Цяны не упоминаются в источниках чжоуского времени. Тем не менее есть серьезные основания полагать, что именно эти племена фигурируют в более поздних письменных источниках под именем «жунов» (46).
В X–VI вв. до н. э. одна из групп жунов называлась «цзян-жун» (47) или «жуны, носящие родовое имя Цзян». Весьма вероятно, что этимологически Цзян восходит к названию «цян», точно так же как цюаньжуны чжоуского времени, по-видимому, непосредственно связаны с племенами цюань иньских надписей[10]. Как предполагает Мэн Вэнь-тун, первые правители наследственного владения Цинь, возникшего в X–IX вв. до н. э., были выходцами из племени цюаньжунов [Мэн Вэнь-тун, 24]. Под ударами цюаньжунов в 771 г. до н. э. пала чжоуская столица [Такигава Камэтаро, т. I, 295]. Жуны, обитавшие в районе горы Лишань, назывались «лижун» [Legge, т… VII, 113].
Когда чжоуский Пин-ван перенес столицу на восток, в долине между реками Ишуй и Лошуй жили люди, «не причесывавшие волос и совершавшие жертвоприношения в поле» [там же, 181]. В источниках, в частности в «Цзочжуане», они называются «жунами [рек] И и Ло» (48). В 716 г. до н. э. они прибыли на аудиенцию к Сыну Неба, подобно тому как это делали подчиненные вану чжухоу [там же, 22]. Однако в середине VII в. до н. э. «жуны И и Ло» уже непосредственно угрожали чжоуской столице. В 648 г. до н. э. вместе с другими племенами они напали на город, захватили его и разграбили, а затем подожгли. Во время пожара сгорели восточные ворота столицы [там же, 158]. Это дерзкое нападение жунов вынудило царства Цинь и Цзинь предпринять против них совместные действия и заставить подчиниться вану. Но опасность не была устранена полностью, и поэтому в последующие годы чжухоу присылали свои ополчения для защиты чжоуской столицы — в 646, 641 гг. до н. э. и т. д. [там же, 160, 170].
В середине VII в. до н. э. в долину рек И и Ло переместилась еще одна группа жунов, получившая в источниках название «лухуньжун» (49). В 658 г. до н. э. войска царства Го, расположенного в верховьях Лошуя, нанесли жунам поражение в битве при Сантяне [там же, 135]. Примерно через двадцать лет после этого под давлением Цинь и Цзинь лухуньжуны переселились в долину р. Ишуй [там же, 181]. В последующие десятилетия лухуньжуны стали заметным фактором политических взаимоотношений между царствами Среднекитайской равнины. В 611 г. до н. э. они напали на Чу [там же, 273]. Предприняв через несколько лет ответный поход против лухуньжунов, чуские войска вышли в долину Лошуя и оказались на границе чжоуского домена [там же, 292].
В этот период крупнейшие царства Среднекитайской равнины нередко использовали реальную силу жунов для достижения своих политических целей. Так, в 618 г. до н. э. цзиньцы вели переговоры с «жунами И и Ло» [там же, 250], а затем заключили с ними договор. В 603 г. до н. э. лухуньжуны вместе с «жунами И и Ло» участвовали в карательном походе чжухоу против Сун [там же, 358] и т. д.
В соперничестве между царствами Цзинь и Чу лухуньжуны поддержали своих южных соседей. Поэтому в середине VI в. до н. э. Цзинь предприняло решительные действия против лухуньжунов, а в 525 г. нанесло им сокрушительное поражение. Одна часть лухуньжунов во главе с вождем бежала в Чу, а другая — на восток, где была захвачена в плен чжоусцами [там же, т. 8, 666]. Это был последний период обитания жунов в долинах И и Ло.
Иначе сложились исторические судьбы тех групп жунов, которые оставались в VII–V вв. до н. э. в бассейне Вэйхэ и далее к западу.
После смерти второго «гегемона» периода Чуньцю, цзиньского Вэнь-гуна (628 г. до н. э.), на эту роль начал реально претендовать правитель царства Цинь Му-гун. Цзиньцы отказывались признавать главенство Цинь, и спор можно было решить только силой оружия. Битва при Яохане (627 г. до н. э.) кончилась поражением Цинь, но через четыре года Му-гун вновь напал на Цзинь, перешел через Хуанхэ близ Вангуаня и одержал желанную победу. Это было началом его «гегемонии», хотя «Цзочжуань» называет его «гегемоном» среди «западных жунов» [там же, т. 7, 235].
Распространение политического влияния Цинь на племена жунов, живших преимущественно к северо-западу и западу от циньской столицы Сяньяна, привело к расширению территории этого царства. В конце периода Чуньцю некоторые племена западных жунов усиливаются и создают протогосударственные образования, среди которых самым крупным было в то время Ицюй.
В 470 г. до н. э. «царство» Ицюй, расположенное в верховьях р. Цзиншуй, присылает дань циньскому гуну [Такигава Камэтаро, т. 3, 1061]. Через двадцать с лишним лет Цинь нападает на Ицюй и захватывает в плен его правителя [там же, 1080]. В 430 г. Ицюй предприняло поход против Цинь и дошло до Вэйяна [там же, 1082].
Так с переменным успехом борьба Цинь с Ицюй продолжалась вплоть до середины IV в. до н. э.
Реформы Шан Яна способствовали усилению военной мощи Цинь, постепенно вошедшего после этого в число сильнейших царств. К тому же под 331 г. до н. э. источники сообщают о «внутренней смуте» в Ицюе. Еще через четыре года правитель Ицюй признал себя вассалом Цинь [там же, 1127]. После этого Цинь перешло к последовательным действиям, направленным на захват земель Ицюя. В 314 г. до н. э. поход циньцев закончился присоединением 25 «городов» к царству Цинь [там же, 1132]. Это — последнее упоминание источников об Ицюй. Судьба его известна из раздела, посвященного истории западных цянов в «Хоуханыпу». Там сообщается, что в 272 г. до н. э. правитель Ицюя был хитростью заманен в циньскую столицу и там убит. На территории его царства были основаны циньские округа Лунси, Бэйди и Шан [там же, т. 4, 3180].
Анализируя результаты археологических раскопок на востоке провинции Ганьсу, Ся Най высказал предположение, что энеолитические культуры, открытые в этом районе (в частности, сыва), связаны с этнической общностью жунов. Основанием для этого ему послужила находка захоронения культуры сыва с трупосожжением. Как свидетельствуют некоторые источники, такой обычай практиковался в Ицюй [Моцзы иньдэ, 39]. Хотя кремация — отнюдь не единственный способ захоронения, зафиксированный в могильниках культуры сыва, такое предположение представляется весьма убедительным. Если оно верно, поздняя энеолитическая серия древних черепов, добытая Ю. Андерсоном в погребениях культур сыва, шадин, синьдянь и описанная Д. Блэком, является источником наших суждений о физическом типе племен западных жунов в первой половине I тысячелетия до н. э.
В этой связи уместно поставить вопрос о вероятном этническом родстве жунов и чжоусцев. Есть основания полагать, что по своему происхождению чжоусцы были связаны с группой племен, сформировавшихся на территории современных провинций Шэньси и Ганьсу и говоривших на тибето-бирманских языках. Обособление двух подразделений этой группы, одно из которых привело к формированию цянов (жунов), другое — чжоусцев, началось, по-видимому, еще в конце III тысячелетия до н. э.
Смутные реминисценции этого процесса нашли отражение в древнекитайских мифах, в которых племена восточной части этой группы были персонифицированы в образе «императора» Хуанди, а западной — Яньди; оба они якобы были братьями, но «Хуанди появился на р. Цзишуй, Яньди — на р. Цзяншуй; они появились и обнаружили различные добродетели, поэтому Хуанди основал род Цзи, а Яньди — род Цзян» [Гоюй, 128]. Цзи — это родовое имя чжоусцев; Цзян этимологически идентично наименованию «цян». Согласно легенде, матерью первопредка чжоусцев была Цзян Юань, т. е. женщина из рода Цзян [Такигава Камэтаро, т. 1, 232].
