— Кэнсэй?

— Малыш ушел от меня, Старейший. Такого просачивания сквозь толпу я не видел никогда. Как вода — сквозь песок.

— Сигурэ?

— Он… от бабушки… ушел. — Сигурэ что-то рассматривала в лупу на подбородке Аппачая, застывшего каменным изваянием. — Прыщик… выдавлю… можно?

Во второй руке Сигурэ держала танто с черным лезвием.

— Апа-а-а-а… — Глаза Демона Подземного Мира выдавали даже не страх, а обреченное «фаталити» кролика, загипнотизированного змеей.

— Плохо… — Старейший недовольно потеребил бороду. — Не натворил бы чего… У него с собой были какие-нибудь вещи?

Раздевалка, которую мне показал Ниидзима, была большой. Видно, что она была рассчитана не только на то, чтобы обслуживать одновременно и бойцов, и персонал, но еще и на то, чтобы служить местом отдыха. Половину помещения занимали шкафчики для одежды, а другую… ну, наверно, это был такой «зал ожидания» — диванчики, столики, стульчики, табуретки, два телевизора, «кухонный уголок» с холодильником и чайником… даже четыре кадки с чем-то бансаеподобным! И — приглушенный свет над «половиной отдыха»… наверно, для лучшего релакса.

В раздевалке, когда я туда только вошел, уже переодевалось или отдыхало мужчин десять, которые, судя по своему телосложению, являлись бойцами, а совсем не обслуживающим персоналом клуба. Ну или представителями охраны, вышибалами. Люди, которые возможно скоро сойдутся на ринге, вполне мирно о чем-то беседовали, обсуждали политику, какие-то муниципальные выборы, сетовали на «дубняк» на улице, смеялись.

На их фоне я, действительно, смотрелся «Мелким» — накачанные («дутые», как называл такой тип мускулатуры Сакаки) огромные мужчины от двадцати до тридцати.

Я вежливо поздоровался, кто-то ответил, кто-то продолжал заниматься своими делами. На меня покосились, но вовлекать в свои разговоры не стали. Интересно, тут есть всякие ритуалы «прописки» и прочие приколы мужских коллективов, проистекающие из животного желания померяться детородными органами и установить место в иерархии?

Когда я достал одежду, в которой намеревался выйти на ринг, и надел ее, окружающие и вовсе потеряли ко мне всякий интерес, продолжив прерванные разговоры.

Рююто бьет ногой. Нырок вниз…. Не успеваю… Шестьдесят пять.

Рююто бьет ногой. Нырок вниз с ударом в пах. Контрблок. Не успеваю. Шестьдесят шесть.

Рююто бьет ногой. Нырок вниз. Удар. Попал! Шестьдесят семь.

Рююто бьет ногой. Нырок вниз…

— Мелкий-сан! Мелкий-сан! — Медитация, оказывается, плавно перешла в сон, и парню-посыльному пришлось меня будить. — Ваш выход! Вас вызывают!

Я вытащил из сумки маску, нацепил ее и вышел. Судя по часам над выходом из раздевалки, сейчас было без четверти десять. Ого! Часа на два-три придавил! В раздевалке оставалось человек шесть, которые проводили меня удивленными взглядами.

Антураж зала был выполнен в постакалиптическом духе: ржавые металлические листы, знаки радиационной и биологической опасности. Ринг находился в «яме» в середине зала, пол ринга был выложен коричневыми спортивными матами… то ли из кожи, то ли из кожзаменителя. Столики из нарочито-неаккуратно сваренного металла располагались по периметру «ринга» на возвышении два метра и далее поднимались амфитеатром в три ряда.

Над центром ринга в огромной клетке, подвешенной к потолку на толстой «ржавой цепи» (хотя, если присмотреться, то можно было увидеть тонкие тросики, страхующие основную конструкцию), стриптизерша исполняла свои «грязные танцы»… средненько, как на мой вкус — вяло и без огонька. Хотя Малышу и этого хватило бы. Под грохочущую музыку.

Зрителей в зале было человек пятьдесят — понятия не имею, много это или мало для этого клуба. Люди сидели за столами или стояли, оперевшись о поручень ограждения вокруг ринга.

Когда я вышел на ринг, послышался смех и свист. Ну и издевательское:

— Разносчик пиццы! Ха-ха-ха!

Видимо, одни тугодумы решили повторить очевидное для других тугодумов… Имбецилы — они такие…

— Привет, Анонимус! Добро пожаловать на деанонимизацию! Гиасс — не использовать!

О! А это кто-то поумнее. И относительно трезвый — по пьяной лавочке слово «деанонимизация» без запинки не выговоришь.

— Рабочий комбинезон разносчика пиццы, Старейший. Белый комбинезон с надписью «Пицца Хат» и рисунком красной летающей тарелки. И маска Гая Фокса. Сумку он собрал вчера вечером.

— Предположения?

— Ну уж точно не разносчиком пиццы подрабатывать! Бои без правил, конечно!

— Хо-хо-хо… Какая вера в ученика! Молодец, Кэнсэй! Ну, что ж… Акисамэ, на тебе больницы и морги. Сакаки — полиция. Кэнсэй — поговори с этими смешными ребятами со шрамами и татуировками. А я займусь теми, кто в Токио это дело… держит.

— А… я?

— Жди у него дома, Сигурэ. Мототсугу можешь не опасаться — он давно уже все понял… Интересно, что он предпримет?

— А… — па?

— Как обычно, Апачай! Спрашиваешь духов и птиц! В этом тебе нет равных! Очень надеюсь, что Подземный Мир не сегодня заберет своего демонёнка…

— Ха-ха! — Рассмеялся конферансье в микрофон. — Доставка пиццы Синему Зверю! В собственной упаковке! Боец Мелкий! Приятного аппетита, Синий Зверь!

Синий Зверь — рослый боец, обнаженный по пояс, в синих обтягивающих штанах — и Мелкий — щуплый невысокий человек в белом комбинезоне с надписью «Пицца Хат» и в белой маске какого-то крайне улыбчивого персонажа с тонкими усиками и острой тонкой бородкой — стали сходиться…

Было видно, что Синий Зверь уверен в своих силах, хоть и удивлен тем, какого задохлика против него выставили. Но: работа — есть работа! Он поигрывал мышцами, поворачивался то в одну сторону, то в другую, демонстрируя лоснящиеся в свете софитов бицепсы зрителям… и, конечно же, зрительницами… А потом неожиданно (как ему казалось) ринулся на противника.

Мелкий «замешкался» и Синий Зверь, сбив его с ног, рухнул сверху. Однако, Мелкий неожиданно легко выкатился из-под противника (который, кажется, и сам был слегка оглушен своим тактическим приемом и, к тому же, умудрился напороться на локоть противника, который тот, все так же «неловко» и «нечаянно», подставил) и, как пушинка, вскочил на ноги… вполне натурально покачиваясь, но не забыв поправить маску.

Зрители свистели и улюлюкали. Им было смешно и они тоже недоумевали, как против красавца Синего Зверя можно было выставлять этого щенка Мелкого!

Но несколько зрителей, являющихся практиками боевых искусств и, по этому, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО в них разбирающихся, отложили столовые приборы, а кое-кто даже встал и подошел к перилам ограждения ринга, чтобы ничего в этом поединке не пропустить.

Обмен ударами, блоками… Какое-то время противники «танцевали» друг против друга, сходясь и нанося удары. При этом стала заметна разница в стилях: Синий Зверь, прижав кулаки где-то в районе подбородка, слегка подпрыгивал в высокой правосторонней стойке, а Мелкий, тоже перемещался в высокой стойке, но — без прыжков, непредсказуемо меняя как сторону, так уровень защиты.

Через три минуты одному из противников это надоело: без всяких промежуточных движений, будто неведомый режиссер их вырезал, Мелкий «в следующем кадре» уже стоял в классической низкой стойке-выпаде с УЖЕ нанесенным ударом. Простым заурядным классическим ударом «цуки»… Громкое «Ха!» на мгновение заглушило музыку. Стриптизерша сбилась с ритма и чуть не упала, промахнувшись рукой мимо шеста, но на это никто не обратил внимания.

Синий Зверь, как подстреленный, начал оседать, закатывая глаза… И скрючился в позе эмбриона на матах.

Небольшая часть зрителей — те самые разбирающиеся — восторженно зааплодировала. Кое-кто даже не сдержался и закричал, сложив ладони рупором:

— Найс шот!

— Иппон!

— Chisto yobnul!

Другая часть зрителей, бывшая в курсе квалификации этих, аплодирующих, тоже начала одобрительно хлопать, взглянув на «разносчика пиццы» уже немного другими глазами.