«Это убедительная демонстрация благ, какие предоставляет личности настоящая конституционная защита ее прав. Право обвиняемого на адвоката (почти все обвиняемые отказались от защиты якобы по доброй воле. — В. А.), право не свидетельствовать против самого себя (обвиняемые только это и делали. — В. А.) и, наконец, презумпция невиновности („Расскажите о своей преступной деятельности“, — говорил обвиняемым прокурор, не утруждая себя процессуальными тонкостями. — В. А.) — все это приобретает весьма реальное значение на таких процессах, как этот».
А вот что посол писал дочери в Америку:
«Последнюю неделю я хожу на ежедневные заседания суда по делу о предательстве Бухарина. Не сомневаюсь, что ты следишь за ним по газетам. Это нечто захватывающее. Я нашел здесь столько пищи для ума — процесс дал мне возможность упражняться в навыках оценки достоверности свидетельских показаний и отделения зерен от плевел — навыках, которыми я пользовался встарь, много лет назад, будучи сам адвокатом».
Никаких «плевел» в версии обвинения Дэвис не нашел. Вина подсудимых, докладывал он в Вашингтон, доказана «вне всякого разумного сомнения».
Московские процессы снимались на кинопленку, но кроме речей самого Вышинского от этой хроники почти ничего не сохранилось.
В книге посла Дэвиса заметки и докладные записки о расправе над большевистскими вождями перемежаются рассказами о московских и ленинградских театрах, музеях, магазинах, русской кухне, о поездках по стране. Вот запись, сделанная в Днепропетровске в феврале 1937 года:
«Любопытная история приключилась здесь. В главном комиссионном магазине я увидел очаровательную картину маслом и решил приобрести ее для своей коллекции. Директор магазина заявил, что это работа прославленного итальянского мастера. Цена оказалась, пожалуй, чрезмерной, но я все же купил ее и велел доставить в наш спальный вагон. В тот вечер мы заметили некоторое беспокойство среди людей, пришедших провожать нас, и, к своему удивлению, увидели среди них наших старых знакомых из ГПУ, которые взяли директора магазина под стражу. Они заставили его прийти на вокзал, вернуть деньги, уплаченные за полотно, и признаться, что он ввел меня в заблуждение: картина — не оригинал. Я от всей души поблагодарил их и с трудом уговорил не наказывать провинившегося директора слишком строго».
Джозеф и Марджори Дэвисы были страстными коллекционерами. В Советском Союзе у них разбежались глаза. Комиссионные магазины были забиты антиквариатом самой высшей пробы. Лишившись средств к существованию, представители «эксплуататорских классов» вынуждены были продавать фамильное достояние, зачастую вещи музейного значения, за бесценок. И как удачно получилось, что все комиссионные магазины были государственными! Нужно было только не раздражать по пустякам хозяев страны пребывания, демонстрировать им свою лояльность — и проблем с пополнением собрания и вывозом предметов искусства за границу не будет. Дэвисы жадно скупали старинные живопись, фарфор, бронзу, мебель. За особые дипломатические услуги принимали в дар от советского правительства музейные экспонаты, в том числе предметы, принадлежавшие царской семье. Так была собрана коллекция музея Хиллвуд.[1]
Покидая Москву в мае 1938 года, Джозеф Дэвис удостоился аудиенции у Сталина. Реальная беседа не имела ничего общего с кинематографической. В фильме Сталин делится с Дэвисом своей тревогой о судьбах мира, прозорливо предсказывает дальнейший ход событий и обнажает их скрытую суть, а посол, как прилежный ученик, благоговейно внимает вождю.
Сталин: Англия и Франция без борьбы позволили Гитлеру захватить Австрию. Они, возможно, позволят ему сделать то же самое с Чехословакией. Они предали забвению все свои обязательства перед Лигой Наций и бросают беззащитные страны на растерзание разбойникам.
Дэвис: Я вижу это, но не понимаю, почему они так ведут себя.
Сталин: Я объясню вам, почему, мистер Дэвис, и объясню откровенно, потому что настало время говорить прямо. Реакционные круги Англии продиктовали политический курс на усиление Германии. Одновременно они учинили лживую и крикливую кампанию в прессе о слабости Красной Армии и внутренних беспорядках в Советском Союзе.
Дэвис: Вы имеете в виду, что эти круги фактически поощряют немецкую агрессию?
Сталин: Без сомнения, они планируют втравить Гитлера в войну против этой страны. Впоследствии, когда воюющие страны истощат свои ресурсы, они выйдут на авансцену в качестве миротворцев. Условия этого мира будут выгодны им самим.
Дэвис: Я уверен, что английский народ не одобряет такую политику.
Сталин: С моей точки зрения, нынешние правительства Англии и Франции не представляют народ. В конечном счете фашистские диктаторы потребуют слишком высокую цену, и народы призовут свои правительства к ответу. Но это может произойти слишком поздно.
Обложка журнала Time с послом Дэвисом с супругой
Джозеф Дэвис был назначен послом в Бельгию и Люксембург. После оккупации этих стран нацистской Германией он был отозван в Вашингтон, где занял пост специального помощника госсекретаря. В 1941 году вышла его книга «Миссия в Москву». Президент пришел в восторг от своего друга: по его мнению, книга блестяще доказывала, что Советский Союз — прекрасное государство, а Сталин — мудрый и гуманный вождь. На приеме в Белом доме Рузвельт презентовал экземпляр книги президенту кинокомпании Warner Brоthers Джеку Уорнеру и предложил экранизировать ее.
Картина вышла в прокат в мае 1943 года и провалилась — американская публика к этому времени имела уже более объективный взгляд на Сталина и сталинизм.
В том же месяце Джозеф Дэвис приезжал в Москву вторично. Он привез Сталину личное послание Рузвельта, а также копию «Миссии в Москву», уже снабженную русскими субтитрами. На просмотре в Кремле Сталин остался очень доволен картиной и велел пустить ее в прокат без малейших цензурных поправок. Это был первый голливудский фильм, вышедший на большой советский экран. Тогда же за свои заслуги перед советской властью Дэвис был награжден орденом Ленина. Высокую награду вручал Вышинский.
Симфония чувств{3}
Постер кинофильма «Песнь о России»
Ч
ерез полгода после вступления США во Вторую мировую войну, в июне 1942 года, в структуре американского правительства появилось новое учреждение — Управление военной информации. Задачей ведомства была координация пропаганды действий администрации Франклина Рузвельта как внутри страны, так и за рубежом, в том числе средствами кинематографа, который был тогда самым эффективным средством пропаганды.
Кинопроизводство оставалось в руках частных предпринимателей, никакими цензурными полномочиями Управление не обладало, но рассчитывало на лояльность и патриотизм продюсеров. Уже летом 1942-го оно разослало по киностудиям памятку, в которой рекомендовало кинематографистам, прежде чем они приступят к реализации очередного проекта, задать себе несколько вопросов, в первую очередь: «Поможет ли этот фильм выиграть войну?» Вопрос номер три звучал так: «Не подорвет ли этот фильм наши военные усилия, создавая ложный образ Америки, ее союзников или мира, в котором мы живем?»
Образ России как союзника особенно беспокоил Рузвельта. Американцы еще не забыли пресловутый пакт Молотова — Риббентропа, да и о сталинском терроре знали немало. Одной из картин, снятых по личной просьбе президента, была «Миссия в Москву» кинокомпании Warner Brothers, встретившая прохладный прием как публики, так и профессионалов. Фильм был номинирован на «Оскара» за лучшие декорации в черно-белом кино, но не получил и этой награды. Другим ответом на персональное обращение Рузвельта стала «Песнь о России» компании MGM.
