Патриарх мог переложить на главу семейной общины любую ответственность по организации и руководству земледельческого коллектива. Ось, вокруг которой шло развитие самой организации, — это совместные трудовые усилия работников под руководством патриарха. Право собственности на землю у земледельческой организации возникло как будто независимо от того, использовался или нет труд отдельных земледельцев на поливных полях. Право личного владения возникло и на сухие поля. В такой общине патриарх, обладающий особыми функциями, управлял изменившимися делами общины.
На этой стадии организации крестьян налицо использование личного труда и необходимых железных орудий, поэтому подъем целины мог быть осуществлен собственными силами организации. И такие земли могли стать собственностью сообщества. Разработка поливных полей требовала налаженного орошения и сложной организации труда. Последнее же на этой стадии было неосуществимо силами отдельных семей и небольших общин, поэтому в этой области до V в. и не возникла частная собственность.
Так как патриархи семей, имевшие в своем распоряжении имущество, подчинялись общинам, которые не располагали такой собственностью, между ними возникали трения и противоречия; стал необходим сговор, союз патриархов. Как правило, до V в. существовал обычай созывать советы совершеннолетних, посвященные вопросам посева и урожая, которые в источниках приняли мифологическую окраску.
До V в. община кроме рабов включала в себя и неравноправных членов чужих общин. Но с развитием идеи собственности такая практика вышла из употребления. Тогда члены слабых общин, чтобы избежать превращения в зависимых, пускались в бегство и бродяжничество. Потребовалось создание единой административной системы, чтобы пресечь бегство и закрепить беглецов за кланами и общинами. На этой, следующей стадии основные работники земледельческого коллектива, как единое целое, образовывали патриархальную семейную общину, совместно выполняли ряд работ, являлись собственниками земледельческих орудий и совместно владели имуществом. Специфика собственности на этой стадии заключается в появлении права личной собственности главы каждой общины. По сравнению с предшествующей стадией, где только патриарх выступал непосредственным собственником общего имущества, это новый шаг на пути развития частновладельческой системы.
Поэтому организация крестьян на обеих стадиях разная. Во- первых, на ранней стадии патриарх перекладывал ряд обязанностей на глав общины, а на второй стадии это стало затруднительным: патриарх и любой глава общины находились примерно в равном положении, поскольку оно подкреплялось становлением права последнего на имущество, а раз так — патриарх не только не мог подчинить главу общины, а, наоборот, сам выполнял его предписания. Отношения присвоения стали теперь выступать в виде установления доли присвояемого. Противоречие между присвоением и организацией на этой стадии в результате укрепления положения семейной общины развивалось по линии установления нормы присвоения. В VII в. именно по вопросу доли в присвоении центральной властью происходили ожесточенные схватки, тогда как законность такого деления признана еще в VI в. Это проявилось в ограничении присвоения и распределения и стало одной из экономических причин выдвижения в качестве политической задачи административного аппарата. Во-вторых, усилилась независимость отдельных общин внутри земледельческой организации за счет установления права совместного владения имуществом главы общины, куда включалось и личное владение. Особенностью этого процесса явилось то, что семейная община, обладая совместным имуществом, имела право, если это казалось выгодным, разделить имущество и передать его другой организации.
Утверждение независимости было вызвано возможностью контролировать присвоение и распределение. В связи с этим возникла тенденция искать резервы зависимой рабочей силы за пределами организации. В результате узы родства в общине ослабли. Если на ранней стадии патриарх мог использовать подчиненных ему общинников и не требовалось искать иной подчиненной рабочей силы (кроме домашних рабов), то на поздней стадии одни члены семейной общины уже не удовлетворяли потребностям земледельческой организации. Последней требовались люди, подчиненные не лицу, а производственному сообществу. Упрочение организации крестьян на последней стадии явилось предпосылкой распространения бегства и бродяжничества крестьян и рабов.
Переход от ранней стадии к поздней стимулировался развитием производительных сил. На первой стадии оно было связано с расширением запашки и контингента рабочих из зависимых родичей. Но это расширение имело предел. Число рабов было крайне ограниченно, и пришлось искать другие источники рабочей силы. Община, обладая коллективным имуществом, превратилась в пункт концентрации рабочей силы. С одной стороны, она, как и прежде, при коллективизме земледельческих работ, общем владении имуществом, устраняла опасность экономического краха, а с другой — повышала у своих членов тягу к производству, обеспечивала эффективность земледельческой организации. В передовых районах Ямато процессы, действующие в общине, привели к приобретению отдельными семьями положения самостоятельных хозяев, владельцев большей части орудий производства общины.
На основании археологических раскопок жилищ раннего железного века установлено, что в некоторых жилищах попадается довольно много изделий из железа, в то время как в других процент таких изделий в общей массе находок был невысоким. Это говорит о концентрации железных орудий, необходимых для коллективных работ, в руках обитателей одного жилища. Следовательно, организация крестьян перешла от коллективного владения железным земледельческим инвентарем к единоличному владению одного двора. В Кинай и к западу от него этот процесс происходил в VI–VII вв., дальше на востоке он затянулся на несколько веков. Судя по податным спискам, в середине V в. процент концентрации однофамильцев среди «именных кормильцев» достигал 97, а в VI в. он упал до 37. Это говорит о том, что объект управления именными и потомственными кормильцами, находившимися в ведении управляющих областями, с конца V по начало VI в. начал меняться от общинного к подворному.
Все сказанное выше дает представление о роли собственности на имущество и на землю в развитии двух важнейших ячеек земледельческого общества — семейной общины и семьи — о нарастающей экономической самостоятельности последней, но характер самих этих категорий собственности в общине и семье значительно менее ясен.
В начальный период Ямато понятие частной собственности на землю полностью еще не сложилось. Вероятно, до укрепления больших кланов земля находилась в общинном владении, а частное перераспределение обрабатываемых участков, казалось, препятствовало возникновению предпочтительного использования земледельческого участка. Но в действительности сам передел (взамен коллективной обработки) как бы подводил к возможности предпочтительного выделения или даже закрепления одних участков за одной семьей. Еще в эпоху яёи развилась система больших семей, которая, в свою очередь, привела к появлению деревень из 15–50 семей. На стоянке Таро на площади в 1 кв. км обнаружены ряды межей, образующие квадраты рисовых полей площадью 6,6—20 аров. По-видимому, это свидетельствует о возникновении первичного права владения на заливные поля (и именно на них) при сохранении примитивной формы общинной собственности. Распределение этих, уже неравных участков предполагало концентрацию власти в руках деревенского старшины [Japan…, 1964, с. 13]. Существование системы орошения и размежевания еще в; период яёи прекрасно согласуется с содержанием известного норито, причислявшего разрушение межей, засыпку каналов, открытие створок плотин, пересев по посеянному к «небесным грехам», требующим «великого очищения» [Sources, 1974, с. 15–16].
