А вот непонятная болезнь, поражающая кожу, не обошла никого. Причём у всех взрослых наблюдалась примерно одна и та же стадия, а у детей болезнь зашла чуть дальше. Попытавшись расспросить посвящённых по этому поводу, в ответ получила сначала общее недоумение, а потом такой же дружный смех.

— Нет никакой болезни, — успокоившись, заверил Росс. — Точнее есть, но не заразная. Точнее заразная, но…

Зеленокожий снова развеселился и вместо него ситуацию прояснила Лиля:

— Это не болезнь, а раздражение от репеллента. Просто с тех пор, когда мы виделись последний раз, оно стало сильнее.

Я сочувственно посмотрела на народ и вздохнула. Плохо, когда приходится выбирать из двух зол. Но другого решения пока нет. Честно говоря, гораздо больше волнения вызывало здоровье детей (за исключением полукровок — у них раздражение, хотя и было, но даже слабее, чем у взрослых). Но всё равно — мало ли к каким последствиям может привести такое сильное поражение кожи.

Вопреки моему ожиданию, в Ордене, кроме Нади, отсутствовали инженер и физик со Светой. Дело в том, что во время путешествия Сева с Верой нашли в заболоченном лесу деревья подходящего для лодки размера и инженер решил, не затягивая, воплотить свою мечту.

— Там штук двадцать нормальных деревьев, — добавила геолог. — И ещё несколько десятков более мелких. Но все мёртвые.

— Надо будет сходить посмотреть, — предложила я. — Вдруг хотя бы предположить сможем, почему нет других.

— Я только за, — рассмеялась Вера. — Заодно продолжим более подробную разведку местности. А то, когда мы искали народ, то почти нигде не задерживались. Даже песок промыть времени часто не хватало.

— А ещё, когда Маркус с Севой вернутся, надо всё-таки покончить с этим хвостатым любителем человечины, — заметил Дет.

Мимо нас, в сторону реки, стайкой пробежали восторженно визжащие дети и прямо с мостков попрыгали в воду.

— Я хотел бы взять у тебя кровь и кое-что проверить, — поглядев, как барахтается ребятня (кстати, очень хорошо держась на воде), обратился ко мне врач.

Дождавшись моего согласия, Росс нацедил крови в пробирку и отошёл к микроскопу. Я отправилась следом: может, и неприятно, но всё равно важно знать, что происходит. Мельком взглянув на мазок, зеленокожий повернулся к пробирке и, к моему удивлению, проверил кровь на кольце-определителе.

— Так, замечательно, — буркнул он себе под нос, выяснив, что красная жидкость сильно ядовита для его вида. — А теперь, будь любезна, проверь, насколько она ядовита для тебя.

Недоумённо пожав плечами, выполнила просьбу и выяснив, что, как и следовало ожидать, для человеко-зверей моя кровь является полностью безопасным продуктом питания, подняла взгляд на Росса.

— Отлично, — улыбнулся он. — Ну, что я тебе скажу. Количество паразитов не увеличилось, хотя и не уменьшилось за весь месяц наблюдений, кровь не изменила своих свойств и не стала ядовита для тебя самой. По твоим словам и моим наблюдениям за Рысью, ваше самочувствие тоже не ухудшилось. Судя по всему вышеперечисленному, не думаю, что эти членистоногие очень вредны для твоего вида. Если вред и есть, то он невелик и даже с паразитами вполне можно продолжать жить и жить достаточно хорошо.

— Да, я уже тоже предполагала что-то подобное, — радостно подтвердила я. — Хотя трудно поверить и смириться, что являешься инкубатором для родичей ювелиров. Но, будь иначе, за такой долгий срок наверняка уже выявились бы хоть какие-то неприятные изменения. Спасибо, — даже не пытаясь сдержать слёзы, я крепко пожала руку мужчине. — С другой стороны, неизвестно, каких глупостей я могла бы натворить, если бы не отвлеклась на серьёзное дело.

— Тоже верно, — согласился подошедший Илья. — А куда ты дела волосы?

— В смысле? — не поняла я.

— Ну, за месяц они у тебя на добрый метр вырасти должны были. А в лагере запасы закончились. Я хотел попросить срезанные — сетку сплести хочу. Или ты их выбросила?

Я невольно потянулась к шевелюре, ощупывая её и пытаясь припомнить, когда стриглась в последний раз. По всему выходило, что давно. Фактически ни разу после того, как мы закончили сплавляться по реке. А волосы всё ещё не слишком длинные — семь-пятнадцать сантиметров, а за счёт того, что сильно вьются, в глаза не лезут. Зато растут гуще, чем раньше. Пока химик не обратил на это внимание, я и думать о причёске забыла — не мешают волосы, расчёсываюсь пару раз в день — и хорошо.

Поделившись новой странностью с друзьями, высказала предположение, что причиной замедлившегося роста могут оказаться кровяные паразиты.

— Но если это весь «негативный» эффект, то так даже лучше, — добавила я. — А то с волосами ужасно замучилась.

— Можно поэкспериментировать, — с загоревшимися глазами предложил Илья.

— Только не сегодня, — предупредила я. — Пока хочу просто отдохнуть и пообщаться.

Химик не отказался от идеи проверить, что творится с моими волосами, и уже на следующее утро заплёл и намертво завязал, одновременно замерив длину, несколько очень тонких косичек, после чего запретил расчёсываться. Нельзя сказать, что такое условие сильно порадовало, но мне тоже было интересно, поэтому пришлось потерпеть это небольшое неудобство.

Выяснилось, что волосы у меня растут не медленнее, а наоборот, даже быстрее, чем раньше. Но вот срок жизни каждой отдельной волосинки сильно сократился и теперь составляет всего несколько суток. В результате, меньше, чем за неделю, на голове полностью сменяется состав шевелюры, — что удалось чётко установить после того, как я согласилась покрасить её плохо отмывающимся ягодным соком. Но, при всём этом, волосинки выдерживали примерно такой же вес, как и старые (длинные), не потеряли блеска и здоровья.

— Очень странно, — задумчиво почесал бороду Росс, когда мы обсуждали результаты эксперимента. — У меня даже бредовое предположение в голову закрадывается.

— Какое именно? — поинтересовалась я.

— Что твои волосы могут оказаться не обычными роговыми образованиями, а специфическим органом выделения. Возможно, когда мы сплавлялись, неких веществ поступало в организм меньше или они были менее токсические, а здесь наблюдается их большой избыток, и они более ядовитые. Вот организм и избавляется от чего-то таким странным образом — через кожу. Поэтому и растут волосы то медленнее, то быстрее. Понимаю, звучит как бред. Но здесь много всего бредового, так что кто знает… — зеленокожий снова погрузился в размышления.

Подумав, я признала, что высказанная Россом гипотеза вполне имеет право на существование, особенно если допустить, что вещества, от которых пытается избавиться тело — органического происхождения. Уж с чем чем, а с живой природой здесь точно творится что-то странное.

После возвращения я заметила сильно изменившиеся отношения между теми, кто не участвовал в миссии. Росс сдружился с Лилей, но уже не пытался отпускать в её сторону сомнительные комплименты. Дет показал себя как хороший труженик, а Вероника — как организатор бытовых дел. Когда больше половины взрослых покинули Орден, в нём резко появился дефицит рабочих рук. Хотя на детовских жён взвалили почти всю работу по лагерю (уборку, приготовление пищи, поддержание костра, мытьё посуды и так далее), оставалось ещё слишком много дел. Кроме того, все, кроме семьи Дета, хотели параллельно заниматься своими исследованиями, поэтому свободного времени у народа практически не оставалось.

Одновременно с этим, возраст детей потихоньку приближался к девяти месяцам (около двух лет по Земному времени), они стали ещё более подвижными и активными. Уследить за ними с каждым днём было всё сложнее, даже невзирая на помощь полукровок. Из-за нехватки внимания ребятня начинала хулиганить и, чтобы этого избежать, Росс с Лилей решили приобщить детей к простой работе. В результате, к моему приезду малыши уже отвечали за обмывание прусов для получения раствора репеллента, вместе с кем-либо из взрослых (обычно зеленокожим или Лилей) собирали съедобные ягоды и листья, таскали хворост, копали папортошку и ловили насекомых. Долго заниматься чем-то одним ребята ещё не могли, часто отвлекались и отдыхали, но всё равно для меня их сосредоточенные, серьёзные лица во время работы выглядели непривычно и чуть ли не дико. Нет, малыши не возражали, не проявляли недовольства, но всё равно где-то в глубине моей души шевельнулась неприятная мысль, что мы отнимаем у них детство. С другой стороны, чем раньше они научатся сами выживать в лесу, тем больше у них шансов в будущем.