— Вижу, что песок. Ну и что?

— Нет, ты не поняла: это настоящий песок, а не местная органическая вариация, — снизошла до объяснения геолог. — Причём здесь его больше, чем в ручьях рядом с домом.

— Предлагаешь набрать? — радостно спросила я, зачерпнув горсть песка. И как она его отличает?

Вера усмехнулась моему энтузиазму.

— Нет, не предлагаю, — возразила она. — Если бы все так просто было. Я имею в виду, что рядом с домом, промывая содержимое ручьёв, мне удалось получить меньше кварцевого песка, чем здесь.

— Так это всего?! — теперь достижение подруги предстало в другом свете. Сколько она тут копалась, пока мы занимались другими делами? Вряд ли меньше часа. — Да уж, этот песок прямо на вес золота.

— Да, здесь его немного, но всё-таки больше, чем там, где мы остановились. Так что очень вероятно, что где-то его ещё больший процент содержится. Кто знает, если хорошо поискать, то, возможно, удастся даже найти месторождения и песка, и глины. И тогда… — геолог мечтательно зажмурилась.

Я разглядывала песчинки. Глиняные горшки, вазы, стеклянные бутылки — да много чего можно сделать, имея под рукой такой материал. Удивительная штука жизнь. Вот уж не думала, что здесь, в моём новом мире, одной из актуальных и сложных проблем станут поиски песка и глины — материалов, для Земли обычных и очень распространённых.

— Ладно, здесь — так здесь, — к ручью спустилась супружеская пара с обедом, и после того, как Вера аккуратно ссыпала в пробирку песчинки, мы приступили к еде.

Ближе к вечеру я включила компьютер и связалась с Игорем, сообщив о последних новостях и предупредив о том, что к ночи, скорее всего, не вернёмся. Чтобы не смущать хозяев, мы решили остановиться немного поодаль и быстро построили примитивный шалаш: пусть не сильно, но он всё же защитит от опасностей ночного леса. Костёр пока разжигать не стали, решив дождаться местных.

Намазываясь из колбы раствором моего пота, Юля захихикала.

— Я всё-таки дикарь, — поделилась она с нами причиной веселья.

— Почему? — не поняла геолог.

— Мне сейчас подумалось: здорово, что у нас репеллент хороший. С кабачёчками мы уже намучились, а без них и того хуже — пришлось бы одежду изобретать. Хоть из шкур, хоть из травы какой-нибудь.

Мы переглянулись, а потом дружно рассмеялись. Собралась компания нудистов! А ведь если подумать, то никто из свободных не стремился закутать тело, кроме как в целях защиты от насекомых. И куда только делось табу на обнажённость, крепко вбитое каждому из нас в прошлой жизни? Сейчас, хотя уже выделываем шкуры (пусть и не очень искусно), но одеваться в них никому даже в голову не приходит.

— А ведь и правда, — успокоившись, согласился с моими невысказанными мыслями Илья. — Так удобней, поэтому нет никакой причины одеваться, — приняв колбу из рук жены, он, в свою очередь, воспользовался раствором. — В конце концов, не думаю, что именно одежда делает человека цивилизованным.

— Смотря где, — наполняя обмывками вторую колбу, возразила я. — Но наши зачатки цивилизации её отсутствие действительно не портит.

Мы успели хорошо отдохнуть и обследовать окрестности, прежде чем нас отыскала взволнованная Вера, оставшаяся исследовать ручей рядом со стоянкой соседей.

— Народ, вы не поверите, — она вытерла выступившую на лбу испарину. — Хозяева кострища — не люди.

— Оборотни? Или тролли? — с замиранием сердца спросила я.

— Не те и не другие. Вообще не люди.

Мы переглянулись и, бросив все дела, направились в сторону найденного кострища. В слова геолога трудно поверить, не увидев собственными глазами.

У огня сидели три обезьяны и поджаривали наколотые на прутья фрукты. Особи того же вида и примерно такого же размера (в полтора раза крупнее человека) часто составляли нам компанию по вечерам у костра в селении. Мы привыкли к их обществу, но близко к огню не подпускали из опасения, что они собираются выполнить работу непрошеных пожарных. Тогда я не задумывалась, но теперь картина предстала в новом свете: а что, если мохнатые обитатели деревьев хотели просто сготовить пищу? Окинув нашу компанию взглядом, самец предупреждающе улыбнулся-оскалился, обнажив чуть выступающие клыки, ухукнул, но отрываться от дела не стал.

— Вы уверены, что тут только три разумных вида? — спросила Вера.

— По словам Пантеры — да, — кивнула Юля.

— Так сказали керели, — пожала плечами я, наблюдая за действиями обезьян. — Не знаешь, как они костёр зажгли?

— Нет, когда я их заметила, он уже горел, — ответила геолог. — Животные не пользуются огнём, — добавила она.

— Молотоглав пользовался, хотя и не так. Да и другие не боялись, — возразила я.

Некоторое время мы молча наблюдали за владельцами стоянки. Наконец Илья не выдержал:

— Подождите здесь, а я попытаюсь наладить контакт, — сказал он нам.

— А если нападут? — опасливо поинтересовалась Юля.

— Наши тоже могли напасть, но ведь не нападали, — возразил химик. — Я буду осторожен.

Илья медленно, пригибаясь к земле и глядя куда-то в сторону, направился к огню. Обезьяны заволновались, самец окинул мужчину агрессивным взглядом и рыкнул. Сразу же после этого химик присел на корточки, в такую позу, из которой легко вскочить и убежать, опустил взгляд на мох под ногами и замер. Или поза подействовала успокаивающе, или то, что Илья перестал двигаться, но нападения не последовало. Наоборот, животные быстро успокоились и даже не начали вновь проявлять агрессию, когда мужчина продолжил движение. Когда химик приблизился к самому костру, самец требовательно протянул навстречу руку ладонью вверх. Этот жест выглядел настолько красноречиво, что Илья растеряно улыбнулся и осторожно отошёл обратно в кусты.

— У нас ведь осталось несколько плодов? — полуутвердительно поинтересовался он и, прихватив один из них, вновь направился к костру. На сей раз химика ждали, и самец сразу же, без предварительной демонстрации превосходства, потребовал подношение. Вытянул губы трубочкой, осмотрел и обнюхал полученный фрукт, после чего слегка подвинулся, освобождая достаточно места, чтобы Илья смог удобно устроиться у огня, чем тот и не замедлил воспользоваться.

Посоветовавшись, мы решили последовать примеру химика, и обезьяны приняли нас в свой круг после такого же ритуала. В результате чего уже через несколько минут мы сидели у костра в тёплой компании местных орангутангов.

— Почему ты вёл себя именно так? — поинтересовалась я у Ильи.

— Вряд ли они хищники, а значит, поза подчинения могла сработать, — пожал плечами он.

А ведь и правда! Когда химик шёл к костру, он наклонился и сгорбился, преуменьшая свои размеры, а потом и вовсе присел, будто перед старшим. По крайней мере, на Земле, такое поведение встречается у большинства видов животных и символизируют подчинение, отсутствие угрозы нападения или вызова. О том же самом, то есть миролюбии, говорит и отведённый в сторону взгляд. У многих зверей и птиц в моём прошлом мире такая поза снимает ответную агрессию, чем, похоже, и воспользовался Илья.

— Неужели тебя совсем не задевает то, что при этом ты показываешь себя даже слабее, чем есть, и занимаешь подчинённое положение? — не удержалась я от ещё одного вопроса.

— Ничуть. Мне без разницы, будут они считать меня выше или ниже их, лишь бы не нападали, — усмехнулся химик.

Поужинав, обезьяны ещё немного посидели и, только убедившись, что всё догорело и огонь потух, полезли на деревья.

— Я знаю, что сделаю, когда мы вернёмся, — восторженно глядя им вслед, сказал Илья. — Представляете, какие лица будут у остальных, когда они увидят жарящих шашлык обезьян?

— Вряд ли менее удивлённые, чем у нас, — рассмеялась Вера.

Когда остальные укрылись в шалаше, я залезла на дерево и на скорую руку соорудила примитивное гнездо из веток. Но сон не шёл. Хотя я возразила геологу, но, в глубине души, признаю её правоту: как минимум странно, что животные так запросто пользуются огнём. Уже в самом начале новой жизни мне встречались кабаны, без страха работающие с огнём, а теперь ещё и молотоглавы, орангутанги и мало ли кто, кроме них. Странно. Создаётся полное впечатление, что здесь животные воспринимают огонь не как бедствие или опасность, а как прозу жизни, приятную или неприятную, но привычную и достаточно частую. К тому же, за всё путешествие мы ни разу не видели не только пожаров, но и выгоревшую местность, что в норме при повышенном содержании кислорода в атмосфере вряд ли возможно. Напрашивается вывод, что местная природа научилась справляться с огнём, как минимум, не допуская его распространения. И не сейчас, а уже давно. Настолько давно, что животные приспособились использовать огонь в своих целях не хуже, чем на Земле использовали камни и палки-копалки. Если это действительно так, то сомневаюсь, что костёр отпугнёт опасных животных и, возможно, мы зря поддерживаем его всю ночь. Хотя нет, не зря! Даже если огонь не отпугнёт, в чём я теперь уверена, то его вполне можно использовать в качестве оружия. У меня например, ожоги, полученные здесь, не менее болезненны, чем такие же на Земле. А значит, с помощью огня можно защищаться, даже несмотря на то, что местные животные не испытывают страха перед ним.