— Каннингхэм, зараза, — окликнул его другой следователь. — Посмотри, какой бардак ты натворил. Что с тобой, парень? Ты что, с ума сошел?

— Сошел, Снайдер. Это ты правильно заметил. Я совершенно спятил. Если кто-нибудь будет интересоваться, где я, посылай их на хрен, ладно?

Он прошел через двойные двери и зашагал к машине. Он решил немедленно ехать домой разбираться со своим старшим сыном. Ни один из его детей никогда не станет наркоманом. Ни один, пока он жив и может остановить это, думал Каннингхэм, заводя двигатель «крайслера» и выезжая со стоянки.

По пути в свой кабинет Лили зашла в архив и попросила выдать ей папку с делом Эрнандеса. Перед тем как окончательно закрыть дело, предстояло собрать все данные, относящиеся к его участию в убийстве Патриции Барнс, и провести судебное заседание. Учитывая факт похищения и изнасилования, необходимо было снять с жертвы обвинение в неявке в суд, кроме того, к делу надо было приобщить свидетельства о смерти обоих участников дела. Держа в одной руке портфель, а в другой папку, Лили вышла из архива, не будучи уверенной, что в папке находится фотокопия судебно-медицинского освидетельствования трупа Эрнандеса. Она содрогнулась от ужаса при одной мысли о том, что ей придется смотреть на эти фотографии. Еще больший ужас охватывал ее, когда она вспоминала, что настанет момент, когда ей предъявят фоторобот предполагаемого убийцы Бобби.

В этот вечер им с Шейной предстояло поехать в полицейское управление Вентуры для окончательного опознания. Ей придется еще раз взглянуть на снимок Эрнандеса. Если Шейна опознает подозреваемого, неважно того или другого, предстоит бурная сцена, в ходе которой Лили придется полностью использовать свой дар убеждения. Выйдя из архива, она быстрым шагом направилась по заднему коридору к себе. Вдруг она увидела нечто такое, от чего остановилась и похолодела. Она увидела, как Ричард разговаривает с новым окружным прокурором, красивой молодой блондинкой. Он стоял, склонившись над женщиной, опершись рукой о стенку, и весело смеялся. Женщина отвечала ему тем же. Лили почувствовала себя так, словно ее ошпарили кипятком. Она повернулась и поспешила обратно по коридору. Влетев в холл, она столкнулась с Маршаллом Даффи. Папка выскользнула из рук Лили, бумаги рассыпались по полу.

— Таких встреч надо по возможности избегать, — улыбнулся он, наклонившись, чтобы помочь ей собрать разлетевшиеся по полу листки.

— Я сама все соберу, — проговорила она, — это моя вина. Мне надо было лучше смотреть, куда иду.

Ее пальцы дрожали, пока она пыталась сложить бумаги в одну кучу и сразу поднять их с пола. Маршалл держал в руках стопку листов, и на верхнем Лили увидела свое подобие. Он держал в руках фоторобот!

— Что с вами случилось, леди? Я никогда раньше не видел вас здесь. Начальство что, снова решило похоронить вас тут?

Лили внимательно смотрела, как он отвел в сторону руку, в которой была зачаровавшая ее картинка. Ей хотелось протянуть руку и схватить рисунок, но она стояла, как пораженная столбняком, и молчала.

Не дождавшись ответа, Маршалл подошел ближе и внимательно всмотрелся в ее лицо.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он.

— Да… то есть нет… Я хочу сказать, что мне слишком многое приходится держать в голове. — Она все еще не могла отвести глаз от рисунка. Наконец нервы ее не выдержали. Она протянула руку и выхватила бумаги у него из рук. — Простите, — сказала она, — спасибо.

Она отошла, чувствуя, что взгляды окружающих прикованы к ней, словно папка с материалами обвинений горит у нее в руках.

Когда она проходила мимо стола своего секретаря, девушка протянула ей стопку розовых карточек — телефонограммы с сообщениями, но Лили проигнорировала этот жест, пройдя мимо, оставив девушку в полном недоумении сидеть на месте с раскрытым от удивления ртом. Уголком глаза Лили увидела, что в свой кабинет вернулся Ричард и начал прикалывать к висящей на стене доске фотографии с изображениями места преступления. Она направилась в дамский туалет, движением защитника игрока футбольной команды — одним ударом плеча — открыла дверь, вошла в кабинку и закрыла дверь на задвижку. Поставив на пол портфель, она села на унитаз и раскрыла папку.

— О Боже мой, — воскликнула она и схватилась рукой за сердце. Она смотрела на лист бумаги с рисунком и видела свои глаза, рот, нос и свою длинную шею. — Нет, — прошептала она, пытаясь безуспешно проглотить слюну — от страха у нее моментально пересохло во рту. Однако, как бы то ни было, никто пока не обратил внимания на ее сходство с этим портретом. Слишком уж угрожающим было выражение глаз, слишком уж сжат был рот, а все лицо на картинке выглядело слишком напряженным.

Из стопки бумаг высовывалось несколько сколотых между собой снимков, на них она увидела треугольное лицо Эрнандеса. Она протянула к ним руку, но решилась только на то, чтобы спрятать рисунок со своим изображением под другие листы дела. После этого она открыла дверь кабинки. Она подошла к зеркалу и посмотрелась в него. Перед ней стояла незнакомка, незнакомка, страшно похожая на человека, изображенного на рисунке. За несколько прошедших минут она совершила тысячемильное путешествие в ад и обратно, встретившись лицом к лицу со страшным ночным кошмаром — своим собственным изображением.

Приняв две таблетки валиума, Лили сняла с волос заколку и распустила их по плечам. Она подкрасила губы помадой, нарумянила щеки и оттенила веки. После этого снова взглянула на свое отражение в зеркале. Конечно, портрет на рисунке имел какое-то сходство с ней, но вряд ли кто-нибудь сможет с уверенностью сказать, что на картинке изображена именно она. Если бы она подозревалась в убийстве, ее давно бы уже арестовали. Каннингхэм не стал бы с ней разговаривать, все рассказывать ей и соглашаться на сотрудничество, чтобы потом, совершив неожиданный кульбит, явиться к ней с ордером на арест. По ее мнению, это был скромный герой, ковбой из доброго старого времени. Нет, он ничего не знал и ни о чем не догадывался, сказала она своему отражению и вышла из туалета. Никто ничего не знал и никто ничего не понял.

Наполнив себе стаканчик из кофейника, стоявшего на маленьком столике в комнате, где находилась секретарша, она сунула папку под мышку, собрала предназначавшиеся для нее телефонные сообщения и поспешила сложить все это у себя на столе, прежде чем вместе с Ричардом приступить к просмотру документов. Освободившись от папки, она заметила, что ее руки продолжают дрожать. Валиум и кофе, подумала она, завтрак чемпионов. Она отпила пару глотков и поставила пластмассовый стаканчик на стол.

В кабинете Ричарда громоздилось две доски — демонстрационная и черная, на которой можно было писать мелом. Ричард был занят тем, что маленькими булавками прикалывал к доскам фотографии с изображением места преступления по делу Лопес — Макдональд. Пользуясь как руководством к действию описанием, составленным судмедэкспертом, он старался с помощью него расположить снимки в порядке очередности получения жертвами телесных повреждений. На глаза Лили попалась глянцевая восемь на десять фотография изуродованного тела семнадцатилетней Кармен Лопес; мысль о том, что маленькое тело Шейны тоже могло бы попасть на такую доску, пронзила ее холодом от макушки до пяток.

— Боже, это в какую же рань ты пришел сегодня на службу? — спросила она, оценив, какую большую работу он уже проделал.

Улыбаясь, он обернулся к ней.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что существует словосочетание «С добрым утром»? Употребление его как нельзя лучше годится для того, чтобы начать день. — Он подождал, пока она поближе подойдет к доске, и добавил, понизив голос: — Особенно после прошлой ночи…

— С добрым утром. — Она старалась придать своему голосу бодрые интонации, хотя в ее воображении неотступно виделась блондинка — окружная прокурорша то в его объятиях, то в его постели. Конечно, она вчера оставила его, охваченного растерянностью и не способного на какие-либо действия, но он в конце концов придет в себя, это всего лишь вопрос времени.