— Рассказывайте, — истинно графским тоном велел Александр, сев напротив.
Вовка развел руками.
— Что рассказывать-то? Ты все равно не поверишь ни единому слову.
— Да что же это такое! — гневно воскликнул Александр и так посмотрел на Вовку, что тот едва не свалился со скамейки.
— На «Вы», — подсказала ему Лина, но, наверное, недостаточно тихо, так как услышал Александр и добавил:
— Вас, Ангелина, это тоже касается.
Лина вздрогнула и обиженно замолчала. Но у Вовки ничего конкретного и членораздельного сказать не получилось, и с какой бы стороны ни начинал он разговор, не пролил даже лучика света на темную и загадочную для Александра историю. В итоге молодой граф понял только то, что он ничего не поймет и ни во что не поверит.
— Понимаете, Александр, — Лина взяла на себя ораторскую миссию, с демонстративной вежливостью обратившись к графу. — Перед Вами сейчас гости из будущего. Дело в том, что два столетия, как бы дико это ни звучало, вперед мой брат изобрел «омут времени». Это раствор, который переносит все живое и неживое во времени, причем делает это безо всякой закономерности. Случайно так вышло, что раствор пролился на нас, и вот мы здесь, в ХIХ веке, — Лина остановила поток своего красноречия, чтобы дать возможность Александру переварить ошеломляющую информацию. Граф несколько секунд молчал, затем уточнил, обращаясь к Вовке:
— То есть, Вы изобрели «омут времени»?
— Нет-нет, — поспешно запротестовала Лина. — Он на самом деле мне не брат, а друг. Просто мне нужно было как-то Вам его представить.
— Правильно. Ложью больше, ложью меньше — чего уж там, махнул рукой граф. Лина смутилась под его презрительно-укоризненным взглядом.
— А что еще я могла сказать? Если меня все приняли за княжну…
— Ничего, — прервал ее Александр. — И сейчас не нужно было ничего фантазировать и говорить. Я, как и предполагал Владимир, действительно не верю ни единому вашему слову. Или Вас на самом деле не Владимиром зовут? — уточнил граф, обратившись к Вовке.
— Смотри, — не слушая, сказал ему тот, но Александр смерил его таким взглядом, что Вова тут же исправился: — …те. Вот видишь… те, я не привык так обращаться к ровесникам, потому что у нас в двадцать первом веке принято говорить друг другу «ты». Да у нас там, в принципе, и графов нет. Но к сыну олигарха, например, все равно на «Вы» не обращаются. Чего я хотел показать-то…, — Вова пожил на стол свой мобильный телефон. При этом на лице Лины отразилось больше изумления, чем на Сашином.
— Блин! Я же свой телефон в кармане джинс забыла!
Вовка с видом вселенского героя и победителя вынул откуда-то из недр своего костюма еще один мобильный.
— Можешь не благодарить, — великодушно разрешил он Лине, открывшей рот. — Так вот, Саня-Санечка-Санек, это телефоны. Сеть они здесь точно не поймают, поэтому мы просто послушаем музычку.
Когда Вовкин мобильник по велению своего хозяина запел: «Чундра-чучундра», Александр вскочил со скамейки, забыв даже обидеться на «Саню-Санечку-Санька».
— Нет, это ты не поймешь, для тебя это слишком сложная и глубокая философская песня, — увидев реакцию графа, Вовка снова напрочь забыл о всякой вежливости. — Вот. Это из «Щелкунчика». Чайковский. Русская классика, — он включил шокированному графу «Вальс цветов».
— Это… как это? Что это? — растерявшийся Александр никак мог прийти в себя, Вова же, наоборот, вернул свою самоуверенность.
— Надеюсь, этого достаточно, чтобы доказать нашу правоту? — словоохотливо, в отличие от молодого графа, продолжал он. — Если нет, то вспомни одежду, в которой мы с Линкой пришли на бал. Или вот, — Вовка расстегнул чехол своего телефона и вынул монетку. — Наши деньги. Извини, крупнее не нашлось, только пятьдесят копеек. Посмотри, какой здесь выбит год? 2001. Вопросы есть?
У растерянного и окончательно пораженного Александра вопросов не было.
***
— Лиль, я правильно тебя поняла, ты предлагаешь вместо благополучного возвращения домой провалиться в какую-то сомнительную яму без возможности выбраться из нее, чтобы в качестве сувенира оставить юрскому периоду кучку наших обглоданных костей? Очень заманчивое предложение, мне надо подумать!
С раздражением пиная ногой какой-то камешек, Даша скептически смотрела туда, где под сломанными ветками должна была находиться Лиля.
— Да что тут думать! — решительно воскликнул Рома и, раздвинув ветки, сиганул в зазывающую Лилиным голосом неизвестность. Из глубины раздался его гулкий крик, свидетельствующий о том, что приземление было не из мягких.
— Романыч, ты лучший. Родина тебя не забудет, — с сарказмом заверила Даша своего невидимого ушибленного и не вполне умственно здорового однокурсника. — Ребят, поздравляю, вы войдете в историю как влюбленные самоубийцы наряду с Ромео и Джульеттой. Нет, с Квазимодо и Эсмеральдой, это же их скелеты в обнимку под землей нашли.
— Даш, ну зачем ты так говоришь? Спускайся к нам, здесь ступеньки есть, — снова позвала Лиля.
— А мне ты почему не сказала про ступеньки? — послышалось возмущенное пыхтение Ромки.
— Извини, Ром, я их только сейчас заметила.
— Да что там такое? — Дашка начинала терять терпение.
Лиля стояла на своем:
— Вот спустись — и увидишь. Заодно и скажешь, чудится мне все это или на самом деле существует.
— На самом деле, — присвистнув, отозвался Рома. — Я тоже это вижу.
— На твоем месте, Лиль, я бы не доверяла словам человека, который только что стукнулся головой, — заметила Даша.
— А я и не доверяю, поэтому прошу спуститься тебя, — еще раз позвала Лиля, хотя этого от нее уже не требовалось: Дашку и так одолело любопытство. Она принялась раскидывать ветки в поисках ступенек, но вдруг остановилась.
— Стоп. Какие ступеньки? Кто их здесь сделал, динозавры, что ли?
Но вглубь действительно вела лестница с широкими ступенями цвета блестящего металла. Дашка замерла перед ней с открытым ртом.
— Ну где ты там? — торопил Рома.
— Ай, ладно, все равно после «омута» Зеницкого я уже ничему не удивлюсь, — махнула рукой Даша и стала на лестницу. Через пять ступенек она увидела Лилю с Ромой и поняла, что очень ошиблась, сказав последнюю фразу.
То, что открылось перед ребятами, можно было назвать подземным поселением. А точнее, палаточным городком, ведь эти натянутые из неизвестного материала сооружения треугольных и квадратных форм больше всего напоминали палатки. Впереди возвышалось нечто, напоминающее шляпку гигантского гриба. Судя по прозрачным круглым отверстиям, похожим на окна, это было каким-то жилым помещением. Справа изредка доносился грозный угрюмый рык — там, в высоченных клетках с толстыми, как стволы деревьев, прутьями раздраженно ворчали запертые трицератопсы, бронтозавры, тиранозавры и другие, малоизвестные виды громадных монстров-ящеров.
По подземному городку бесшумно ездила машина неизвестного назначения с большим глазом-прожектором на длинной сгибающейся трубе. Странное приспособление, похожее на плавающего лебедя, подъехало к троице гостей и принялось внимательно изучать их своим прожектором.
— Ребят, чего эта штука от нас хочет? — не в состоянии прийти в себя от шока и недоумения, жмурясь от яркого света загадочного «глаза», полюбопытствовала Даша.
Ни Ромка, ни Лиля ответить не смогли. Да если бы и ответили, все равно никто бы не услышал: механизированный лебедь вдруг издал такой протяжный и оглушающий звук, которому позавидовали бы все существующие сигнализационные сирены вместе взятые. Ребята зажали уши ладонями. Через секунду невиданное чудище умолкло и перед ними, как из-под земли — хотя они и так находились под землей — выскочило трое неизвестных прямоходящих существ с серой кожей и большими, почти на пол-лица, бледно-желтыми глазами в форме полумесяцев. «Дети подземелья» весьма неприязненно разглядывали незваных визитеров.
— Привет, — натянуто улыбнулась Даша. Незнакомец ничего не ответил. — Слушайте, а, может, мы и не в юрском периоде вовсе? — предположила Дашка, обратившись в своим товарищам по несчастью. — Может, это будущее? Через пару сотен лет на земле снова появятся динозавры, а люди превратятся в этих уродцев и будут жить под землей?
