В 1949 году газету закрыли.
О жизни за рубежом советскому гражданину надлежало узнавать из советских газет, а также из художественных произведений проверенных, идейно устойчивых авторов. Инициативы от них никто не ждал, не требовал и не поощрял — писателю или драматургу давалось поручение создать произведение на актуальную политическую тему. Такие поручения получили, в частности, Константин Симонов, Борис Лавренев, Николай Погодин, Александр Штейн, Сергей Михалков, Николай Вирта. Им были обеспечены повышенные гонорары, гарантированы постановки и экранизации. С каждым беседовал Суслов.
Но покуда маститые драматурги еще только затачивали перья, подвернулась сатирическая пьеса уже покойного Евгения Петрова «Остров мира», написанная в 1939 году и прежде не издававшаяся. Ее герой, «крупный коммерсант» Джозеф Джекобс, поражен редкой душевной болезнью — пацифизмом:
Я нормальный человек и к тому же христианин. А сумасшедшие те, кто изобретает все эти бомбы, пробивающие бетон, и газы, не имеющие ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Я не могу запрятать всех этих людей в сумасшедший дом. Их много, весь мир давно уже сошел с ума. Миром управляют сумасшедшие, и они до такой степени утвердились в своем сумасшествии, что теперь обыкновенный человек, не желающий никого убивать, а предпочитающий спокойно дышать воздухом, любить свою семью, попивать вечером портвейн и читать хорошие книжки, считается у них сумасшедшим. Таким сумасшедшим я охотно могу себя признать. Да! Я буйный помешанный, желающий провести свои последние дни у домашнего очага, а не в газоубежище, и умереть в своей постели естественной смертью, которую пошлет мне господь бог, вместо того чтобы быть разорванным на мелкие кусочки. Что ж, вяжите меня, господа!
Чтобы уцелеть в грядущей войне, Джекобс с семейством перебирается на безымянный тихоокеанский остров, которому не грозит военное нападение, потому что никаких природных богатств на нем нет. Он нарекает свое владение островом Мира. Однако на его беду на острове обнаруживается месторождение нефти, и у держав появляется повод напасть на него. Так в пьесе проиллюстрирован известный пропагандистский тезис о том, что империалистические страны просто не могут не воевать.
Сатира Петрова была поставлена на подмостках лучших театров, а в 1949 году режиссер Виктор Громов сделал из нее мультфильм, превратив англичанина Джекобса в американца Уолка. Мультфильм напоминает ожившие карикатуры журнала «Крокодил», и не случайно: эскизы к нему сделал карикатурист Борис Ефимов.
Из здравствовавших драматургов быстрее всех справился с заданием Константин Симонов, только что вернувшийся из поездки по США и Канаде. По его собственным словам, он за три недели написал пьесу из американской жизни «Русский вопрос». Она была мгновенно напечатана, удостоена Сталинской премии первой степени и сразу же принята к постановке в пяти московских театрах. «Когда я, — вспоминал впоследствии Симонов, — пришел в Комитет по делам искусств и попросил тогдашнего его председателя, чтобы — да простится мне это задним числом — пьесу не ставили хотя бы в пятом московском театре, в Вахтанговском, о чем я узнал в последнюю очередь, он в ответ только развел руками, сказал, что это вопрос решенный, решенный не им, и не в его возможностях что-либо тут менять».
В общей сложности «Русский вопрос» был поставлен в пятистах театрах СССР. А затем и экранизирован Михаилом Роммом.
Постер к фильму «Русский вопрос»
Как раз в то время в Советский Союз приехал американский романист Джон Стейнбек. Он посмотрел пьесу и нашел ее совершенно лживой. Собственно говоря, он был — в известном смысле — ее героем. Вот как сам Стейнбек описывает замысел своей поездки:
В конце марта я сидел в баре отеля «Бедфорд» на 40-й улице Ист в Нью-Йорке. Пьеса, которую я четыре раза переписывал, растаяла и утекла между пальцев. Я сидел у стойки, размышляя, чем бы заняться теперь. В этот момент в бар вошел Роберт Капа (известный фотограф-репортер. — В. А.), вид у него был расстроенный. Альбом его ушел в типографию, и ему было нечего делать. Всегда приветливый бармен Вилли предложил нам suissesse — напиток, который он делает лучше всех в мире. Мы были подавлены не столько последними международными событиями, сколько тем, как они подаются… Вилли поставил перед нами два светло-зеленых suissesse, и мы принялись обсуждать, что может в этом мире сделать честный, свободомыслящий человек. Газеты каждый день публикуют тысячи слов о России. О чем думает Сталин, каковы планы русского генштаба, где размещены русские войска, эксперименты с атомным оружием и управляемыми ракетами — обо всем этом пишут люди, не бывавшие в России, источники которых отнюдь не безукоризненны. И вдруг нас осенило: в России есть кое-что такое, о чем никто не пишет, а это-то и есть самое интересное для нас. Во что там одеваются люди? Что они едят на обед? Как они веселятся? Какая там еда? Как они занимаются любовью, как умирают? О чем они говорят? Они танцуют, поют, играют? Дети у них ходят в школу? Нам показалось, что было бы недурно выяснить все это, сфотографировать и написать об этом. Русская политика столь же важна, сколь наша, но ведь есть и у них другая сторона жизни. Должна же быть у русских частная жизнь, но о ней негде прочесть, потому что о ней никто не пишет и никто ее не фотографирует.
Герой пьесы Симонова — как раз американский журналист Гарри Смит, побывавший в Советском Союзе. Он честный и принципиальный человек, но его издателю Макферсону нужна клеветническая книга об агрессивной политике Москвы: покуда Смит путешествовал, курс на сотрудничество сменился курсом на конфронтацию.
Встречи с коллегами оставляют тяжкий осадок в душе Смита.
Смит берется исполнить заказ Макферсона. Издатель довольно потирает руки. Он еще не знает, что Смит решил написать правду о Советском Союзе.
Макферсон в ярости. Он угрожает оставить вольнодумца Смита без куска хлеба.
В итоге Смит лишается работы и крыши над головой, от него уходит жена. Единственное, что ему остается — это нести слово правды в массы, рассказывать на рабочих митингах, кто на самом деле является поджигателем войны.
Пьеса Симонова была гвоздем театрального сезона в Советском Союзе, и Джона Стейнбека на каждом шагу спрашивали, как ему понравился «Русский вопрос». Отрывок из «Русского дневника» Стейнбека:
Обычно мы отвечали так: 1) пьеса нехороша, на каком бы языке она ни была написана; 2) актеры не говорят, как американцы, и, насколько мы можем судить, не действуют, как американцы; 3) в Америке есть плохие издатели, но они не обладают и долей такой власти, какая показана в пьесе; 4) издатели в Америке не исполняют ничьих заказов, доказательством чего служат книги г-на Симонова, изданные в Америке. И наконец, мы хотели бы, чтобы об американской журналистике была написана хорошая пьеса, но эта — точно не такая.
Когда Стейнбеку и Капе надоели вопросы о «Русском вопросе», они сочинили сюжет под названием «Американский вопрос»:
В нашей пьесе «Правда» посылает г-на Симонова в Америку, чтобы он написал серию статей, доказывающих, что Америка — вырождающаяся западная демократия. Г-н Симонов приезжает в Америку и обнаруживает, что Америка не только не вырождается, но и не Запад, если только не смотреть на нее из Москвы. Симонов возвращается в Москву и втайне пишет, в соответствии со своим убеждением, что Америка — вовсе не разлагающаяся демократия. Он передает свою рукопись в «Правду». Его мгновенно исключают из Союза писателей. Он лишается своей дачи. Его жена, правоверная коммунистка, бросает его, и он умирает с голоду — именно так, как это должно произойти, согласно его пьесе, с американцем.
