Ма Кэнсэй обеспокоенно посмотрел в сторону входа с яркой вывеской «Тортуга: пираты и пиратки» и анимешным изображением пиратки из какого-то мультика.
— … на этот раз «Счастливчик» показал название песни — «Онли ю»… «Только ты» на языке этих презренных гайдзинов, как вы знаете.
— Запись? — Уточнила Балалайка.
— По-прежнему заблокирована…
— Отображения названия недостаточно для того, чтобы считать теорию доказанной, Хакуби-доно! — Разочарованно протянула женщина.
— На электронную почту главного бухгалтера пришла ссылка на архив с высококачественной записью песни «Онли ю» в архиве…
— Хм… действительно. Судя по блеску вашей… вашего чела, даже это — не все?
— Не все. — Ма Рё мечтательно смотрел в потолок… на его очках Кояме-Балалайке почему-то захотелось нарисовать зеленый значок доллара… настолько СЕЙЧАС это показалось уместным. — Не все, Балалайка-сан. В архиве лежала еще одна песня — «Сикстин тонс». «Шестнадцать тон», если на нормальном языке. Эксперты утверждают, что голос, исполняющий эти две песни — тот же…
— Отправитель?
— Один из ботов автоматической рассылки «Счастливчика». Но и это еще не все.
— Ну-ка, ну-ка… — Заинтересованно подалась вперед женщина.
— В архиве был текстовый файл с текстом и переводом песни. И, вы не поверите, специальный файл с нотной записью для электронного синтезатора… «миди» или как он там — я в этом не разбираюсь…
— Судя по всему, Хакуби-сан, мы за копейки получили даже больше, чем рассчитывали? — Хищно улыбнулась Балалайка.
— Истинно так, Балалайка-сан! Я бы даже заказал кое-чего особенного! В конце концов, сегодня — можно! Не так ли?
Неожиданно телефон Балалайки «поехал» по белоснежной скатерти, включив виброзвонок и песню на русском, кажется, языке:
«Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза…»
— Что-то серьезное… Я приказала меня не беспокоить. — Удивилась Балалайка и посмотрела на экран. — Главбух? Ай-яй-яй… — Она поднесла трубку к уху. — Да… так… так… Платежка? Вот так, да? А сумма в договоре? А что на скане? Но ведь там же было еще и прописью… А оригинал нашли? И? М-да… Фотошоп? Электронная подпись? Мистика! Нет… — Балалайка внимательно посмотрела на Хакуби и приказала. — Нет. Платежку не отзывать. Завтра решим.
— Действительно, мистика, Хакуби-сан! — С задумчивым видом положила мобильный на стол Балалайка. — Такая мистика, что даже жуть берет…
— Вот, Балалайка-сан. — Ма Кэнсэй осторожно придвинул рюмку к женщине. — И вещи сразу станут проще.
— Хм… благодарю, Ма-сан! — Благодарно улыбнулась Балалайка и лихо опрокинула стопку.
Чуть подождала, прислушиваясь. Улыбнулась шире:
— Вы такой заботливый, Ма-сан… жаль, что вхождение в чужие гаремы претит моей натуре собственницы!
— О! Все можно устроить, Балалайка-сан! — Засуетился покрасневший Ма Кэнсэй. — Еще одна рюмочка и мы таки найдем решение этого маленького затруднения… Тем более, в таком замечательном районе! Все под рукой, опять-таки!
Балалайка чуть пьяно помотала головой:
— Хакуби-сан… ваша теория ПОЛНОСТЬЮ подтвердилась.
— Подробности?
— Бухгалтерия обнаружила, что сумма перевода по договору с Сирахамой на его счет увеличен в двадцать раз!
— Ой!
— Проверили договор в базе данных — сумма отчислений по договору увеличена за каждую песню в десять раз!
— Что? Неужели Ренка вписала…?
— Ну-ну-ну… зачем же сразу подозревать невинную девушку?! — Возмутилась Балалайка. — На бумажке все правильно — семь с половиной за одну песню… Слушайте дальше! На скане документа приписан ноль. То есть семьдесят пять тысяч за одну песню.
— А прописью…
— Японским по белому написано «Семьдесят пять тысяч иен»! При этом следов правки файла скана не обнаружено, электронная подпись файла — хэш-сумма, кажется? — не изменена!
— Мистика!
— А я что говорю! — Довольно улыбнулась Балалайка. — Согласитесь, Хакуби-сан, даже семьдесят пять тысяч иен за одну песню высочайшего класса — ерунда!
— Одну? — Вычленил главное Хакуби.
— Ну, да… платежка была на две песни! Итого — сто пятьдесят тысяч иен. Вы же не думали «нагреть» искусственный интеллект таким простеньким разводом, Хакуби-сан?
— Ой, горе мне, горе! — Картинно схватился за голову Ма Рё и обратил внимание на брата. — Братец? Почему ты таким тоскливым взором смотришь на вход в «Тортугу»? Наверно, тоже хочешь попиратствовать, как твой ученик, а? — Ма Рё шутливо пихнул брата локтем. — Или намек Балалайки-сан произвел на тебя такое неизгладимое впечатление?
— Жду, когда подъедет полиция и скорая. — Абсолютно серьезно ответил Ма Кэнсэй. — И начнут выносить трупы. — Кэнсэй поднялся из-за стола и положил несколько банкнот на стол. — Простите мою неучтивость, прекрасная Балалайка-сан, но я должен откланяться!
— Мы договорились, брат? — Посерьезнел Хакуби.
— Да, брат! Заказ композиций будет настолько частым, насколько это возможно. Десять процентов от суммы отчислений — мои… Не беспокойся. — Ма Кэнсэй спохватился, нарисовал на лице благодушную улыбку и припал к запястью Балалайки. — Уверен, прекрасная Балалайка-сан, мы еще обязательно встретимся… и обсудим пути решения «гаремного вопроса»… Пока, брат! Звони, если что!
Когда Ма Кэнсэй вышел из здания и буквально растворился в воздухе, Балалайка отвернулась от огромного панорамного окна, рядом с которым они сидели, и задумчиво проговорила:
— У меня мурашки по коже от вашего брата, Хакуби-сан! Крайне опасный человек!
— Но ведь вас тянет именно к таким, «прекрасная Балалайка-сан»? — С коварной улыбкой спросил Хакуби.
— Увы…
Отойдя на приличное расстояние от входа в ресторан и спрятавшись в узкой подворотне, Ма Кэнсэй повторил:
— Не беспокойся, брат… Теперь заказ композиций будет весьма частым… увы.
Глава 17
— Хороший приятный вечер! — Послышалось вкрадчивое сзади. — Да, Кен-чан?
Ма Кэнсэй поблескивал глазами из подворотни между двумя «Отелями на час». Старые баки с отходами, неработающие лампочки, мусор… Классика жанра! Очень не хватает какого-нибудь инопланетного монстра, утаскивающего школьниц и школьников в темноту подворотни с целью противоестественного (для ОЯШей) спаривания или употребления в пищу. Впрочем, глава Ордена Феникса, мастер Редзинпаку Ма Кэнсэй вполне может этого монстра заменить… Думаю, он и двух таких монстров потянет. И трех.
Нужно ли вытаскивать руки из карманов? С одной стороны — это невежливо: взрослый человек, гораздо старше меня, первым заводит разговор, ведет себя вежливо, а с другой… холодно, сыро… и настроение — ни к черту.
— Холодный и промозглый, Ма-сан. — Руки из карманов я все-таки вытащил. — А в остальном — да — хороший, приятный…
— Зато елочки стоят, гирлянды на них висят, огоньками мигают… Снега тут, конечно, не дождешься, но это ерунда… Красота!
— Удивляюсь, как вам не холодно в одном пиджаке, Ма-сан…
— Владение Ци, Кенчи. И Дух Страждества! Хочешь, научу?
— Не сегодня… Поздно уже. В другой раз.
— Куда направляешь стопы свои, отрок? Если не секрет…
— Домой, Ма-сан.
— Разве у тебя сегодня нет тренировки по расписанию?
— Есть. Но я сегодня пропущу…
— Именно сегодня пропускать нежелательно, Кенчи.
— Жаль. У меня неотложные дела.
— Тебя что-то расстраивает, Кенчи? Я же вижу…
— Меня расстраивают неоправданные хирургические вмешательства, мастер Ма.
— Не совсем понимаю…
— Скальпель и ножницы, мастер Ма.
— А-а-а… это было неправдой, Кенчи. Что, если я скажу, что это был фотоаппарат (для тебя) и чуть-чуть твоей крови (для нее)?
— Думаю, что хрен редьки не слаще. Даже если это правда… Что дальше в тренировочной программе? Мне покажут мертвую мать? Отца? Изнасилованную сестру? Миу? Ренку? Вот, кстати… видео с постановкой изнасилования вашей дочери, Ма-сан, уверен, наверняка, приведет к очередной активации. Видеокамера для меня и чуть-чуть артистизма для нее…
