— А когда ты поняла, что я поправился, почему не тогда? Почему ты тогда не рассказала мне?

В груди у Лахлана мучительно застучало сердце, он до боли стиснул зубы.

Эванджелина опустила голову, но потом подняла взгляд к Лахлану.

— Я должна была сделать выбор. Нам нельзя было терять ни людей, ни время. Вопрос стоял так: или спасать Йена, или спасать фэй от неминуемой гибели, грозящей им, если Магнус раскроет секреты Иския. Независимо от моих чувств к Йену я не могла…

— Чувств? У тебя нет чувств. Ты бездушная стерва. Я дурак, что верил тебе. Твой отец прав.

Эванджелина с трудом вздохнула, словно он вонзил ей в сердце кинжал, а Лахлан сжал руки в кулаки, чтобы его гнев не вырвался из-под ненадежного контроля и не позволил ему вытряхнуть из Эванджелины жизнь.

— Я отправляюсь в Данвеган и хочу, чтобы, когда вернусь, тебя здесь не было. — Он угрожающе шагнул к Эванджелине. — Предупреждаю, чтобы ты больше никогда не попадалась мне на глаза, иначе я не отвечаю за свои поступки. Ты поняла меня?

— Да… да, я поняла.

Она даже не позаботилась смахнуть слезы, бежавшие по щекам.

— Ты очень искусна, Эванджелина, и можно действительно поверить в твою заботу.

Лахлан не стал обращать внимание на тупую боль в груди, вызванную подавленным состоянием Эванджелины, и, выйдя из конюшни, прошел мимо направлявшихся туда Фэллин и ее сестер, даже не потрудившись задержаться, чтобы показать, что он их заметил.

— Вижу, ты сама любезность по отношению к леди, — усмехнулся Бродерик, шедший позади женщин.

— Я не в настроении, — подняв руку, остановил его Лахлан.

— Заметно. — Бродерик нахмурился и, взяв друга за локоть, пошел рядом с ним. — Что случилось?

— Я не могу терять время. — Лахлан сбросил руку Бродерика. — Мне нужно быть в Данвегане.

— Если у тебя не сохранилась магия Эванджелины, тебе понадобится…

Резко повернув голову, Лахлан пронзил друга взглядом.

— Никогда больше в моем присутствии не произноси ее имя!

— Постой, Маклауд. Я перенесу тебя к камням.

Лахлана рассердило предложение Бродерика, однако ему ничего не оставалось делать, кроме как принять его. Без магии Эванджелины он был совершенно бессилен — также бессилен, как был бессилен спасти своего кузена, и это все из-за нее.

Бродерик внимательно всмотрелся в друга, а потом положил руку ему на плечо, и они очутились у стоящих камней, как раз за коттеджем Иския. Бродерик удержал Лахлана, прежде чем тот вошел в камни, которые выведут его в Королевство Смертных.

— Что она сделала? — спокойно спросил он.

— Я сказал тебе, у меня нет на это времени.

— Да, сказал. Я пройду с тобой через камни и перенесу тебя в Данвеган.

Заметив упрямо выставленный подбородок Бродерика, Лахлан сдался. Без помощи Бродерика путешествие в дом своего кузена Рори на острове Скай заняло бы у Лахлана большую часть дня.

— Мой кузен Йен был ранен. Господи, я только знаю, что он при смерти, а эта бессердечная мерзавка не сделала ничего, чтобы спасти его. Она принесла его в жертву, даже не подумав о том, какие страдания причинит моей семье. И все потому, что она не могла допустить, чтобы Магнус получил такое же оружие, как мой меч.

Лахлан закрыл лицо руками, снова почувствовав тошноту от того, что она сделала.

— Как тебе известно, я никогда полностью не доверял Эванджелине, но я все же знаю, как Сирена и ее семья важны для Эванджелины. Не могу поверить, что она позволила бы твоему кузену умереть, если бы думала, что может спасти его.

— Что ж, поверь. Она сама мне в этом призналась.

Он выбросил из головы воспоминание о ее раненом взгляде, о бледном, залитом слезами лице и ступил в камни.

— Ты решил, как поступишь со своим браком?

— Я не женат. Я изгнал ее из Волшебных островов.

— Возможно, это не самое разумное решение с твоей стороны, Лахлан, — поморщился Бродерик.

— Неужели ты можешь думать, что после того, что она сделала, я захочу видеть ее рядом с собой? — заскрипев зубами, огрызнулся Лахлан.

— Я просто говорю, что женщине с такой энергией, как у Эванджелины, опасно становиться поперек дороги. Думаешь, твоя семья, так же, как ты, отречется от нее?

— Неужели ты серьезно? — Лахлан раздраженно покачал головой. — Конечно же, они поддержат меня. Ее так же не захотят видеть здесь, как не хотят видеть в Волшебных островах.

— Такова и моя точка зрения. Кроме Фэллин и твоего дяди, твоя семья — это единственные люди, кто не избегает ее. Меня беспокоит, что боль, которую она непременно почувствует, оставшись без них, приведет ее на край, и ей будет все равно, на кого обратить свою магию. Если она начнет мстить, ни смертным, ни фэй не поздоровится.

— Ты хочешь сказать, что веришь в то, что она олицетворяет зло?

Предчувствие беды поползло вверх по спине Лахлана.

— Она дочь своей матери, — пожал плечами Бродерик, — но кроме этого, судя по той ее энергии, что я видел, она будет грозным врагом. Могу только молиться, чтобы я ошибался, — сказал Бродерик и оставил Лахлана на ступеньках Данвегана.

Распахнув дубовые двери, Лахлан расслабился от облегчения, услышав пронзительный детский смех, несомненно, доказывавший, что у Йена не все плохо.

Алекс и Джейми, сыновья его кузена Рори, с криками выбежали из большого зала, как будто за ними гналась свора гончих, и бросились прямо к Лахлану.

— Дядя Лахлан, спаси нас!

Рори и его жена с уважением называли и Лахлана, и Эйдана дядями, хотя у их детей был единственный дядя — Йен. При мысли о своем кузене у Лахлана сжалось сердце, он провел рукой по лицу, а потом посмотрел на ребят, прижавшихся к его ногам.

— От чего?

— О нет, Лахлан не будет для вас защитой. На этот раз — нет. Выходите из-за него, чертенята, — свирепо приказал Эйдан, направляясь к ним.

Лахлан закатил глаза — ему следовало догадаться, что вслед за выбежавшими из зала мальчиками появится его брат. Эти трое были непримиримыми врагами.

— Что вы натворили на сей раз, ребята?

— Я скажу тебе, что они натворили. — Повернувшись, брат показал ему свой зад. — Они намазали мой стул медом, так что я едва оторвал штаны от сиденья, когда встал.

— Ваша тетя Сирена не слишком обрадуется, если вы потратили весь ее мед, — сдержав улыбку, сказал Лахлан.

— Нет, не весь. Мы оставили ей горшочек.

Алекс невинно улыбнулся из-под взъерошенной копны черных как смоль кудрей.

— Нет, мы не сделали бы такого тете Сирене. Мы ее любим, — добавил Джейми и бросил на Эйдана взгляд, говоривший, что к нему у них нет такого чувства.

Эйдан сделал угрожающий шаг в их сторону, но Лахлан, подняв руки, остановил его.

— Послушай, Эйдан, я уверен…

— Эйдан, что с тобой случилось? Ава и Оливия только что заснули, и если они проснутся, тебе придется присматривать за ними.

Сирена вперевалку сердито подошла к ним.

— Я? Это чертенята подняли такой шум.

— Тетя Сирена, — мальчики бросились к жене Эйдана, — он сказал, что свернет наши проклятые шеи, если не…

— Джейми Маклауд, что я говорила тебе о ругательствах?

Элинна, очаровательная мать двух близнецов, с почти таким же круглым животом, как у Сирены, спускалась по ступенькам лестницы.

— Это не их вина, Элинна. — Скрестив руки, Сирена кивком головы указала на мужа. — Эйдан опять угрожал им.

— Вижу, ничто не изменилось, — сухо заметил Лахлан.

— Лахлан! — воскликнули обе женщины, словно только что заметили его присутствие, и неуклюже обняли его, упираясь в него своими шарообразными животами.

Его кузен Рори, вышедший на шум из зала, подошел к Эйдану и одарил обеих женщин насмешливой улыбкой.

— А где Эванджелина? — заглянув за Лахлана, нахмурилась Сирена. — Иский рассказал нам о твоей женитьбе, и я думала, она будет с тобой.

Все в ожидании смотрели на него.

— Ее здесь нет, и если я должен что-то сказать по поводу этого, то ее ноги никогда больше не будет рядом с моей семьей.

— Лахлан, как ты можешь такое говорить? Она твоя жена и, что еще важнее, моя лучшая подруга.