Послышался шум моторов. Спустя несколько минут шум превратился в рокот. Я по звуку узнал, что летят Ли-2, на которых советское командование забрасывало в начале войны наши группы в Болгарию и Югославию.
Когда самолеты приблизились к поляне с кострами, я выпустил из ракетницы одну за другой три ракеты. С высоты около 800 метров с самолетов начали сбрасывать на парашютах груз. В тихой безветренной ночи белые купола парашютов медленно опускались туда, где их поджидали мы. Их число превысило сотню.
Трудно описать ликование, вызванное появлением советских самолетов. Партизаны и местные жители, которые пришли помочь собирать парашюты, бросились к драгоценному грузу. Они складывали большие брезентовые мешки на вате, которая предохраняла их от удара о землю, на краю поляны. В мешках находились автоматы, пулеметы, гранаты, боеприпасы — то, что мы ожидали, в чем испытывали острую нужду тысячи народных борцов — болгарских партизан, часть которых собралась около села Цырна-Трава…
В последующие две ночи самолеты опять сбросили драгоценный груз. Всего с советских самолетов было сброшено несколько сот грузовых парашютов с оружием и боеприпасами, которых могло хватить для вооружения целой партизанской дивизии.
Оружие немедленно распределили среди сосредоточенных здесь болгарских партизан. Часть оружия выделили для отрядов, которые прислали к нам своих представителей. Каждый уполномоченный уносил с собой по нескольку автоматов, сотни патронов, гранат, их группы немедленно отправлялись в глубь Болгарии, где их с нетерпением поджидали боевые товарищи. Другую часть оружия и боеприпасов (чуть ли не половину полученного количества) мы передали для вооружения бойцов, мобилизованных в югославскую партизанскую армию.
Свою долю получило и местное население. Мы с Димо Дичевым и Штерю Атанасовым решили подарить полотно с куполов парашютов бедным людям — им можно было одеть жителей нескольких сел…
Оружие прибыло. Оставалось дождаться прилета Марека. В очередной телеграмме Димитров сообщил:
«Уточните координаты посадки самолета. С ним прибудет Марек и группа товарищей. Димитров».
Координаты, которые мы передали несколько часов спустя, были те же, что и ранее. Это была высокогорная поляна, покрытая низкой травой, без единого камня на ней. Расчистили остатки недогоревших костров, собрали сухие сучья для новых сигнальных костров. Мы должны были их зажечь в форме «дорожки» — по четыре костра параллельно один другому.
К вечеру 26 августа Радил Иванов принял телеграмму, в которой Георгий Димитров сообщил, чтобы мы ждали Марека. Мы поняли — в одну из ближайших ночей.
Наконец-то! Наконец-то Станке Димитров, с мыслью о котором мы пересекли почти всю Югославию, прилетит к нам. Значит, события назревают. Если Марек был нужен нашему Центральному Комитету несколько месяцев раньше, в начале весеннего подъема движения Сопротивления, то как он был нужен сейчас, когда нашему народу предстояло совершить величайший подвиг — подняться на победоносное восстание 9 сентября 1944 года!
Наступила ночь 27 августа. Мы были готовы к встрече.
Перед тем как приступить к конкретной подготовке для приема самолета и зажечь костры, нам следовало снова связаться с Димитровым в назначенный час. Радил включил радиостанцию. Вот раздались сигналы морзянки, и Радил, напряженный и сосредоточенный, начал записывать группы цифр нашей шифровки. Телеграмма была небольшая. Прием длился одну-две минуты от силы. Этого времени было достаточно, чтобы сообщить то, чего мы ожидали.
Мы спешно приступили к расшифровке.
Небольшая книжечка, верой и правдой служившая нам, в этот вечер помогла прочитать слова сообщения, которое нас потрясло:
«В результате авиационной катастрофы погиб Станке Димитров — Марек, выдающийся руководитель нашей партии, до последнего вздоха преданный своему народу и рабочему движению… рабочий класс и Болгарская коммунистическая партия понесли огромную потерю. Димитров».
Над поляной, окутанной безмолвием звездной летней ночи, воцарилась скорбь. Не стало замечательного руководителя, который мог бы принести неоценимую пользу идущему на штурм народу.
Позже, после победы, мы узнали подробности катастрофы самолета, на котором Марек вылетел из Москвы в Калиновку, где к его группе должны были присоединиться опытные деятели партии Васил Димитров, Михаил Георгиев, Атанас Алтыпармаков, Георгий Глухачев, Гаврил Атанасов. Мы узнали также, что Марек вместе с радистами — Любеном Жековым и Еленой Касабовой, — и Василом Дончевым несколько раз в течение июля и августа предпринимал попытки добраться до партизанской земли. Как свидетельствуют Жеков, Касабова и Дончев, их самолет несколько раз натыкался на «ловушки», которые опытные советские летчики своевременно замечали.
С товарищами, которые нам рассказали все это, мы смогли увидеться только после победы. Среди них не было Цивинского. Марек задержал его в Москве и вместе с ним полетел в Калиновку. Цивинский погиб в том же самолете, под Брянском.
6. ПОБЕДА. С МИССИЕЙ К ТОЛБУХИНУ
8 сентября 1944 года 1-я Софийская партизанская дивизия перешла югославско-болгарскую границу и вечером того же дня вышла в район города Трын.
Дивизия насчитывала около тысячи партизан. В нее влились Трынский, Радомирский, Брезницкий и Босилеградский отряды, солдатский партизанский батальон и дезертировавшие из своих корпусов солдаты-антифашисты. В селе Кална было решено назначить командиром дивизии Славчо Трынского, а комиссаром — представителя Главного штаба НОВА Здравко Георгиева. В связи с тем, что Славчо Трынский был ранен, и его не было в районе Кална, временным командиром стал Димо Дичев. (Должен уточнить, что назначение командиром дивизии Славчо Трынского произошло в соответствии о рекомендацией Георгия Димитрова, он считал: крупное партизанское соединение, которому предстояло решать важные задачи, должен возглавлять популярный среди народа партизанский руководитель.) Дивизия состояла из трех бригад. Она была превосходно вооружена советскими автоматами, ручными пулеметами, имела достаточное количество боеприпасов, гранат. Это партизанское соединение, созданное по указанию ЦК партии и Главного штаба НОВА, должно было обезвредить воинские подразделения, расположенные на вершине Тумба, а затем немедленно направиться к Трыну и Софии, чтобы принять участие в предстоящем всенародном вооруженном восстании. Рассчитывая на мощь Первой партизанской дивизии, а также на удары с флангов партизанской бригады «Чавдар», Ихтиманского и Шопского отрядов, и в первую очередь, Софийской партийной и боевой организации, ЦК партии уверенно разрабатывал свой оперативный план. Был намечен день восстания. В помощь восставшему народу и партизанам партии удалось подключить, как известно, и небольшие воинские части, находившиеся в столице и ее окрестностях, во главе с перешедшими на сторону Отечественного фронта офицерами.
Вечером 7 сентября подразделения были обезврежены. Многие солдаты с радостью влились в наши ряды, а запятнанные кровью офицеры получили по заслугам. На вершине Тумба состоялся митинг партизан и побратавшихся с ними солдат воинской части. На митинге выступили Димо Дичев, Здравко Георгиев и я.
На рассвете следующего дня, 8 сентября, мы достигли Трынской котловины, в которой приютилась небольшая деревенька Милославцы. Жители деревни встретили нас с восторгом. Здесь мы узнали, что вся администрация города Трын и окрестных сел, полицейские и военные чины бесследно исчезли. Почувствовали крысы, что их корабль идет ко дну, и побежали, спасаясь от народного гнева…
Мы вошли в село и на следующий день созвали митинг. Площадь едва вместила невиданное множество людей — партизан дивизии и население окрестных сел. Митинг в Милославцах состоялся по решению штаба. Здесь Первую софийскую партизанскую дивизию официально должен был принять ее командир Славчо Трынский.
Все произошло так, как было предусмотрено. Славчо выступил перед дивизией. Народ встретил его с восторгом. Пробыв в селе не более двух часов, он уехал, так как еще не полностью поправился после ранения. Через некоторое время после его отъезда дивизия в походном порядке отправилась к городу Трын. На всем протяжении пути народ с огромным воодушевлением встречал партизан, внимательно слушал речи ораторов…
