— Усиление Семьи Драконов?
— О! Хорошо, Кенчи! — И задал новый неожиданный вопрос. — Ты знаешь об ответственности за пленников?
— Краем уха…
— Захватив пленника, ты взваливаешь на себя ответственность за его жизнь, здоровье, безопасность и честь. Пока не передашь его родственникам, получив выкуп…
— А отпустить…
— Тогда возникает вопрос, «а зачем в плен брал?» Тем более, когда пленницей является красивая девушка. И когда ее вдруг отпускают…
— Да я же ее пальцем не тронул!
— Акисамэ тебе уже говорил, что Сигурэ чуть-чуть перестаралась?
— Без подробностей.
Кэнсэй вздохнул:
— Мисаки Охаяси теперь не сможет доказать, что у нее с тобой ничего не было, Кенчи.
— Сигурэ, что… ее…?
— Эй-эй! Держи себя в руках, Кенчи! Никаких извращений — обычная операция под общим наркозом — скальпель и ножницы.
«Хренасе — „никаких извращений“!»
— Сэнсэй, это же неправильно! Это совершенно неправильно! Это подло!
— Два часа назад у тебя была одна из сильнейших активаций, которую я когда-либо наблюдал, Кенчи.
— Да насрать мне на активацию! Что вы девушке устроили! Вы же ей всю жизнь… Как она дальше…?
Мне сильно прижали какую-то точку на ухе, и я, зашипев от боли, был вынужден заткнуться.
— Это хорошо, Кенчи. Правда, хорошо. Когда бойцу НАСРАТЬ на свою активацию — можно говорить о том, что он больше человек, чем боевая бездушная машина. И это хорошо для кэмпо… этого человека. А дальнейшая жизнь Мисаки Охаяси, Кенчи, зависит теперь от тебя. Целиком. В конце концов, ты же сознательно собирался взвалить на себя заботы о двух наших девочках. Ну вот… потренируйся пока… на дракошках. Где одна, там и две, и три… Я тебе больше скажу — три гораздо лучше, чем только две! У меня у самого их две!
«И именно поэтому ты, старый вуайерист, крутишься в Редзинпаку!»
Кэнсэй помолчал, ожидая моей реакции… а я даже не знал, что на это ответить:
— Драконам больше не нужен твой Лабиринт, Кенчи… ну, разве что ты его ради тренировки пройдешь. Факт — свершившийся. Переиграть назад и не сделать еще хуже — ты не сможешь. Но если найдешь способ…
— Ее изгнали?
— Нет, конечно! Ты чего! Ее не изгнали. Но она пленница. А пленница-Дракон — это довольно щекотливое положение. Только изменение ее статуса может как-то изменить ситуацию. Но ты ведь не захочешь делать ее Старшей женой, если я что-то понимаю в этой жизни?
— И что мне с ней теперь делать, Ма-сэнсэй?
— А что обычно делают с хорошенькими пленницами, Кенчи?
— Получают за них хороший выкуп, Ма-сэнсэй!
— О! Я таки воспитал достойного ученика! Правда, Драконы вряд ли в ближайшее время захотят ее у тебя забрать. Они тебе, скорее, еще и доплатят за то, чтобы она оставалась у тебя.
— Я хочу подумать, Ма-сэнсэй.
— Конечно, Кенчи. Правда, в ближайшие несколько часов это у тебя вряд ли получится.
— М?
— Минут через пять тебе придется заниматься тем, чем обычно занимаются все НОРМАЛЬНЫЕ гаремо-владельцы — утешать, мирить и приводить в хорошее расположение духа… Управлять психологическим климатом в отдельно взятом маленьком коллективе. Сочувствую…
Глава 16
«Мы сидели и курили. Начинался новый день…»
Ну, «сидели», допустим, не все, а только девочки — я лежал, как и предписано настоящему «нормальному гаремо-владельцу»… Как ежик: на пузе и вверх иголками. Кэнсэй перед тем, как уходить, накинул простыню на задницу… Наверно, для того, чтобы видом мужских голых ягодиц не смущать непривычную пока еще дракошку-Мисаки (а насчет Миу и Ренки у меня были о-о-огромные сомнения… были подозрения, что кое-чьи ягодицы исследованы любопытными девицами вдоль и поперек!)
И не «курили», а молчали. Нехорошо так молчали. Напряженно и настороженно.
И «новый день» не начинался — а вот окружающий мир в очередной раз изменился, явив свою новую грань.
А я даже встать не мог, чтобы обнять, по головам погладить или еще что… Не потому, что смущался собственной наготы, а потому что не мог. Ноги и руки были надежно парализованы добрым, но коварным рефлексотерапевтом Ма Кэнсэем. Учителя подстраховались на случай остаточных эффектов от моих активаций. Видимо, опасались изнасилования. Которое, строго между нами, заслужили. Особенно, одна мастерица всяческого оружия…
Распределились показательно: справа от меня Миу с Ренкой, а слева — напряженная и ощетинившаяся «дракошка»-Мисаки.
— Рен-сан… — Позвал я.
— Да, Кенчи? — С готовностью отозвалась Ренка, больше других страдающая и испытывающая невыносимые муки от столь долгого молчания.
— Убери, пожалуйста, пару иголочек из уха… чешется — сил нет.
— А сам?
— Лениво мне…
— Хм-м-м…
— Реночка, иногда будущему мужу тоже требуется ласка и внимание будущей жены… И ее помощь.
Короткий укол удивления со стороны дракошки Мисаки. Ну да, откуда ж ей знать про эти страсти Редзинпаку?
— У меня такое подозрение, Кенчи… — Ладошка Ренки поползла по внутренней стороне бедра вверх. — Что иголочки эти — не просто так… — Ладошка добралась до паха. — Хм… та-а-ак… ага… ага… понятно. Тебя парализовали — никакой реакции… Это хорошо! Помня обстоятельства нашей первой встречи — более, чем оправданная предосторожность!
Пальчики Ренки переместились по спине вверх, осторожно огибая места установки иголок… судя по всему, девушка внимательно осматривала узор, составленный этими иголками.
— Нет, Кенчи, я не уберу иголочки. Если тебе их поставили — значит, так надо. К тому же, я думаю, что парализует тебя одна-единственная иголка из того десятка, что я вижу у тебя на спине. Ну, или две. Следовательно, снимать придется все… А это может быть опасно для твоих каналов Ци. А за здоровьем жениха, как ты только что правильно заметил, я должна следить очень внимательно! А хочешь, я тебя по спинке поглажу… или по голове. — И, действительно, начала гладить… и, спустя минуту, добавила непонятное. — О! Миу! Так тоже действует! Рекомендую!
И вот — меня гладят уже в две ладошки! Я посмотрел в сторону Мисаки и успел увидеть, как она прикладывает титанические усилия для того, чтобы глаза не были такими кавайно-огромными…
Вот так… можно было бы, конечно, очень сильно попросить Миу, но я и сам не был уверен в безопасности извлечения иголок. А с Ренкой — с ней хоть надежда была на то, что она в этом разбирается… Их же в какой-то последовательности надо извлекать, по-особому — одни быстро выдергивать, другие медленно, третьи, вращать по часовой стрелки, четвертые — против… Или это имеет значение только при установке?
— Охаяси-сан? — Позвал я.
— Сирахама-сама?
В эмоциях девушка была более спокойной, чем тогда, в «европейской гостиной», но, все равно, до удовлетворенности своим положением там было еще очень и очень далеко. Но хоть прошли паника и мысль о том, что все это — сон!
Общий настрой Мисаки можно было охарактеризовать, как… «ну, мудак, я тебе и в рамках вежливости и „чего изволите, господин-сама“ веселую жизнь устрою!». Ну и удивление (это еще мягко сказано) от действий Миу и Ренки, конечно же… А девчонки увлеклись, и уже делали вполне профессиональный массаж… в четыре руки… Разумеется, избегая мест, где были установлены иголки… Я почему-то вновь напомнил самому себе какого-то преступного босса… вот если сейчас еще и Мисаки услужливо поднесет ко мне телефон с докладом «с полей».
— Что тебе сказали?
— Я остаюсь с вами, Сирахама-сама. И живу там, где вы укажите. В Редзинпаку, или в доме ваших родителей… или в любом другом вашем особняке. Как пожелаете, Сирахама-сама!
— О! Глубокоуважаемая семья Рю подарила мне парочку своих особняков? — Обрадовался я.
— Мне об этом ничего не известно, Сирахама-сама. — Деланно-расстроено вздохнула Мисаки. — Я имела в виду ваши нынешние особняки — ведь у столь доблестного воина, как вы, обязательно есть достойная жилплощадь…
Ну, основная линия «наезда» понятна. Слабенько, если честно…
