— Однако есть одно большое «но», — продолжила её коллега. — Если вдруг представители союза примут такой закон, то как на него отреагируют остальные? Нет никаких гарантий, что они войдут в положение врачей.

— Наоборот, скорее всего, большинство не поймёт и не одобрит, — поддержал её Дет.

— Такие действия с нашей стороны, по крайней мере, пока союз не доказал, что является реальной силой, которой лучше уступить, могут спровоцировать народ на объединение против союза. Нас могут просто напросто задавить. Нет, хотя я тоже понимаю тебя, Росс, но всё равно не поддерживаю твоё предложение. Пока не поддерживаю, — твёрдо сказал Вадим.

— А нормальные люди пусть продолжают дохнуть, — с изрядной долей яда и малозаметными нотками горечи в голосе прокомментировал зеленокожий.

Некоторое время мы обсуждали его предложение, но даже большинство из тех, кто в принципе ничего против такой меры не имел, согласились, что время подобного нововведения ещё не пришло. А потом Сева снова повернул разговор на перепродавших рецепт репеллента. К моему удивлению, не нашлось ни одного человека, кто бы возражал, что торговцы заслуживают наказание, спор шёл только о том, насколько жёстким оно должно быть. Инженер, Росс, Вера и ещё несколько человек настаивали на смертной казни, Света, Игорь и часть волгорцев на том, чтобы просто заставить нажившихся на чужом горе вернуть полученную плату.

— Кроме прочего, следует учесть, что этот суд состоится задним числом, — напомнила Лиля. — Поэтому, на мой взгляд, можно немного смягчить наказание, особенно если преступники раскаются.

— Не стоит верить словесному раскаянию, — отрицательно покачал головой Вадим. — Даже если они повинятся, это вовсе не означает, что на самом деле поняли всю мерзость своего поступка и не повторят его при первой же возможности.

— А ещё стоит помнить, что продавцы могут попытаться отомстить покупателю за то, что он их выдал, — заметил Дет.

— Это тоже, — согласился лидер волгорцев. — Лучше всего найти довольно гибкое решение, которое одновременно давало бы преступникам шанс, но и позволило избежать повторения или мести.

— Насчёт того, как избежать мести. Можно поступить просто, хотя и не абсолютно правильно, — предложил Вадим. — Всего лишь предупредить, что если с их соседями случится беда или они по какой-либо причине погибнут, торговцы будут первыми подозреваемыми или и вовсе считаться убийцами. Понимаю, что эта мера не идеальна, но при соответствующей подаче она может предотвратить новые эксцессы.

— Поддерживаю, — одобрил лидер волгорцев. — Только преподнести эти сведения надо очень эффектно.

— Ну, за этим дело не станет, — нехорошо усмехнулся главный сатанист.

Мы ещё долго говорили, обсуждали различные варианты наказания, приводили аргументы «за» и «против», но, в конце концов, тридцатью четырьмя голосами против семи приняли решение. Хотя некоторые высказывались против, но даже они не считали окончательный вариант однозначно плохим — разве что слишком мягким. Тем, кто перепродал переданные им бесплатно сведения, предложат вернуть полученную плату и извиниться, а также предупредят, что если с покупателем что-либо случится, они будут первыми подозреваемыми. В случае, если продавцы откажутся последовать совету, их ждёт смертная казнь. Вещи, которые заплатил сосед, и в этом случае должны быть возвращены владельцу, а остальные изымаются в пользу тех, кто возьмёт на воспитание ребёнка преступников. И в первом, и во втором случае приговор будет приведён в исполнение племенем сатанистов после того, как мы вернёмся с этого задания.

После окончания суда Сева успокоился и, хотя оказался в ряду тех, кто считали кару неадекватной преступлению, пообещал не заниматься самодеятельностью и не пытаться лично привести приговор в исполнение. Это позволило всем посвящённым, да и не только им, вздохнуть свободнее. По крайней мере, теперь наш друг не окажется в двусмысленной ситуации или, что ещё хуже, не погибнет из-за своих необдуманных поступков.

Одно из первых действий союза племён и уже может вызвать волну негатива со стороны других свободных. Ведь, если говорить честно, торговец не нарушил ни одного из тех законов, которые согласились соблюдать все люди. То есть наше решение вполне может рассматриваться как самоуправство. Причём, скорее всего, именно так его и поймут. Нет, я уверена, что часть людей одобрит наши действия, но вот какая часть — это уже совсем другой вопрос. Однако Вадим прав: если мы хотим добиться порядка, то не должны показывать свою слабость. И если за это придётся заплатить испорченными отношениями — так тому и быть.

Шли дни, но больше таких очевидных случаев наживы за счёт чужой жизни не повторялось, да и неприветливые люди встречались нечасто. Но как ни печально, человеку свойственно запоминать плохие события лучше, чем хорошие. И здесь это не изменилось. Я отстранилась, создала мысленную преграду между собой и теми, кому мы оказываем помощь. Не потому, что начала их презирать или ненавидеть, хотя появились настороженность и некий небольшой негатив. Отгородившись, я чувствовала себя более защищённой, менее уязвимой к очередному предательству или неблагодарности. Но, выстроив крепость в душе, не сразу заметила, что и поведение моё стало другим. Этому помог случай.

Уставшие после длительного перехода, мы встретились с полигамной семьёй в три человека. Жили они в закрытом шалаше-сарае и, судя по внешнему виду, в борьбе с кровососами проигрывали.

— Здравствуйте, — почти привычно поприветствовала их я. — Мы принесли рецепт репеллента. С вас сытный ужин, ночлег и завтрак.

— А также продукты в дорогу, чтобы хватило на двоих поесть один раз, — добавил Вадим.

Хозяева очень обрадовались нашему приходу, поблагодарили за помощь и предложили отдохнуть у костра. Но что-то в их поведении насторожило. Подобострастность, признание своей слабости и готовность подчиняться. Не на словах — они как раз остались обычными, а в интонациях голоса, жестах, тому, как все трое опускали взгляд. Но и этого хватило.

Ещё ни разу после второго рождения я не встречалась с таким поведением. Здесь, в новом мире, люди были не покорны и раздавлены, а самостоятельны и свободны. Да, периодически им приходилось переносить трудности, и почти каждый день случались какие-то неприятности, но пока не бывало, чтобы из-за этого один человек склонялся перед другими. Не жертвовал какими-то принципами, не просил помощи, не менял деятельность или компанию, а именно выказывал готовность к рабскому подчинению. Поведение семьи подействовало как холодный душ и заставило посмотреть на себя со стороны.

Да, эти люди оказались в тяжёлом положении, но именно мы с Вадимом послужили последней каплей. Недавние события сильно на нас повлияли, и теперь, вместо дружелюбного или спокойного разговора на равных, мы начали отдавать распоряжения. В речи то и дело проскальзывали не просьбы и предложения, а приказы, да и держались мы как уверенные в своей правоте люди, которые чувствуют за собой силу и не потерпят неподчинения. Только теперь я поняла, что таким образом мы сами провоцируем противостояние с теми, кто хочет остаться независимым, или подчинение тех, кто не видит другого выхода.

Во время ближайшей связи я поделилась своими наблюдениями с остальными, и практически все признались, что замечают за собой тоже самое. Теперь у нас не получится обвинять одиночек в неприветливости. Сейчас мы не только распространяем рецепт репеллента, а ещё и наглядно демонстрируем своим поведением, что относимся к другим людям свысока. И даже если на самом деле это не так, точнее, не совсем так, но если бы я столкнулась с кем-то из участников миссии, наверняка бы решила, что они ни во что меня не ставят. Почти все участники экспедиции согласились, что надо постараться проследить за собой и попытаться выправить наше поведение, но одно дело сказать, а совсем другое — воплотить в жизнь. Не раз и не два я замечала, что стоит хоть немного забыться, как вместо внешней приветливости вновь появляется настороженность и резкость. Нет, больше чем в половине случаев после краткого общения (особенно с уверенными в себе, не покорёнными обстоятельствами людьми), отношения исправлялись и становились искренними, но увы, отнюдь не всегда.