— Не Моцарт, конечно, ну извини, — обратилась Тесла к Раулю.

Постоялец ее не отозвался.

— Рауль? — сказала она, на этот раз вслух.

— Что-то не так? — поинтересовался Д'Амур.

Тесла остановила его взглядом и сосредоточилась на том, что чувствовала внутри.

— Рауль? — снова позвала она, и снова безрезультатно.

Встревоженная, она закрыла глаза и принялась искать.

Пару раз за время ее странствий, когда Рауль сердился или пугался, он прятался от нее, и ей приходилось упрашивать его выйти. Мысленно Тесла приблизилась к границе, разделявшей их, и снова позвала его. Никто не откликнулся, С ужасом Тесла начала понимать, что произошло.

— Отзовись, Рауль! — просила она.

Ответом ей была тишина, и тогда она двинулась дальше, на территорию Рауля.

Она сразу поняла, что его там нет. Раньше, переходя границу, она немедленно ощущала его присутствие, даже если он молчал. Она чувствовала это как нечто абсолютно отличное от нее. Теперь там никого не было. Никто ее не дразнил, не обижался, не возражал, не ныл.

— Что случилось? — задал вопрос Д'Амур, изучая ее лицо.

— Рауль исчез, — сказала она.

Она поняла, когда это произошло. В тот момент боли и помешательства, который настиг ее возле порога, когда со знание ее подхватили волны. Значит, Рауля унесло волной.

Тесла открыла глаза. После пустоты, какую она ощутила, лишившись Рауля, внешний мир нахлынул на нее со всей силой — плеск речки, многоголосие толпы, синева неба, Д'Амур, деревья.

— Ты уверена? — спросил Д'Амур.

— Уверена.

— Куда, черт побери, он мог подеваться? Она тряхнула головой.

— Он звал меня, когда мы приблизились к берегу. Говорил, что он теряет себя… Видимо, он хотел сказать…

— Он хотел сказать, что сходит с ума?

— Да.

Она застонала от досады, осознав свою глупость.

— Господи! Я его отпустила! Как я могла!

— Не казни себя. Да, ты не подумала обо всем. Но на такое только Бог способен.

— Не надо обращать меня в христианство, — проговорила Тесла осипшим вдруг голосом— Плевать мне на твои проповеди.

— Нам нужна хоть какая-нибудь помощь, — сказал Д'Амур, переведя взгляд на горы. — Ты поняла, зачем они ту да сегодня явились, да?

— Они ждут Иад.

— Правильно.

— И Киссун у них возглавляет комитет подготовки к встрече.

— Ты тоже знаешь про Киссуна? — Д'Амур искренне удивился.

Тесла отреагировала так: же:

— И ты про него знаешь?

— Я два месяца болтаюсь за ним по стране.

— Как ты узнал, что он здесь?

— От твоей знакомой. От Марии Назарено.

— А ее ты где нашел?

— Это она нашла меня, так же как и тебя.

Тесла провела рукой по лицу, стирая с него пот и грязь.

— Она погибла, да?

— Очень жаль, но да. Киссун ее выследил.

— Мы с тобой роковая парочка, Д'Амур. Все, к кому мы ни прикоснемся…

Тесла не стала продолжать. Отвернулась и двинулась дальше.

— Что ты собираешься делать?

— Сесть. И подумать.

— Не возражаешь, если я присоединюсь?

— Придумал какой-нибудь фокус?

— Нет.

— Очень хорошо. Потому что меня тошнит от этих надежд, будто мы в самом деле способны что-нибудь сделать.

— Я такого не говорил.

— Да, это сказала я, — ответила Тесла, твердо шагая вниз по склону в сторону города. — Они придут, Д'Амур, нравится нам это или нет. Проход открыт, и они им воспользуются.

Я думаю, самое время заканчивать военные действия.

Гарри открыл рот, чтобы поспорить, но вспомнил разговор с Нормой. Мир изменится, сказала она, но не погибнет. И с чего он взял, что перемены — это плохо? Они бывают не только к худшему.

Д'Амур смотрел на просвечивавшее среди деревьев ослепительно синее небо, слушал городской оркестр, чувствовал кожей легкий, ласковый ветерок и наконец принял решение.

— Мир прекрасен такой, как есть, — сказал он достаточно громко, чтобы его услышала Тесла.

Тесла не оглянулась. Она молча дошла до ручья, перешла вброд на другой берег.

— Такой, как есть, — повторил Д'Амур, словно напоминал себе о своем неотъемлемом праве встать на защиту мира, — Такой, как есть.

Феба наивно ожидала и впрямь увидеть дверь в конце своего многотрудного пути. Порог, он и есть порог, хотя, конечно, Феба была не настолько простодушна, чтобы думать, будто там лежит коврик и есть звонок. Тем не менее исподволь она все это время воображала настоящий дверной про ем. Она встанет у порога, повернет ручку, и дверь откроется, как по велению волшебной палочки.

Она ошиблась. Проход между мирами оказалось похожим на состояние наркоза после дозы эфира, которым пользовали в недобрые старые времена пациентов зубные врачи: рассудок ее изо всех сил цеплялся за реальность, но его несло, несло и несло…

Падения Феба не помнила, но очнулась она, лежа ничком на присыпанных снегам скалах. Она встала на ноги, промерзшая до костей. На камнях в том месте на снегу краснела кровь. Феба с опаской потрогала губы и нос. Нос немного кровоточил, но было почти не больно, из чего она заключила, что переносица цела.

Феба порылась в кармане блузки (очень короткой; она надела ее для Джо и теперь пожалела об этом), выудила смятый платок и заткнула нос. Только потом она по-настоящему осмотрелась.

Справа от Фебы из трещины, через которую она прошла, лился свет — день на той стороне был ярким и теплым, а здесь все тонуло в багровом сумраке. Слева от Фебы в тумане плескалось море. Прямо перед ней лежал берег, и на нем сидело множество птиц, отдаленно напоминавших бакланов. Самые крупные достигали двух футов, перья у них были блестящие, будто смазанные жиром, и крапчатые, головы — крошечные, почти у всех лысые, а у некоторых с зелеными хохолками. Фебу отделяло от них расстояние в три шага, но птицы не проявляли к ней ни малейшего интереса. Феба задрожала от холода и невольно бросила взгляд назад. Может, стоило вернуться и одеться потеплее? В таком платье она здесь скоро замерзнет.

Но мысль эта мелькнула и исчезла. Потом Феба заметила девочку из свиты Посвященного: она стояла на той стороне и смотрела в ее сторону. Феба вспомнила все пережитое и содрогнулась от ужаса. Лучше терпеть холод, чем висеть на кресте, подумала она и поспешила к берегу, не дожидаясь, когда девочка позовет кого-то из взрослых. Туман у нее за спиной с каждым шагом густел, скрывая из виду порог и, как надеялась Феба, ее саму.

У воды, где волны бились о камни, поднимая снопы брызг, оказалось еще холоднее. Зато туман здесь не был плотным, и Феба увидела мерцавшие вдали огни, контуры крыш и башен. Слава богу, подумала Феба, все-таки цивилизация. Без раздумий направилась она в ту сторону, стараясь держаться берега, чтобы не заблудиться во мгле. Но вскоре туман поре дел, а минут через пять исчез совсем, и Феба смогла целиком увидеть берег. Картина открылась не слишком утешительная. Городские огни нисколько не приблизились, а на берегу — высоком и каменистом, уступами поднимавшемся от полосы гальки, — и в море было по-прежнему темно. Только в небе мерцал какой-то свет, но и он не придавал бодрости, переливаясь двумя оттенками: стальным и багровым, как свежий синяк. Ни луны, ни звезд, и только островки снега под ногами поблескивали отраженным сиянием, будто позаимствованным у небес. Птиц стало меньше, они кое-где сидели группками, как; солдаты в отсутствие командира, — отдыха ли, но оставались настороже. Некоторые отделились от стаи и ловили на отмелях рыбу. Добыча давалась им легко, мелкая рыба кишела в этих водах, и хребты волн серебрились от чешуи, так что птицы всякий раз выныривали из волн с добычей, бившейся в их клювах, и Феба изумлялась, как им удается не поперхнуться.

Глядя на них, Феба поняла, что она голодна. После того как они с Теслой позавтракали на дорожку, прошло часов шесть. За это время она бы уже пару раз перекусила и успела пообедать, даже если бы села на диету. А сегодня она лазала по горам, видела распятых людей и пролезла в другой мир. Есть от чего проголодаться.