Китайские источники служат важным подспорьем при изучении Японии интересующей нас эпохи. Если не считать «Шань хай цзин» {«Каталог гор и морей»), «Хань шу» («[Цянь] Хань шу»), «Лунь хэн», «Вэй ле» («Краткая история династии Вэй»), чьи сведения о Японии ограничиваются отдельными строчками или скупыми цитатами, сохранившимися от них в других сочинениях, то речь может идти о китайских династийных историях. Из 25 таких историй 16 содержат раздел, посвященный Японии. Упомянутые разделы входят составными частями в одну из четырех глав, каждая из которых содержит сведения о народностях, живущих в одной из стран света на периферии Срединной империи. Японцы, естественно, отнесены к восточным народам. Описание периферийных народов лишь в тенденции ведется с соблюдением хронологической (летописной) последовательности. Оно более свободно и насыщено сведениями о природе, быте, культуре, обычаях, чем собственно хроники. По объему эти разделы невелики (в пределах нескольких страниц). Они привлекательны тем, что старейшие из них созданы лет на четыреста раньше «Нихонги», содержат исторические факты по таким эпохам (I–V вв.) и районам (о-в Кюсю), которые плохо освещены в «Нихонги», отличаются довольно надежной хронологией.

Девять наиболее древних китайских династийных историй именуют Японию Во (яп. Ва), а японцев — вожэнь (яп. вадзин). Из этих девяти «Вэй чжи» («Описание Вэй»), часть «Сань го чжи» («Описание трех царств») и «Хоу Хань шу» («История Поздней Хань») наиболее близки к древнему источнику — «Вэй ле», ныне утраченному. «Лян шу» («История Лян») и «Цзинь шу» («История Цзинь») во многом следуют «Вэй чжи», а «Суй шу» («История Суй»)— «Хоу Хань шу». «[Нань] Ци шу» («История [Южной] Ци») и «Сун шу» («История [Лю] Сун») ^[3] основаны на иных источниках, а не на «Вэй ле». В свою очередь, «Сун шу» дала материал для «Нань ши» («Истории южных династий»), а «Суй шу» — для «Бэй ши» («Истории северных династий»).

Наиболее древними и оригинальными источниками являются «Вэй чжи» и «Хоу Хань шу». Династийная история Тан представлена в «старом» («Цзю Тан шу») и в «новом» («Синь Тан шу») вариантах, из которых предпочтительнее последний. Учитывая принцип наибольшей оригинальности в изложении материала, можно наметить хронологические рамки разделов о Японии: «Хань шу» — I в. до н. э., «Хоу Хань Шу» — I в. до н. э. — II в. н. э., «Вэй чжи» — I — середина III в, «Сун шу» — I–V вв., «Цзинь шу» — III в., «Нань ши» — IV–VI вв., «Суй шу» — III — начало VII в., «Синь Тан шу» — VI–IX вв. Интересующие нас разделы переведены на европейские языки: на английский — разделы из «Хоу Хань шу», «Вэй чжи», «Сун шу», «Суй шу», «Синь Тан шу» JJapan…, 1951], на русский язык — разделы из «Вэй чжи», «Цзинь шу» [Кюнер, 1961], «Хоу Хань шу», «Нань ши», «Суй шу» [Бичу- рин, 1950].

Самый древний сохранившийся корейский исторический памятник «Самкук саги» («Исторические записки трех государств»), составлен Ким Бусиком в 1145 г. по имевшимся тогда корейским и китайским сочинениям. «Записки» содержат немало сведений из области сношений между странами Корейского полуострова и Ямато. Переводов на западные языки нет, на русский язык переведены книги, посвященные государству Силла [Ким Бусик, 1959].

Изучение источников в Японии в последние десятилетия продолжалось с неослабевающей интенсивностью. Из многих десятков монографий в качестве примеров назовем труд Хирата Тосихару об условиях возникновения японской классической литературы, работу Канда Хидэо по организации материала в «Кодзики», сравнительный анализ «Кодзики» и «Нихонги», выполненный Умэдзава Исэдзо, исследование Яку Macao, посвященное определению значения, придаваемого «Кодзики» в Японии, книгу Кодзима Норию- ки о влиянии классической и исторической литературы Китая на «Нихонги». Стали классическими и переиздаются труды Такэда Юкити и Курано Кэндзи по «Кодзики». Саэки Арикиё произвел сличение разных версий «Синсэн сёдзи року». ^[4]

Ученые Западной Европы и США также приняли участие в источниковедческой работе. Необходимо отметить переиздание перевода «Нихонги», сделанного В. Г. Астоном, и перевода «Кого сюи», выполненного Като Гэнти и Хосино Хикосиро, а также появление новых переводов «Кодзики» и «норито» — плод труда Д. Филиппи. Существенное значение имеет издание переводов Цунода Рюсаку разделов, посвященных японцам, из китайских летописей. Все работы, о которых шла речь, выполнены на английском языке. Эти важные источники стали доступны научной общественности.

Собственно источниковедческая работа представлена монографией Дж. Юна, охватывающей не только китайские источники, но и важнейшую литературу по Ематай [Young, 1958]; работой П. Уилера, в которой наряду с глубоким исследованием японской мифологии содержится история создания «Кодзики», оценка различных списков [Wheeler, 1952]; сборниками, в которых «Нихонги» и другие источники подвергаются специальному анализу [Robinson, 1966; Sources…, 1965], а также предисловиями и комментариями к упомянутым переводам источников.

Два издания естественно-географических и этнографических описаний «фудоки» с переводом их на русский язык и с комментариями вводят в русское и мировое востоковедение источники первостепенного значения для понимания древней культуры страны (перевод и комментарии К. А. Попова). Перевод этих источников тем более важен, что остается до сей поры единственным переводом на европейский язык (Древние фудоки, 1969; Идзумо фудоки, 1966). Важными достижениями востоковедов СССР являются: издание переводов глав, посвященных восточным иноземцам, из двух китайских летописей, «Вэй чжи» и «Цзинь шу», никогда раньше не переводившихся на русский язык, а также исправлений переводов Н. Я. Бичурина из других китайских летописей [Кюнер, 1961]; выход в свет на русском языке т. I «С'амкук саги», вообще никогда на европейские языки не переводившихся [Ким Бусик, 1959); переиздание знаменитого сборника переводов из китайских летописей Н. Я. Бичурина [Бичурин, 1950].

В источниковедческом плане японоведов СССР в последние годы привлекали «Кодзики» [Пинус, 1973; Черевко, 1977, 1973] и в меньшей мере другие источники по древней и средневековой Японии [Конрад, 1974 (I); 1974 (II)].

В последние десятилетия отмечалась активная и успешная разработка учеными ряда стран источников, связанных с проблемой Ематай ^[5]. Исследования китайских источников, содержащих сведения о Ематай, проводятся по-новому (см., например, [Young, 1958]), с широкими историческими, этнографическими и археологическими экскурсами в японский, корейский, китайский, тихоокеанский материал. Выяснено сложное наслоение различных исторических версий, первоисточников и фактов в китайских летописях, создающих запутанную картину. Указанный раздел о вожэнь (вадзин) в «Вэй чжи» составлен около 297 г. разными путями и по различным источникам. В нем использованы доклады и личные заметки послов, ездивших на острова, донесения наместников из китайского владения в Северной Корее — Лолана, отрывки из ранних исторических сочинений (например, «Вэй ле») и даже фрагменты других глав этой же летописи. В результате получился сложный конгломерат, отдельные сведения которого ставят в тупик исследователей.

Интернациональная историография этнической, социально-экономической и культурной истории Японии III–VII вв. весьма обширна и могла бы быть предметом самостоятельного критического исследования. Мы не ставили перед собой такую задачу, а руководствовались желанием дать читателю представление о некоторых важных направлениях и отдельных работах в этой области, характерных для двух-трех последних десятилетий.