— У меня совершенно ничего нет по этому делу об убийстве, ну совсем ничего, — сказал он. — Единственное, что у меня есть — это номер машины, да и тот, вероятно, записан неправильно.

Мелисса посмотрела на него большими добрыми глазами и подождала, пока он разыскал нужную карточку в своей папке.

— Итак, вы хотите, чтобы я нашла всевозможные комбинации в поисках нужного номера. А что, собственно говоря, мы ищем?

— Мы ищем малолитражную красную машину, ее владельца, который должен жить в радиусе пятидесяти миль отсюда. Потом запросите данные на владельца и если он хотя бы на пятьдесят процентов соответствует описанию, то дайте мне взглянуть на него. Проверьте также все комбинации номеров угнанных за последнюю неделю машин.

— Мы увидимся с вами на Рождество, Брюс. К этому времени я разберусь с вашим маленьким заданием.

Мелисса взяла у него лист бумаги и сунула его в свой блокнот. Она могла сколько угодно разыгрывать раздражение, но Каннингхэм прекрасно знал, что она очень любит такую работу. Жаль, думал он, лавируя своим крупным телом по коридору по дороге в следственный отдел. Из этой девчонки мог бы получиться лучший коп в отделе, но… где вы видели копа весом восемьдесят пять фунтов. Нет, таких копов не бывает. Как раз в этот момент мимо него, кивнув на ходу, прошел малорослый человечек в форме. Как он ни старался, он никак не мог привыкнуть к подобным задохликам, как он называл таких полицейских. Когда он пришел работать в полицию, это был мир гигантов, сплетенных из мышц и сухожилий. Все они были здоровыми, бравыми мужиками, городскими героями. Теперь его окружали карлики, и не только по своим физическим данным, это были мужчины и женщины, которым приходилось прибегать к жестокости и насилию, чтобы чувствовать свое превосходство и контролировать положение. Из-за нескольких полицейских Лос-Анджелеса и всех населяющих его людей, которые оказались моральными банкротами, полгорода сгорело во время беспорядков, тысячи остались без крыши над головой и без работы. Такое дерьмо не могло случиться в Омахе. Там тоже совершались преступления, но то, что делается здесь — это просто сумасшествие, моральная деградация и конец полицейской службы. Люди совершенно отчаялись. У них больше нет героев, нет воинов, нет защитников и некому больше держать оборону. Если уж копы перестали отличать хороших людей от плохих, то, значит, дальше ехать уже некуда.

Да, подумал он, плюхнувшись в свое кресло и положив ноги на стол, служба уже не та, что раньше. Самое худшее — что и мир стал уже не тот, что раньше. Может быть, ему стоит взять бумагу и карандаш, написать рапорт и подумать, не выбрать ли в жизни другую дорогу, пока сточная вода не засосала его в канализацию вместе с другими крысами, пока еще не слишком поздно.

Посмотрев несколько домов в Вентуре, Лили и Шейна зашли пообедать в кафе, а потом, по настоянию Шейны, отправились в кино. Лили сидела в темном зале, уставясь на экран, но совершенно не следя за действием; она была занята своими мыслями. Когда они приехали домой и Шейна, поднявшись в свою комнату, заперла дверь, Лили попросила Джона обсудить с ней кое-что во дворе.

Петли задней двери скрипнули, когда Джон вышел на улицу. Светила полная луна, и Лили ясно видела, как он удобно устроился в шезлонге.

— Итак, о чем ты хочешь поговорить со мной? — спросил он, потягиваясь и зевая.

Она вскочила со стула, на который только что села, подбежала к нему и с размаху влепила ему пощечину. Раздался звонкий удар.

— Ты набрался наглости и велел мне покинуть этот дом, когда это ты… ты обманывал меня за моей спиной. Если бы не Шейна, я подала бы судебный иск и тебя просто вышвырнули бы отсюда. Ты слышишь меня?

— Да, я тебя хорошо слышу, — произнес он, вставая и направляясь к дому.

Лили схватила его за рубашку и остановила.

— Не смей уходить… не смей. Если бы ты не заставил меня переехать, то Шейну бы не изнасиловали, а я бы не переживала сейчас весь этот кошмар. Ты, ты один ответственен за это, ты, а не я.

Когда она отпустила его рубашку, он повернулся к ней, лунный свет отражался от белков его глаз.

— А ты, ты… глядя мне в глаза, будешь утверждать, что в ту ночь первый раз изменила мне. Ты что, принимаешь меня за такого наивного дурака? Ты шлюха. Ты всегда была шлюхой. Ты можешь быть процветающим прокурором, но ты никто, кроме как шлюха.

Скрипнула задняя дверь соседского дома. Лили и Джон одновременно оглянулись на звук. Он подвинулся вплотную к Лили и понизил голос.

— Теперь все соседи будут знать, что происходит в нашем доме.

Лили почувствовала на своем лице его горячее дыхание.

— Скажи мне только одну вещь, Джон. Как я могу быть шлюхой, если за всю свою жизнь я спала с парой мужчин, да и то один из них изнасиловал меня?

— Знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты просто придумала эту дурацкую историю про своего дедушку, чтобы объяснить тот факт, что ты не девственница. Я всегда так думал.

Она была поражена. Рухнув в кресло, она вцепилась пальцами в свои волосы и тупо уставилась в землю. Нет, этот человек, этот мужчина никогда не был ее мужем, говорила она себе. Поезд наконец сошел с рельсов, вагоны перевернулись. Остался только багаж.

Лили сидела в кресле до тех пор, пока ночной ветер не пробрал ее до костей; она всматривалась в звездное небо и луну, представляя себе, как та плывет в торжественной ночной тьме, удаляясь от своего жалкого земного существования. Потом она встала и пошла к задней двери; повернув ручку, она убедилась, что дверь заперта. Лили начала стучать в нее кулаками и ногами.

— Я ничем не могу вам помочь? — раздался из темноты знакомый голос.

— Нет, Рут, — ответила она женщине, — дверь просто заклинило. Я войду в передний вход. Спасибо за участие.

Дождавшись, пока соседка уйдет, Лили по мокрой траве обошла дом и, попытавшись открыть переднюю дверь, поняла, что та тоже заперта. Наконец, обнаружив приоткрытое окно, она распахнула створку и забралась внутрь. Все огни в доме были потушены, а дверь в спальню заперта изнутри на задвижку. У нее не осталось энергии дальше продолжать борьбу. Она почувствовала себя маленькой, хрупкой и невидимой. Ее просто стерли с лица земли. Взяв из шкафа подушку и одеяло, она свернулась клубочком на диване и начала считать: «Тысяча один, тысяча два, тысяча три…»

В этот день Лили надо было уйти со службы пораньше, чтобы посмотреть в управлении полиции Вентуры фоторобот подозреваемого насильника. Но прежде чем уйти, она должна была дождаться очень важного для себя звонка, поэтому включила громкоговоритель телефона. На работу сегодня она пришла поздно, почти в полдень, слишком долго проспав на диване в пустом доме. Теперь пыталась наверстать упущенное и лихорадочно читала одно за другим дела, разложенные на рабочем столе. Перед уходом ей надо было закончить одно важное дело. Брюс Каннингхэм не представился, но она и без этого узнала его низкий голос.

— Я решил поставить вас в известность о том, что происходит, — торопливо и взволнованно проговорил он. — Я сейчас еду в Мур-парк. Там выкопали тело женщины, которая по приметам похожа на Патрицию Барнс. Рабочие вели траншею и бульдозером наткнулись на труп; кажется, ей повредили ногу или еще что-то, пока не знаю.

Лили тяжело упала в кресло, от удара оно откатилось назад по пластиковому покрытию пола. Упираясь пятками в пол, она подкатила себя вместе с креслом поближе к столу и схватила трубку.

— Я пришлю туда одного из наших следователей, — сказала она. — Мне хочется, чтобы при эксгумации присутствовали и наши люди. Если вы прибудете туда раньше, чем он, постарайтесь, чтобы никто ничего не трогал на месте преступления, — торопливо добавила она. Она хотела было попросить его позвонить ей в полицейское управление, но ей не хотелось открывать причин, по которым она туда ехала. — Я дам вам свой домашний телефон. Позвоните мне между шестью тридцатью и семью часами. К этому времени я должна быть уже дома.