила мерцание раскинувшегося внизу замка, но это однозначно было сном наяву. Валантир был где-то в двадцати пяти милях севернее Тентира, а Рестомир, твердыня Каинрона, ещё дальше. При таком темпе, заданном пересечённой местностью, она бы удивилась, если бы они сделали миль десять к тому моменту, когда солнце погрузилось за пики.

В сумерках они остановились на привал у ручья. Выше, он пропадал из виду, описывая витки среди сосен и лиственниц, приглушенный рёв за которыми предполагал наличие водопада. Ниже он медленно извивался по роскошному наклонному лугу, окаймлённому снизу деревьями. Это было отличное место.

Джейм соскользнула с Дружка и повалилась на землю. Её ноги онемели. К тому же путь до земли был очень и очень неблизким. Придя в себя, она разгрузила мерина и отпустила его пастись на луг. Затем она разбила лагерь под ветками рябины, поблизости с тихо журчащим ручьём. Пока она собирала растопку, Жур ускользнул, чтобы поохотится на свой ужин. На них упала ночь.

Из темноты показалась громадная фигура, заставившая её вздрогнуть, но это был только Дружок, пришедший в поисках компании. Мерин неуклюже опустился на колени, затем, с довольным стоном, осторожно лёг на бок, спиной к её маленькому огоньку. Вскоре он начал похрапывать. Прислонившись к нему, Джейм наблюдала за светящимися насекомыми, которые быстро носились над травой со своими крохотными огоньками, как множество потерявшихся поисковых отрядов, под насмешливое пение сверчков.

Она обстоятельно устроилась под одеялом, искренне надёясь, что лошадь не перекатится на неё ночью. Только на грани сна она вспомнила, что позабыла съесть хоть какой-нибудь ужин. Некоторое время спустя вернулся Жур и свернулся в клубок рядом с ней, издав довольную отрыжку с запахом сырой мускусной крысы (ондатры).

Утром появился раторн.

Джейм стояла на коленях на покрытом галькой берегу ручья, брызгая холодной водой себе в лицо, когда уголком глаза поймала вспышку белого цвета. Она поднялась, рассеянно вытерев руки о штаны, и стала наблюдать, как жеребёнок раторна лёгким галопом движется к ней через высокую траву, винохир Бел-Тайри бледной тенью держалась у его бока.

Дружок пасся у реки. Его голова дёрнулась вверх, когда он уловил их запахи и он беспокойно заржал. Бел свернула в сторону, чтобы успокоить его, но жеребёнок нёсся прямо на неё, увеличивая скорость.

На его спине встопорщился гребень, приподнимая гриву и развивающийся флаг его хвоста. Его голова опустилась, чтобы выровнять кончики его двойных закрученных спиралью рогов. Джейм наблюдала за его стремительным приближением, наполовину в ужасе, наполовину в оцепенении. Он походил на поток пульсирующих мышц и постоянно смещающейся слоновой кости. Если бы смерть была поэзией, она бы следовала ритму барабанного боя этих смертоносных копыт. И он не снижал скорости.