Гораздо более определенно можно говорить о памятниках, среднекаменного века на территории Южного Китая, входившей в ареал мезолитической хоабиньской культуры.

Культура хоабинь была обнаружена М. Колани в 1926 г. на севере Вьетнама — в провинции Хоабинь, от которой она и получила свое название. Как показали последующие исследования, хоабиньские памятники распространены почти исключительно в горных районах провинций Иенбай, Хоабинь, Ханам, Ниньбинь и Тханьхоа, а также в Верхнем Лаосе, в западной и северной частях Таиланда [Борисковский, 1966, 84]. Орудия хоабиньского типа обнаружены в Индонезии — на Калимантане и Суматре, в Японии и даже в Австралии [Кабо, 1969, 114–128]. На севере ареал культуры хоабинь охватывает часть территории современного Китая южнее р. Янцзы — главным образом провинцию Гуанси.

Остатки хоабиньской культуры встречаются, как правило, в пещерах, расположенных в скальных массивах известняка. Чаще всего такие пещеры находятся на небольшой высоте вблизи рек или ручьев. Культурный слой хоабиньских памятников редко превышает 1 м. Помимо оббитых каменных орудий в них находят сравнительно немногочисленные кости животных— слона, носорога, оленя, кабана. Скопления раковин съедобных моллюсков указывают на то, что хоабиньцы были прежде всего собирателями, хотя занимались также охотой и рыбной ловлей.

Хоабиньские каменные орудия изготовлялись из крупных галек, подобранных в руслах рек. П. И. Борисковский выделяет восемь основных типов хоабиньских орудий, большинство которых отличается массивностью и использовалось в качестве топоров. Использование отщепов для культуры хоабинь нехарактерно. Сравнительно редки и орудия из кости [Борисковский, 1966, 85–93].

Исследователи различают три основные стадии развития хоабиньской культуры, первые две из которых относятся к мезолитическому времени, тогда как хоабинь III представляет собой переход к раннему неолиту. Ряд авторов рассматривает ранненеолитическую культуру бакшон как последнюю стадию хоабиня, устанавливая прямую преемственность их хозяйственных и технологических традиций. Очевидно, хоабиньские традиции в технологии каменного инвентаря были связаны с мощным культурным очагом на юго-востоке Азии, откуда происходило расселение генетически связанных между собой этносов «тихоокеанского ствола» — тайских, аустроазиатских и аустронезийских. Возможно, им предшествовали еще более ранние общности, говорившие на протоавстралийских и протопапуасских языках.

В 1936 г. недалеко от южных границ Китая в Тампонге (Верхний Лаос) был найден женский череп, относящийся, по свидетельству описавших его французских археологов Ж. Фромаже и Э. Сорен, к мезолитическому периоду (см. табл. 3). Череп этот отличается крупными для женщины абсолютными размерами, малой длиной (175 мм), средней шириной (136 мм) и значительной высотой (138 мм). По указателю тампонгский череп мезокранный (77,2). Очень большой высотно-поперечный индекс (101,4) говорит о гипсистенокрании тампонгской женщины. Лицо у нее было очень высоким (73,5 мм) и широким (136,5 мм), уплощенным. Глазницы по высоте средние с округленными углами, орбитный указатель — 84,9. Нос слабо выступающий с плоским переносьем и суженными в верхней части носовыми косточками, по указателю относительно очень широкий (60,1). Предносовые ямки сильно развиты, клыковые же, напротив, отсутствуют. Альвеолярный прогнатизм имеется, но выражен не слишком сильно. Нижняя челюсть массивная и широкая. По костяку, найденному вместе с черепом, общая длина тела тампонгской женщины определена описавшими ее авторами в 157 см [Fromaget, Saurin, 1—48]. В принадлежности этой находки к людям современного вида (Homo sapiens) нет ни малейших сомнений.

Многие морфологические особенности тампонгского черепа оказываются общими с древнейшими тихоокеанскими монголоидами, в первую очередь с женскими черепами из Шаньдиндуна. Сходными признаками являются сравнительно крупные абсолютные размеры черепа, большая его высота, уплощенное широкое и высокое лицо, слабо выступающий широкий нос, альвеолярный прогнатизм и даже крышеобразная форма черепного свода. Меньшее, но все же отчетливое сходство прослеживается у тампонгского черепа с люцзянским. Тампонгские находки можно, таким образом, рассматривать как принадлежащие представителю южноазиатской группы тихоокеанских монголоидов той стадии развития, когда не все специфические особенности этой расы успели выработаться. В то же время некоторые черты черепа (сильная прогнатность, крайняя широконосость) сближают его с австралоидными расами Юго-Восточной Азии и Океании. Заслуживают также внимания отмеченные Ж. Оливье и А. Г. Козинцевым черты сходства черепа из Тампонга с черепами айнов, генетически связанными, вероятно, с одной стороны, с австралоидами, с другой же — с южными монголоидами [Olivier, 71–78; Козинцев, 229–242]. Остается открытым вопрос, является ли тампонгский череп таким же промежуточным звеном между монголоидами и австралоидами, как люцзянский, или же он несет на себе следы смешения уже сложившихся тихоокеанских монголоидов, продвигавшихся к югу, с аборигенными австралоидными популяциями Индокитая.

Ж. Фромаже и Э. Сорен рассматривают тампонгскую находку в качестве прототипа, сочетавшего признаки различных рас: австралоидов, негроидов и даже европеоидов. Монголоидные особенности черепа авторы отрицают. В действительности же если тампонгский череп и отличается от черепов современного, большей частью брахикефального, монголоидного населения Индокитая, то с другими мезодолихокефальными монголоидными типами Юго-Восточной и Восточной Азии он обнаруживает вполне реальное сходство, особенно если иметь в виду не современные, а древние популяции. Совершенно не обосновано мнение немецкого антрополога Э. Эйкштедта о принадлежности: тампонгского человека к веддоидам [Eickstedt, 1944, 313–314]. Ни крупные абсолютные размеры черепа, ни высокое и сравнительно широкое лицо, ни округлые глазницы ни в какой степени не оправдывают отнесение этой находки к веддоидам. Такой вывод не противоречит, конечно, приведенным выше данным о наличии у тампонгца известных австралоидных черт, независимо от того, обусловлены ли они сохранением древних переходных форм или же ранней межрасовой метисацией.

Для палеоантропологии Южного Китая большой интерес представляют также данные о двух черепах, найденных в местонахождении Куиньван в провинции Нгеан (СРВ) в кухонных кучах (кьёккенмёдингах), относящихся к периоду, переходному от мезолита к раннему неолиту (см. табл. 3). Из этих черепов, описанных вьетнамскими археологами Нгуен Зуем и Нгуен Куанг Куеном, один принадлежал взрослой женщине в возрасте около 30 лет, а другой — молодому мужчине. Оба черепа относятся к одному расовому типу; их мозговая коробка характеризуется большой вместимостью (1500–1600 куб. см), огромной длиной (192–202 мм), небольшой шириной (133 мм), гипердолихокранией (черепной указатель — 66–69), значительной ушной высотой (124–125 мм), выраженной гипсистенокранией (93–94), сравнительно крупной шириной лба (минимальный фронтальный диаметр—100–101 мм). Черепа довольно массивные с покатым лбом и умеренно развитым надбровьем. Лицевой скелет сохранился только частично; скуловая ширина огромна (140–146 мм) и значительно превышает поперечник мозговой коробки; о вертикальных размерах лица и о строении носа судить нельзя, так как орбиты, носовые и верхнечелюстные кости отсутствуют. Нижняя челюсть, принадлежащая женскому черепу, массивная, с хорошо выраженным подбородком [Nguyen Duy, Nguyen-Quang Quyen, 351–368; Nguyen Duy, Nguyen-Quang Quyin, 1966, 47–57].