— Держи себя в руках. Мы оба должны держать себя в руках. И верить. Если не верить — конец. Понял?

Эти слова доходили до сознания Краснова ужасно медленно. Но прежде чем он понял их, Султанов заговорил снова:

— Она всегда была разумной девочкой. Она могла открыть дверь только близкому человеку. Кому, Ярослав?

— Не знаю, — с трудом ответил Краснов. — За эти дни я понял, что так мало знаю о ней… — Он сел в кресло и опустил голову, уставившись в пол.

Тесть молчал долго. Но когда Ярослав снова поднял глаза, перед ним уже был прежний Султанов.

— Чагин занимается знакомыми Ирины, — сказал он. — Я перечислил всех, кого помню по ее детству и юности. Скажи, когда ты уезжал, с ней все было в порядке? Какое у нее было настроение?

— Настроение? — растерянно пробормотал Краснов.

Нормальное у Ирины было настроение. Такое же, как всегда при расставании. Глаза были грустными, а взгляд нежным. Как всегда, как всегда… С первого дня их знакомства. Раньше так на него не смотрел никто.

— Ничего необычного, — ответил он. — Все было, как всегда, когда она провожала меня на работу.

— Вы созванивались?

— Я звонил ей два раза… днем… А перед сном не смог дозвониться… Но я решил, что она уже заснула.

— В котором часу это было?

— Не помню точно. Часов в одиннадцать… Может, чуть позже.

Султанов вздохнул и пристально посмотрел на зятя своими узкими глазами. Тому стало неуютно.

— Я не спросил, как ты съездил, — произнес Султанов после паузы. — Есть результаты?

— Конечно. Результаты всегда есть.

— Положительные?

— Естественно.

— Как поживает Клим Волошин? Все такой же толстый, или похудел?

— Волошин? — переспросил Краснов и растерянно потер рукой лоб. — Я не помню… Был какой-то толстяк… Но я не уверен, что это он… Извините, Семен Юсупович, я сейчас ни о чем не могу думать. Я вам все доложу… потом.

Султанов на мгновение прищурился, потом поднялся с дивана и вышел, больше не сказав ни слова.

Некоторое время Краснов сидел неподвижно, ощущая, что по лбу катятся холодные капли пота. Вытереть их у него не было сил. «Клим Волошин, — стучало в висках. — Клим Волошин…»

Через час он был в агентстве, которое посещал несколько дней назад. Директор агентства встретил его неприветливо.

— Я вынужден расторгнуть наш договор, — объявил он, избегая встречаться с Красновым взглядом.

Ярослав опешил. Он мог ожидать чего угодно, но только не этого.

— Почему? — растерянно спросил он. И, повысив тон, воскликнул: — Да как вы можете?

— Вы были предупреждены, — холодно сказал директор агентства. — Прежде чем подписать договор, вы должны были его внимательно прочесть. В договоре содержится пункт, на основании которого я имею право расторгнуть его прямо сейчас.

— Какой пункт, о чем вы? Я ничего не нарушал. Я заплатил аванс и готов немедленно отдать остаток суммы…

— Я не возьму у вас денег, — перебил его директор. — Да, мы понесем убытки, но я готов к этому. Лучше потерять деньги, чем репутацию.

— Но что угрожает вашей репутации?..

— Вы прекрасно знаете что, — устало произнес его собеседник. — Итак, я расторгаю договор. И, если позволите, дам вам один совет. На вашем месте я бы не затягивал с признанием.

— Ах вот как! — зло усмехнулся Краснов. — Вы в курсе того, что произошло с моей женой.

— Да.

— И теперь вы полагаете, что я воспользовался вашими услугами для того… для того…

— Меня это совершенно не интересует! — директор агентства испуганно замахал руками. — Меня интересует только то, что вы нарушили пункт договора.

— Но я не нарушал его! — закричал Ярослав. — Я был в это время совсем в другом месте. Там, где и собирался быть.

— Меня это не интересует, — повторил собеседник. — Мне не нужны проблемы с вашим тестем. Мы, скромные люди, титанов стараемся обходить стороной. Да и с органами правопорядка у нас до последнего момента никаких трений не было. Хотелось бы, чтоб так шло и дальше.

— Значит, вы отказываетесь передать мне информацию? — угрожающе спросил Краснов. — Потому что боитесь моего тестя… Но вы не боитесь меня. Вы не думаете, что делаете ошибку?

— Я сделал ошибку, заключив с вами договор, — ответил директор. — Теперь договор расторгнут. Извините, но я попросил бы вас покинуть мой кабинет. У меня очень много работы.

— Послушайте! — воскликнул Ярослав. — Я не покушался на свою жену! Я люблю ее…

При этих словах собеседник слегка усмехнулся, и это отрезвило Краснова.

— Помогите мне, — тихо попросил он. — Найдите настоящего преступника. Я вам хорошо заплачу, очень хорошо.

Директор агентства отрицательно покачал головой.

— Полагаю, служба безопасности «Конкистадора» найдет его и без нас. Со своей стороны, мы обязаны способствовать раскрытию преступления…

— Что вы имеете в виду? — Краснов вскинул на него напряженно-вопросительный взгляд.

— Только одно, — сказал директор. — Если меня спросят, я не буду отрицать, что организовал вам алиби.

Здание агентства он покинул в состоянии бешенства. Когда все выяснится, он найдет способ разобраться с этой самоуверенной сволочью! Но… это когда все выяснится. А что делать сейчас?

Признаться во всем Султанову? Это — конец карьере, семье… Конец всему. Султанов никогда не простит его. А ведь тесть уже что-то подозревает… Иначе зачем этот вопрос о каком-то Климе Волошине? В бумагах, которые передал ему человек из агентства, ни о каком Волошине не упоминалось. Но всей информации он не получил. И уже не получит. Если Чагин постарается, он вполне способен выйти на это агентство, а оно выдаст его со всеми потрохами…

Отогнав подступившую панику, он заставил себя сосредоточиться. И, сворачивая на Кирочную, понял: его единственным спасением была поимка человека, который пытался отравить Ирину. Если преступника поймают раньше, чем ищейки Султанова выйдут на агентство, он спасен. Узнав, что он невиновен, директор агентства даст ему недостающую информацию, и Султанов никогда не узнает, что его зять ни в какую командировку не ездил…

Итак, главное — выиграть время. Самое лучшее — найти преступника самому. Но как, черт возьми, как?!

Он знал только одного человека, который ненавидел Ирину…

«Я отравлюсь, — решила Калерия. — Это самый легкий способ умереть. Принимаешь порошок, засыпаешь и уже не просыпаешься. Но какой порошок? И где его взять?»

Она плохо разбиралась в фармацевтических средствах. И ведь ни с кем не посоветуешься! В молодости, расставшись со своим первым мужем, она уже пыталась отравиться, приняв почти целую упаковку димедрола. Тогда ее откачали. Сейчас Калерия собиралась действовать наверняка. И тут она вспомнила о своей тетке.

Лидия Ольгердовна, давно уже ушедшая на пенсию с поста завлита, жить без театра не могла. Поэтому продолжала числиться внештатным сотрудником литературной части. Означало это следующее: Лидия Ольгердовна приходила в театр и, не получая за свою деятельность никакого материального вознаграждения, помогала сотрудникам литчасти разбираться в бескрайнем море драматургической макулатуры. Несмотря на то что в театре помещений не хватало, из уважения к подвижнице кабинет завлита оставили за ней, а новый заведующий сидел в одной комнатке с двумя девушками, которых по старой традиции называли машинистками, хотя их рабочим инструментом давно уже были не пишущие машинки, а компьютеры.

Здоровье Лидии Ольгердовны оставляло желать лучшего, и Калерия знала, что в особом шкафчике ее кабинета, в старой коробке из-под обуви хранятся лекарственные препараты самого разнообразного назначения. У Лериной тетки была настоящая страсть: узнав из рекламы о появлении какого-нибудь нового лекарства, она тут же покупала его и испытывала на себе. Как при этом старушке удавалось оставаться для своего возраста относительно здоровой, было абсолютно непонятно. Когда Калерия заходила в ее кабинет, тетка делилась с ней результатами своих экспериментов: рассказывала, что от одного препарата у нее на некоторое время отнялись ноги, а приняв другой, она стала слышать «голоса».