— Но зачем же открывать? — испугался мужичок. — Люди кругом. Там… — Он привстал на цыпочки и потянулся к пироговскому уху.

Выслушав потерпевшего, Игорь не выдержал и расхохотался. Он представил себе реакцию воров в случае успешно завершенной ими операции. Интересно, как они стали бы пристраивать подобную продукцию?..

— Как ваш городок-то называется? — сквозь смех поинтересовался сыщик.

— Да не город это, а поселок, — пробормотал владелец чемодана. — Поселок Балуево. Зря вы смеетесь, — внезапно обиделся он. — У нас неподалеку ракетная база находится. Ну, всем понятно, что отсюда следует. Детишки не очень здоровые родятся. Бабы на мужиков в обиде. Уезжает народ из Балуева. Но где нас ждут? Вот меня зять и надоумил секс-шоп на рынке открыть, — внезапно проговорился балуевец.

Толпа встретила это признание дружным хохотом.

— Шеф, вы гений! — восхищенно воскликнул Первушкин, когда сыщики снова собрались вместе. — Я прямо залюбовался, как вы чемоданчик увели.

— Хватит комплиментов, — деловито сказал Пирогов сотрудникам. — Рассказывайте.

— Тут целая фирма работает, — начал Первушкин. — Бабушки на первом этапе, мальчики на втором. А заправляет всем какой-то Зарип. Его даже Вадька побаивается, а Вадька — не фраер какой-нибудь. Похоже, нашего клиента они прихватили.

— А точнее? — нахмурился Пирогов.

— Точнее не скажу, — честно ответил Первушкин и склонил свою лохматую голову. — Фотку никто не признал.

— Фотку мои бойцы опознали, — успокоил его Игорь. — Они говорят, что Краснова увела какая-то Патрикеевна, которая на Надежду Константиновну Крупскую похожа.

— Патрикеевну знаю, — посерьезнел Валька. — Она раньше в паре с Матвеевной работала, бутылки собирала. А потом в гору пошла. Говорят, она клиентов поприличнее выбирает, а потом их от нее на свалку вывозят. В виде трупов, естественно. А эта Надежда Константиновна кто такая?

Пирогов с грустью посмотрел на юношу и, вспомнив старый анекдот про «жену товарища Крупского» тяжело вздохнул:

— Ты шоколадки фабрики имени Крупской никогда не ел?

— Да не успел он, — вмешался Томашевич. — Фабрику-то уже давно переименовали…

— Слушай, Володя, — задумчиво проговорил Пирогов. — Может быть, нам Первушкина в какой-нибудь Оксфорд отправить? С его нынешним образованием из него полноценный сыщик не получится. Вот скажут ему, что фигурант на Ленина похож, ну и кого он искать станет? Ведь дело пострадает.

— Ленина я знаю, — обиделся Валька. — Он напротив Финбана[6] в виде памятника стоит. А еще он книжку написал, «Философские тетради».

— И ты эту книжку читал? — удивился Игорь.

— Ну… — кивнул Первушкин. — Ничего себе книжка. Интересная. Я ее давно читал, когда только беспризорничать начал. На помойки в основном всякую дрянь выбрасывают, но попадаются и крутые книжки. Например, кто-то Энгельса выбросил. Тот о происхождении семьи и государства написал. Просто супер…

Взрослые сыщики в унисон прокашлялись и посмотрели на Вальку с трепетом.

— Не надо его в Оксфорд, — проговорил Томашевич. — Там его только испортят.

— Я тоже так думаю, — кивнул Пирогов. — Ему бы вот только по географии двойку в вечерней школе исправить… Так значит, клиентов от Патрикеевны в виде трупов вывозят? — спросил он у Первушкина.

Тот кивнул.

— Тогда идем к Патрикеевне, — тяжело вздохнул Игорь. — Надеюсь, что мы не опоздали. Валька, ты можешь узнать ее адрес?

— Да сейчас я у той же Матвеевны спрошу, — отозвался юный сыщик.

Автомобильное движение было по-прежнему перекрыто, поэтому до дома Патрикеевны они добирались пешком. У подъезда Пирогов остановился.

— На почтальонов мы не похожи, — задумчиво сказал он. — Да и не ходят почтальоны по трое. Кого изображать-то будем?

— А зачем нам кого-то изображать? — спросил Томашевич. — Зачем вообще чужую работу делать? Мы адрес, где клиент скрывается, выяснили? Выяснили. Сообщаем информацию заинтересованным лицам и идем отдыхать.

— Так-то оно так, — протянул Пирогов. — Это очень хорошее предложение. И, я бы даже сказал, правильное. Только хочется мне с Красновым первым поговорить.

— О чем? — удивился Томашевич. — Успел ли он камень продать? Или зачем так жестоко с женой поступил?

— Да нет, — отмахнулся Игорь. — Это пусть Мелешко выясняет. Вместе с Чагиным. Меня другое интересует — как он дошел до мысли к Лабушкину в «Армаду» обратиться? Сам не мог что-нибудь придумать? И самое главное — откуда он об «Армаде» знает? Неужели Лабушкин рекламу по почтовым ящикам рассовывает?

— Хотите чужой опыт перенять? — усмехнулся Томашевич.

— Да нет, просто интересно…

— Наверное, об этом агентстве в криминальных кругах все знают, — вмешался в разговор Первушкин.

— Но раньше Краснов никакого отношения к криминалу не имел, — возразил его наставник.

— Может, раньше и не имел, — согласился Валька. — Но стал же преступником.

— Почему ты в этом так уверен? — удивился Томашевич.

— Не был бы виноват, не сбежал бы, — проворчал Валька.

— А если он боится не следствия, а преступника? — спросил Пирогов.

— Какого преступника? — пришел черед удивляться Первушкину.

— Может быть, за семьей Красновых идет охота, — объяснил Игорь. — И Краснов об этом знает. Может, после покушения на Ирину ему тоже угрожали. В общем, хочется мне ему несколько вопросов задать.

— Тогда пошли, — вздохнул Томашевич. — Неизвестно, правда, захочет ли он на эти вопросы отвечать.

— Да и сможет ли? — ухмыльнулся Первушкин.

Взрослые сыщики удивленно посмотрели на него.

— А вдруг его там уже замочили? — пояснил свою мысль Валька.

— Вот так — сразу? — спросил Томашевич. — Не разобравшись, что за человек?

— А чего им разбираться? — спросил его воспитанник. — Клиент приходит на хату, а там его уже поджидают…

— А выяснить… а сориентироваться… Может быть, у него бабки не с собой, может, он еще их только собирается получить… — пробормотал Томашевич.

— А если это простые ребята? — проговорил Валька. — Может, им и того что есть хватит?

Томашевич с Пироговым переглянулись и одновременно протянули руки к двери парадного.

«Нужно что-то делать, — думал он. — Как-то действовать. А я, как трусливый заяц, забился в нору и боюсь высунуть нос. Потому что боюсь Султанова. Я не знаю, что он со мной сделает, если Чагин выйдет на «Армаду» раньше, чем Ирина придет в себя…»

Получалось, что действовать он не может, и эта невозможность сводила с ума. Мысли хаотично метались и никак не выстраивались в логическую цепь. Но чем больше он мучился, тем больше склонялся к выводу: Виктория причастна к покушению…

Господи, каким он был идиотом, когда пошел у нее на поводу! Ведь он был счастлив с Ириной, вполне счастлив. Виктория была его прошлым, а прошлое должно оставаться в прошлом, его нельзя тащить за собой в будущее. И, главное, ради чего?..

Не в силах ответить на собственный вопрос, он сжал кулаки и застонал от бессилия. Сколько времени он находился в этом состоянии, близком к помешательству, Краснов не помнил.

Он очнулся, когда на улице уже начали сгущаться поздние апрельские сумерки. Очнулся и снова выругал себя. Нужно позвонить в больницу, узнать о состоянии Ирины!.. Он достал из кармана мобильник, нажал на кнопку и чертыхнулся. Батарея села, а взять с собой зарядное устройство он в панике не догадался. Краснов заметался по комнате. Он должен узнать, как она. Но если позвонить в больницу из квартиры, его легко могут вычислить. Он вспомнил о существовании уличных таксофонов. Но как по ним звонят? С помощью монет, жетонов или карты? У него не было ни того, ни другого, ни третьего. Он постучал в стенку. Хозяйка квартиры на стук не отозвалась.

Мысли снова роем закружились в голове, наталкиваясь одна на другую. Ему нужно увидеть Викторию. Нет, не для того, чтобы искать у нее утешения. Для того, чтобы посмотреть ей в глаза, вытрясти душу, добиться признания… Кто еще, кроме нее, мог желать зла Ирине?