Только сейчас она вспомнила, что оба дерутся без протекторов и перчаток!

А еще она вспомнила, как Апачай что-то пытался рассказать о взаимоуважении и этикете в муай-тай… Тогда, честно говоря, Миу пропустила эту бессвязную корявую лекцию на ломанном японском с многочисленными «Ап-па-па» мимо ушей. Ну, какой может быть этикет или взаимоуважение в подпольных боях насмерть, кроме которых Апачай и не видел ничего?! Но там что-то было про недопустимость удара стопой или пяткой в лицо… она, к сожалению, не запомнила.

Музыка стихла, и Акисамэ убавил громкость до нуля.

Но бойцы продолжали драться. Теперь было видно, что это — смертельный поединок. Молниеносные удары Апачая, от которых Кенчи раньше убегал или улетал, а Миу бежала за ведрами, вспарывали воздух там, где до этого находилась голова Кенчи. А после мощных пробивов ногами в торс Апачай отлетал до края площадки, оставляя глубокие борозды в песке. И — все равно — потрясающее хладнокровие и доверие к смертельному противнику — удары ногами в голову не наносились!

Вдруг противники застыли друг напротив друга и, сделав синхронный шаг назад, вскинули руки и закричали в небо что-то гортанное. Миу на миг снова привиделся черный туман, окружавший теперь не только Кенчи, но и Апачая!

Над Редзинпаку воцарилась полная тишина. Довольно улыбающиеся мастера мышками сидели на своих местах, стараясь продлить это неестественное безмолвие.

Апачай метнулся к Кенчи, схватил того в охапку и закружил по площадке:

— Кенчи! Акума! Маленький акума! Большой акума Подземного Мира принять-признать маленький акума Кенчи! Апа-па-па!

А Кенчи, «маленькому акума», судя по всему, было очень и очень плохо… Позеленевшее лицо, расширившиеся зрачки, хриплое дыхание.

— Тазик. — Услышала Миу, обернулась и увидела, как Сигурэ подносит к Кенчи пластиковый синий тазик. — Хорошо… для твоего… муай-тай.

— Слишком впечатлительным советую отвернуться. — Произнес Акисамэ.

Ренка и Миу торопливо отвернулись, успев увидеть, как усмехаются мастера. Раздавшиеся громкие звуки опорожняющегося желудка не оставили сомнений в происходящем.

— Что? Неужели я забыл про необходимость заткнуть уши? — Удивился мастер джиу-джитсу. — Непростительно!

— Часа полтора теперь спать будет… — Рассматривая появляющиеся звезды, поставил диагноз Кэнсэй. — Если не тормошить, разумеется.

— Миу, а ты поставишь ему капельницу. — Приказал Акисамэ. — Обычный физраствор с глюкозой. Пять кубиков.

— А я… рассол. — Решила Сигурэ. Покосилась на ухмыляющихся мастеров и пояснила. — Обещала… потому что…

— Это будет очень кстати, Сигурэ. — Покивал Акисамэ. — Только не забудь, что препарат «рассол» вводится перорально, а не внутривенно.

— Перо… как?

— Ма-доно! Только что на «Счастливчике» была заказана композиция абонентом «Шкет»!

— Кхм… спасибо, Вика… Включи у меня. Экспертам сообщили?

— Да, Ма-доно. Уже слушают.

— Молодцы. Я-то в этом не разбираюсь, а вот они должны услышать ее полностью. Десять минут я не принимаю никого!

— Слушаюсь, Ма-доно!

— Какие у вас планы на десятое декабря, Сирахама-сан?

— А вы хотите меня куда-то пригласить, Ниидзима-сан? Сразу хочу уточнить, чтобы не было недоразумений и разочарований — я предпочитаю девушек.

— Какое совпадение, Сирахама-сан, я тоже их предпочитаю… хотя стараюсь не связываться с дочерьми кланов — от них столько мороки. Чему вы, Сирахама-сан, живое (пока еще) подтверждение! Но где уж мне до будущего Дракона!

Физкультура — это такой урок, на котором половина студентов нашей группы отдыхает. Я и еще несколько студентов — по причине досрочной сдачи всех нормативов, а Ниидзима — по причине освобождения от уроков физкультуры. Уж не знаю, что там у него записано — малокровие, низкое давление или слабое сердце — но Ниидзима — это такое ходячее убедительное доказательство бессмертия коррупции. Уверен, что со здоровьем у Ниидзимы Харуо все в полном порядке — слишком уж гармонично развит этот парень — наверняка, или плаванием занимается, или еще какой легкой атлетикой… Но — есть же справка!

— А что у нас десятого, Ниидзима-сан?

— Десятого у нас суббота.

— … Солнце заходит вечером, а встает утром. Спасибо, Капитан Очевидность-сан! Хотелось бы знать, куда же меня желает пригласить Ниидзима-сан… если вдруг он сам не догадался о причинах моего любопытства.

— Открытый чемпионат боевых искусств, организованный клубом «Токи Санами». Пройдет в арендованном зале университета Таши.

— Хо-о-о… Это то, о чем я думаю?

— К счастью, мне не дано знать, о чем думают остальные люди, Сирахама-сан. И, к неописуемому моему восторгу — что думаете конкретно вы! Но если кто-то желает участвовать в боях, о которых я меньше месяца назад ВПЕРВЫЕ узнал в помещении туалета… То начинается путь этого камикадзе с открытого чемпионата «Токи Санами» десятого декабря…

— Процедура?

Ниидзима кивнул, одобряя мою деловитость. И место для донесения этой информации он выбрал идеальное. Спортивный зал, шум-гам, в волейбол играют сразу четыре группы… две из них — женские. Следовательно, уровень шума умножаем на шесть! Все галдят, все в спортивной форме, в которой не спрячешь ни мобильника, ни диктофона… во всяком случае, никто не будет таскать их сюда специально. И разговор между двумя студентами выглядит исключительно естественно… ну, допустим, обсуждают внешние данные волейболисток…

— Проще простого. В десять-ноль-ноль — начало. Предъявлять никаких документов не нужно. Только назвать свой номер — сто шесть. Взнос — четыре тысячи. Время проведения — один день… А что вам еще нужно, Сирахама-сан? Расписаться там где-нибудь кровью? — Ниидзима даже удивился моей недоверчивости. — Тот, кто зарегистрировал этот номер, потом узнает, «прошел» ли его «номер» дальше или чем-то не понравился… Ну, Сирахама-сан, вы слишком много от меня хотите! Откуда ж я знаю, по каким критериям оценивают бойцов…? Бывало, что победитель чемпионата так и оставался всего лишь победителем в этом чемпионате — дальше его не пускали. Правила? Правила федерации БИЯ. Соревнования легальные — на них только принимается решение о допуске «номеров». Результаты? Экий вы нетерпеливый, Сирахама-сан! Примерно через неделю после чемпионата…

Ниидзима ловко подхватил прилетевший к нам волейбольный мячик и красивой техничной подачей отправил его в сторону группы волейболисток, из которой незамедлительно прилетели несколько воздушных поцелуев. Ниидзима с искренней и чуть наивной улыбкой помахал в ту сторону, вызвав игривый смех и обещание «прислать конвертик».

— … Приватность?

Ниидзима продолжал сам задавать себе вопросы и сам же на них отвечал. Я не вмешивался — пока у «инопланетянина» получалось отвечать именно на те вопросы, которые меня интересовали.

— Приватность, которая вас так беспокоит, Сирахама-сан, принципиально недостижима. Организатор шоу, разумеется, будет знать все о личности бойца. Весь вопрос, как ни странно, в доверии и репутации этого шоумена. На этом держится весь бизнес этого шоу… о котором мы с вами говорим. Стоит «сдать» хотя бы одного… участника… конкурентам, недоброжелателям, кланам, якудза — бизнес рухнет. Разумеется, правительство, полиция, спецслужбы, в любой момент могут получить интересующую их информацию… Ну, что тут можно посоветовать, Сирахама-сан… не перебегайте дорогу правительству, полиции и спецслужбам! Впрочем, из того, что я о вас знаю, вы до отвращения законопослушный типус!

— Адрес? Гугл вам в помощь, Сирахама-сан!

— Форма одежды? Можете хоть в смокинге драться. Главное, без этих ваших масок бэтмена и человека-паука. Для этого придет время позже. Уж постарайтесь довериться своему… агенту.

Ниидзима созерцал разгром, учиненный кем-то на складе спортинвентаря. На ЕГО складе! А неплохо кто-то тут повеселился! Неплохо… От двух макивар-манекенов, которые использовал Ниидзима, этот «кто-то» оставил только голые стержни на станинах. Остальные манекены, судя по их нынешнему положению и состоянию, совершили несколько беспосадочных перелетов по помещению склада.