И всё это время всё нарастал и нарастал дикий крик, идущий из-под пола, из-под его плит. В подземной конюшне кричала каждая лошадь.

— Действительно, — сказал Шет, внимательно рассматривая Джейм через головы своих взбешенных офицеров, — мы живём в интересные времена. — Он хлопнул в ладоши. — А теперь, мы отпразднуем.

Двери в Новый Тентир распахнулись. За ними тренировочный квадрат сверкал ярким светом, падающим на длинные столы, заполненные едой и питьём. Зажаренные быки и олени, фаршированные аисты и поджаренные до хрустящей корочки карпы; наполненные мясом и овощами желудки, сваренные в вине и украшенные миндалём; печёные груши и яблоки, плавающие в карамельном соусе. Кадеты зааплодировали, скорее от облегчения, чем от радости, и рванулись наружу, чтобы утопить свой страх в эле. Джейм и Шет остались, глядя друг на друга.

— Я думаю, — сказал Комендант, — что ты можешь сломать Искусительницу Рандир. По крайней мере, они вынесли её прочь, с кляпом во рту, чтобы остановить её бред. К сожалению. Мне было бы интересно услышать, что она говорит. Тем не менее, будь любезна, не заводи привычку сводить своих инструкторов с ума.

— Н-нет, ран. Я сожалею — Я думаю.

— На данный момент, это всё, что я от тебя требую: думай. Теперь иди.

Но на пороге, где она заколебалась, остановившись между прошлым и будущём, она внезапно вспомнила что-то, что она только что услышала, но сразу не распознала. Среди криков кадетов и лошадей, снаружи, в темноте, в ночи, ей ответил раторн.

5-й день лета

Готрегоровский травник стоял над медленно кипящим котелком, помешивая его содержимое. Мазь сливочного цвета была почти готова. Из корзины на сгибе локтя он достал большой ворсистый лист окопника лекарственного и добавил его к смеси, морщась, когда ворсинки обжигали ему пальцы.

Полуденные лучи солнца косо падали в его лабораторию через южные окна. Они также просвечивали через поток пара из котелка и стеклянные бутылочки, выстроившиеся на подоконнике, с настойками йода, лечебным отваром репейника, соком лопуха большого и настойкой камфары, среди многих других. Руки кендара двигались в лёгком тумане бледно-зелёного, розового и янтарного цветов, как будто он смешивал и эти цвета в своём лечебном искусстве, и возможно так оно и было.

Снаружи лежал широкий внутренний двор крепости Норф, с казармами гарнизона у внешней стены справа. Слева высился Старый Замок. Если высунуться из окна, чтобы посмотреть на восток, то далеко за Женскими Залами можно было разглядеть разоренные Тропы Призраков, где жили Верховный Лорд и его семья, пока убийцы не вырезали почти всех, за малым исключением, а оставшиеся отправились в изгнание вместе с Серым Лордом Гантом.

Целитель вздохнул. Он сам был Норфом, как и его семья, на протяжении поколений. Его глубоко печалило то, что из всего его дома осталось только несколько человек. Если… нет, когда два их последних хайборна умрут, то что случится с их людьми?

В стене рядом со старым замком открылась дверь. Из её возникла леди, сопровождаемая рандоном охраны. Они целеустремлённо повернули через внутренний двор и направились прямиком к лазарету.

— Компания из Женских Залов, — задумчиво заметил он, как будто сам для себя. — Я думаю… да, это Ардет.

Из-за его спины раздалось сдавленное восклицание ожидающего его пациента и шорох ткани. Затем снова воцарилась тишина.

Когда он, обернув руки фартуком, приподнял котёлок над треногой, держа его подальше от огня, в комнату без стука вошла хайборн. Он повернулся и с уважением её поприветствовал.

— Леди, чем я могу вам служить?

Ардет оглядела заставленную вещами комнату, чёрные глаза внимательно стреляли из-под маски. Из-за своей узкой нижней юбки, она перемещалась маленькими шажками, превратившимися благодаря долгой практике в плавное скольжение. Тем не менее, её широкая верхняя юбка задевала собой стаканы, инструменты и мебель, сбивая некоторые из них. Когда она повернулась, раскачивающаяся как колокол юбка повалила стул. Тот, в свою очередь, зацепил тяжелое, свисающее до пола, покрывало стола и стащил бы его вниз, если бы доктор поспешно не поставил на него котелок.

— Стража, объясните этому Норф моё дело.

Саргант рандон — женщина, как и все, кто охранял Женские Залы — возвратила травнику его салют. Она была бы более почтительной, если бы он был шаниром-целителем или хотя бы хирургом, но будучи солдатом, она испытывала здоровое почтение к любому, связанному с целительским искусством.

— Моя леди разыскивает Верховного Лорда. — Она посмотрела на котелок с дымящейся мазью и приподняла бровь, но ничего не сказала. — Матрона Адирайна хочет с ним поговорить.

Травник поклонился. — Я сообщу об этом своему лорду, как только его увижу. Он потратил утро, разыскивая пропавшего кендара Норф. Возможно поэтому, вы пока и не смогли его… ээ… догнать и поймать.

— Возможно, — согласилась саргант. — Леди?

Ардет стрелой кинулась к двери, ведущей в лазарет. Внутри она нагнулась и внимательно заглянула под каждую кровать, как будто ожидая найти Верховного Лорда Кенцирата спрятавшимся под одной из них. Разочарованная, она вернулась в лабораторию. Там ей на глаза попался занавешенный хирургический стол. Однако, когда она к нему приблизилась, её остановило низкое рычание, а рука стражницы схватилась за меч. Ткань всколыхнулась. Возникла прижатая к полу острая мордочка, её покрывал мех кремового цвета, в котором блестела пара свирепых, ледяных, голубых глаз. Щёнок волвер злобно уставилась на двух Ардетов и снова глухо зарычала, демонстрируя чёрные вздёрнутые губы и иглы белых зубов.

— Ну! — сказала леди. — Я думаю, что мы видим последнее из этих паршивых созданий.

С этим, она повернулась на каблуках и заскользила прочь. Стражница отсалютовала, бросив удивлённый взгляд на эти вызывающие синие глаза и последовала за ней.

Врач начал пропитывать льняные бинты в остывшем котелке.

Через мгновение покрывало стола приподнялось и из-под него выполз Чёрный Лорд Торисен.

— Матрона Ардет ищет вас, мой лорд, — добросовестно сообщил кендар.

Торисен поправил стул и сел. Щеток прокрался наружу и осторожно сжался под ним, стараясь казаться как можно меньше. Хайборн выглядел очень уставшим и несколько пыльным, паутина добавила ещё несколько прядей седины к его чёрным взъерошенным волосам.

— Если спросит Бурр, — сказал он с кривой улыбкой, — ты можешь сказать ему, что меня уже искали под хирургическим столом.

— А кого ищете вы, мой лорд?

Торисен попытался выдержать серьёзный пристальный взгляд собеседника и не смог. В этом и была проблема: как и в первую ночь в общей комнате, он и сейчас не смог вспомнить имя румяного кендара. А теперь этот человек пропал.

— Мой лорд? — Травник смотрел на него с беспокойством, вероятно озабоченный тем, что подобно своему отцу когда-то, он становится несколько ненормальным.

Становится ли?

Затем, болезненно вздрогнув, Торисен вспомнил зачем он вообще пришёл в лазарет. Он неохотно положил свою повреждённую руку на стол, стараясь на неё не смотреть.

Травник ослабил повязку.

— Ну что ж, теперь все не так уж и плохо, — сказал он, осматривая три сломанных пальца, с наложенной на них для надёжной фиксации общей шиной.

Его тон был таким добрым, таким ободряющим, что Торисен бросил на него острый взгляд. Да, этот человек знал о его паническом страхе стать калекой. Возможно об этом знал каждый. Трое.

— Опухоль значительно спала. И это случилось… когда?

— Около шести дней назад.

Травник вновь установил шину и начал заматывать его руку пропитанной мазью тканью. — Другое название окопника лекарственного — «косте-вязатель,» — сказал он. — Я слышал, что некоторые из таких очень полезных растений росли среди белых цветов в Лунном Саду вашей прабабушки Кинци, вместе с множеством других особых трав; но путь в это место потерян уже давным-давно. Через неделю, при отсутствии случайных повреждений, вы получите свою руку обратно. Прошу.