Изучая материальные остатки жизнедеятельности людей, археология предоставляет исследователю этногенеза данные, характеризующие культуру тех или иных древних человеческих коллективов. Проблема критериев для выделения этнических общностей на археологическом материале еще не может считаться решенной во всем своем объеме [Смирнов; Каменецкий; Клейн]. Нередко, в особенности в отношении археологических культур эпохи неолита, специалисты расходятся во мнениях по поводу того, чем объясняется сходство элементов культуры на данной территории: принадлежностью населения к одной этнической общности или к одному хозяйственно-культурному типу. В тех же случаях, когда данные археологии согласуются со свидетельствами письменных источников, ценность их для этногенетического исследования неизмеримо возрастает. Значительные успехи в изучении эпох неолита и бронзы, достигнутые китайской археологией за последние десятилетия (главным образом после победы китайской революции и начала развертывания систематических раскопок в середине 50-х годов), позволяют нам сегодня достаточно определенно использовать археологические данные для реконструкции процесса формирования этнической общности древних китайцев.

Весьма специфичен третий источник, широко привлекаемый в настоящей книге, — эпиграфика. Древние надписи в известном смысле слова занимают промежуточное положение между данными археологии и памятниками письменности, дошедшими до нас в позднейших списках. Иньские гадательные надписи (XIV–XI вв. до н. э.) и чжоуские тексты на бронзовых ритуальных сосудах (XI–VI вв. до н. э.) содержат уникальный по своей ценности материал, характеризующий различные стороны жизни общества. Именно на этом материале оказывается возможным проследить возникновение древнейших форм этнического самосознания древнекитайской общности «хуася».

Одна из особенностей китайской культуры — существование длительной и непрерывной письменной традиции. Древние письменные памятники Китая чрезвычайно многочисленны и разнообразны. Они могут быть разделены на несколько групп, отличающихся характером содержащихся в них исторических свидетельств.

Группа письменных памятников, которая может быть названа синхронными историческими источниками, включает древнейшие летописи и записи речей правителя («Чуньцю», подлинные главы «Шаншу», в известном смысле также «Цзочжуань»).

Авторы другой группы письменных памятников — позднейших исторических источников — не были свидетелями тех событий, о которых они сообщают в своих сочинениях. Для нас эти памятники (прежде всего «Исторические записки» Сыма Ця- ня) ценны тем, что в них были в свое время использованы не дошедшие до нас источники первой группы.

Следующую группу источников составляют памятники мифологии. Ценность этого рода исторических источников не следует недооценивать, так как использование современных методов анализа мифов позволяет выделить в них важные позитивные свидетельства, дополняющие и обогащающие данные иных категорий памятников.

Наконец, следует особо выделить характерную для древнего Китая группу письменных памятников — сочинения философов. Их авторы не ставили перед собой задачу систематического изложения исторических событий. Однако особенность древнекитайской философии заключается в том, что, во-первых, в центре внимания мыслителей V–III вв. до н. э. находились не натурфилософские, а социально-этические проблемы; во-вторых, для обоснования своих взглядов представители различных философских школ постоянно обращались к фактам исторического прошлого. Для данного исследования сочинения древнекитайских философов имеют особую ценность потому, что дают нам возможность проследить различия, в суждениях об этносе и сущности этнических отношений, а также общую эволюцию этих представлений.

Язык — один из важных признаков этноса, и поэтому лингвистические данные чрезвычайно важны для выяснения путей формирования этнических общностей. Свидетельства родственных связей языков и лингвистических контактов позволяют судить об истории межэтнических отношений даже в те времена, когда еще не существовало письменности. Гораздо более полную картину родственных связей и этнических контактов можно составить в том случае, когда имеется письменная традиция. Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков, как засвидетельствованных, так и не засвидетельствованных в письменных источниках, дает достаточно надежные основания для установления генетических связей и типологических схождений между языками Восточной Азии.

Весьма существенное значение для изучения проблем этногенеза имеют и собственно этнографические источники. Они позволяют проследить преемственность традиций в области материальной и духовной культур, этнического самосознания. Сравнительно-этнографические данные в конечном счете являются наиболее надежным свидетельством появления у формирующейся этнической общности тех ее черт, которые свойственны ей на всем протяжении последующей истории. Роль этнографических данных возрастает по мере приближения к нашему времени.

В развитии каждого исторического феномена можно выделить различные этапы в зависимости от того, какова цель периодизации и какие критерии положены в ее основу.

Конечная цель нашего исследования — разработка общей периодизации этнической истории китайцев. Она не может быть достигнута в рамках рассмотрения одного лишь начального периода этнической истории китайцев, которому посвящена данная книга. Но, приступая к этому исследованию, мы опираемся на те схемы членения исторического процесса, которые основываются на ином материале и иных критериях.

В сущности, каждая отдельно взятая категория наших источников может послужить основой для выделения определенных периодов в истории человечества вообще и древнего населения на территории современного Китая в частности.

Так, палеоантропология изучает физические особенности древних популяций, и с этой точки зрения история человечества может быть разделена на эпоху архантропов (древнейших людей), палеоантропов (древних людей) и неоантропов (людей современного вида, Homo sapiens). Представляя собой весьма существенный фон собственно этногенетических процессов, такая периодизация не может в полной мере удовлетворить нас, так как этногенез любого современного или древнего народа хронологически не выходит за рамки эпохи неоантропа.

С иных позиций подходят к периодизации древнейшей истории человечества археологи. В основу археологической периодизации кладется обычно эволюция технологии производства орудий труда, прежде всего материала, из которого они изготавливаются. В соответствии с этим археологи, как известно, прежде всего противопоставляют эпоху камня эпохе металла, выделяя помимо этого древнекаменный и новокаменный века (палеолит и неолит), а также века бронзы и железа. Будучи наложена на палеоантропологическую, эта археологическая периодизация частично совпадает с нею (формирование неоантропов относится к началу позднего палеолита) и позволяет более дробно членить выделенные ранее эпохи. Но и археологическая периодизация оказывается недостаточной: вся история этнической общности китайцев с середины I тысячелетия до н. э. вплоть до наших дней относится в ней к одному и тому же периоду — эпохе железа.

Учитывая это обстоятельство, мы не можем полностью сбрасывать со счета и традиционную историческую периодизацию, в которой основным критерием разграничения эпох является смена правящих династий в истории Китая. Недостатки такой периодизации очевидны. Однако чисто политические события, определяющие общую канву последовательности династий, не могут не иметь в определенной мере отношения и к другим аспектам общественной жизни эпохи. Смена династий в древней истории Китая часто связана с завоеваниями, т. е. явлениями, отражавшимися и на процессах этнической истории и т. д.