– К Кленовскому. Все вопросы к господину Кленовскому. Я сложил с себя полномочия и по состоянию здоровья, вынужден срочно отбыть на лечение заграницу. Гибель жены, хроническая болезнь сердца, эта варварская акция на кольцевой! Да кто же тут выдержит! – он со слезами на глазах прижал руки к груди: – Поверьте, родные, в голове сплошная перестройка. К тому же… Альберт Владленович подманил посетителей и, опасливо озираясь, шепнул склонившимся: – Мне только что сугубо конфиденциально сообщили из ООН, что некая Фаина Каплан, стреляла в Ильича! – Достав смятый носовой платок, Пальцев скрыл под ним искаженное рыданиями лицо. Присутствовавший при страдальце отец Савватий, спешно выпроводил визитеров, сокрушенно бормоча:

– Сами видите, дети мои, на Бога одна надежда. Дело дурдомом пахнет.

Лишь только за посетителями захлопнулась дверь, Пальцев вскочил, отбросив компресс и голосом тамады, объявляющем тост юбиляра, воскликнул:

– Запрягай коней, Федул. Мэр ждет меня!

… – Вот стервец! – Роланд переключил изображение в зеркале и снова разжег кальян. В стеклянном овале замелькали, побежали косые волны и вырисовалась мрачная картина: темный бункер на верхушке металлической трубы. Если не знать, то и не догадаешься, что труба с винтовой лестницей располагаются в чреве гигантской статуи, а нечто подобное бронированному ботискафу находиться у нее в голове. Светящаяся же во тьме щель амбразуры ни что иное, как приоткрытый рот легендарного баса. В щель направлен хобот стоящего на возвышении аппарата. Видны кнопки, клавиши, огоньки, бегающие на пульте. За пультом сидит мрачный головастик с разбитым лицом и дыбом стоящими рыжими патлами. Он ковыряет тестером в мудреном шлеме, оснащенном пучками проводов, антеннами и светящимися датчиками. Над рыжим, внимательно следя за процессом усовершенствования шлема, склонился другой – с ехидно–стервозной насмешкой на красивом арийском лице.

– Готово, – рыжий отложил инструменты. Напялил шлем, прислушался. Есть сигнал!

– Я должен убедиться, что все сделано как надо, – Осинский протянул руку к панели аппарата. – Ты правильно вывел контакты?

– Не трогайте! Избави Бог! – защитил телом панель необычайно бледный до желтизны, с пятнами бурых ссадин на помятом лице Ласкер. И поспешно снял шлем. – Все взлетит к чертям собачим! Объясняю еще раз. Шеф сформулировал задачу так: после завтрашнего происшествия начнется серьезное расследование. В процессе дознания эксперты должны с определенностью установить, что именно включение аппарата послужило детонатором. А следовательно – взрыв произошел по вине заговорщиков–конструкторов и главного террориста Горчакова. Я сделал все. Все, что бы погубить дело своей жизни, лучшего друга, себя лично. – Он развел короткими руками. – Или теперь еще велите самоустраниться?

– Уже ни раз внушали тебе, пытливый ты наш гений, что твоя личная безопасность гарантируется. Через тридцать минут после того, как здесь рванет, ваш самолет поднимется в воздух, синьор Паоло Эразмио, гражданин Мексики. Если не рванет – самолет поднимется без тебя, покойник. А мистеру Горчакову все равно ничего не светит. Ему из этого дела с прибылью не выпутаться. Твой же личный, шкурный интерес состоит в том, что бы он пока ничего не заподозрил. Ручаешься, что мозгляк не догадается? Не успеет смекнуть, что аппарат напрямую соединен с взрывателем? А, храбрый ты наш? блондин занес кулак. Сидящий в кресле втянул голову в плечи и прикрыл ладонями темя.

– Ручаюсь! Если уж он согласился провести завтра сеанс, то не с целью уничтожить Храм. Макс уверен, что здесь все будет чисто. Иначе он подключаться не станет, – рыжий просительно взглянул на арийца: – А то ведь я могу поработать тут и сам. Вам ведь на самом деле не нужен никакой сеанс. Вам нужен взрыв. Я готов все устроить на высшем профессиональном уровне.

– А вот нам ты вовсе не нужен. Нужен мотивированный злоумышленник. Досье на Горчакова получилось клевое. Не отмажется, все сходится: шизанутый фанат, свихнувшийся на собственных неудачах. Делу нужен полновесный козел отпущения.

– Я, я – полновесный козел! – глаза Ласкера округлились и еще сильнее подались из орбит. Такое обычно происходило с ним в моменты спонтанного озарения. Лион поспешно надел шлем, включился глазок таймера.

– Эй, что за шутки, сука! – сжал его плечо Оса.

– Отцепись, вша. Последний раз проверить надо. Ведь сам говоришь, если система не сработает, мне крышка.

– Можешь не сомневаться. Заметил, как аккуратно тебя вторые сутки пасем? Помочиться и то в компании ходишь. А вмазал я тебе пару раз так, от большого чувства.

– Ша! – Лион положил руку на клавишу. – Смотри и запоминай действия: Горчаков одевает шлем, подключается, начинает думать. На десятой минуте под воздействием радиосигнала срабатывает таймер. Храм взлетает на воздух… И тишина, – спохватившись, технарь указал на овальную дверцу в камере. – Вон там аварийный люк, его запирать нельзя. Если задраиться наглухо, радиосигнал может не пройти к взрывателям. Усек? Ошибетесь – пеняйте на себя. – Ученый с вызовом посмотрел на стража и снял шлем: – Я сделал, все, что мог.

… Роланд поморщившись, отключил зеркало и взял дымящуюся чашку, которую поставила на сандаловый столик Зелла. Она стояла в позе ждущей распоряжений горничной из хорошего дома. И нарядная наколка в пышных волосах, и белый передник были на горничной. Но кроме этих кружевных лоскутов, да ботинок с высокой шнуровкой, ничего больше не скрывало прелестей смуглого тела.

– Видела? Все поняла? – не взглянув в сторону чертовки, осведомился Роланд.

– Разумеется, экселенц. Рыжего изобретателя загнали в угол, заставили подключить к аппарату взрывное устройство и лишили всякой возможности связаться с другом. Я говорила вам, экселенц, что это плохая компания.

– Думаешь, лишили возможности? – нахмурился Роланд. – Ступай, чай отличный. – Он откинулся на подушках и мечтательно закрыл глаза. Там, в башне человек с глазами ехидного садиста не мог, конечно, разгадать хитрость рыжего коротышки. А Роланд не мог не услышать, как одев шлем, несчастный ученый послал другу SOS. Он вложил в короткое сообщение крик своей израненной совести.

Неплохой, собственно, аппарат придумали московские друзья!

Сумерки окутали комнаты, бледно светились прямоугольники окон, по карнизам стучал дождь.

Маргарита стояла у окна, скованная ожиданием. Час уходил за часом, все ярче светился купол Храма в лучах прожекторов и золотился большой витой крест. Стены погрузившейся во мрак комнаты, словно раздвинулись, спрятались в темноте знакомые вещи. Стало пусто и непоправимо одиноко.

От сомнений замирала душа, а вместе с ними подступал панический страх. Кто заманил ее сюда? Почему так легко дали скрыться пленнице стражи Пальцева? А если, Максиму удалось сбежать и Оса позволил ей ускользнуть, для того, что бы устроить ему ловушку? Значит, кто–то затаился совсем рядом, подстерегая пробирающегося сюда Максима. Тогда надо готовиться к бою.

Вспомнив о нагане командарма Жостова, Маргарита нашла кобуру и достала тяжелый кусок металла. Но как стрелять, да и есть ли там пуля? Дура, несчастная дура – больше жизни ценить свое счастье и совершенно не научиться защитить его…Зарыдав горько и отчаянно, Маргарита упала на диван в гостиной, пахнущий пылью и плесенью, заколотила кулачками по жесткому, растрескавшемуся дермантину.

– Вернись! Вернись! Я не могу без тебя, – заклинала она, сжимая обручальное кольцо с хрустальной бусиной. – Ты же обещал, ты клялся не оставлять меня… Мне страшно и больно. Еще немного и сердце разорвется от тоски. Ты должен услышать. Ты должен найти меня, мастер…

– Вы кого–то звали, милейшая? – раздался из темноты низкий голос. Кресло с высокой спинкой, стоявшее в углу, повернулось. В нем сидел незнакомец, вырисовываясь на блеклом прямоугольнике окна черной тенью. Маргарита онемела, не смея шелохнуться.

– Не пугайтесь, дверь была плохо закрыта. Впрочем, она здесь совершенно не при чем. Юным дамам вредно сидеть дождливыми вечерами в одиночестве, не зажигая лампы, – гость слегка повел бровью и люстра над овальным столом налилась молочным светом – в круглых плафонах сами по себе загорелись свечи. Из приоткрытых губ Маргариты вырвался тихий протяжный вздох. Не узнать визитера было невозможно. Сумрачный плащ, звездчатые шпоры, это узкое смуглое лицо с невероятными, опасными, притягивающими глазами! Маргарита зажмурилась и замотала головой.