Задача группы состояла в том, чтобы проникнуть через линию фронта в Болгарию, которая фактически являлась гитлеровским тылом, и там оказать помощь Центральному Комитету по организации антифашистского движения Сопротивления.

— Состав группы, — сказал Георгий Димитров, — уточните с Георгием Дамяновым. Следует самым внимательным образом оценить возможности каждого человека. Сейчас на родине нужны не просто бойцы, которые могут стрелять, а командиры и организаторы, способные повести за собой массы, возглавить партизанские отряды… Действуйте как можно быстрее, — закончил Георгий Димитров. — Наш главный интернациональный долг теперь состоит в том, чтобы сделать все возможное для оказания помощи советскому народу.

Георгий Дамянов, который присутствовал на этой встрече и с которым мы должны были сделать все необходимое для комплектования группы, в то время был одним из видных деятелей Коминтерна и многие годы отвечал за его кадры. Старый боевой товарищ, командир славной Лопушанской дружины, прославившейся при взятии города Фердинанда (ныне Михайловград) и станции Бойчиновцы в дни Сентябрьского восстания, Георгий Дамянов был одним из видных болгарских политэмигрантов и самых пламенных сторонников сентябрьского курса. После выезда наших эмигрантов из Югославии Георгий Дамянов был направлен в Советский Союз и там в конце двадцатых годов закончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Позднее два года был в ней преподавателем. В его лице Георгий Димитров нашел верного, всесторонне подготовленного соратника, которого привлек к работе в Коминтерн, где он выполнял ряд ответственных задач. В 1935—1937 гг. он вместе со Станке Димитровым нелегально находился в Болгарии, способствуя претворению в жизнь нового, димитровского курса нашей партии. После возвращения в Советский Союз он стал членом Заграничного бюро партии. Георгий Дамянов пользовался любовью и уважением всей болгарской политэмиграции. При этом он знал всех наших людей и лучше всех был осведомлен, кого и как можно использовать для работы во вражеском тылу.

Мы немедленно приступили к формированию группы. К концу июня мы уточнили, кого из людей следует включить в ее состав. В нее вошли военные инженеры, экономисты, партийные работники, журналисты, профессора. Большинство из них имели богатый революционный опыт, они участвовали в Сентябрьском восстании, сражались в рядах интернациональных бригад в Испании — это была лучшая часть болгарской политэмиграции, часть «золотого фонда» нашей партии, как в свое время сказал Васил Коларов.

На каждого члена группы мы составили краткую характеристику. В эту работу включился и Цвятко Радойнов, который вернулся из командировки, где смог, как он рассказывал, понюхать пороха. Подготовленный список был представлен в Заграничное бюро партии. И был одобрен.

В конце июня приступили к вызову намеченных людей.

Каждый болгарский политэмигрант считал своим долгом, делом личной и революционной чести быть направленным на самый опасный участок. Некоторых, кто не имел необходимого опыта работы во вражеском тылу, мы не вызывали, но каким-то образом они узнали, что наши группы готовятся к отправке туда, в Болгарию, и приходили сами, настаивали, просили зачислить их в ряды первых, кто отправится сражаться на родную землю. Все они с трогательным волнением высказывали свои просьбы. А ведь просили только о том, чтобы им разрешили сражаться.

Группы, которые в нашей истории антифашистской борьбы получили название «подводников» и «парашютистов», вначале были единым целым, и никто в Заграничном бюро не думал делить это целое с точки зрения способов доставки на родную землю. Никто не думал о том, как эта сотня бойцов будет переправлена через линию фронта и доставлена на место назначения. Это было делом советских властей.

Между 15—18 июля 1941 года наша группа в составе около тридцати человек отправилась в Севастополь. Кроме нас троих, в нее были включены товарищи Сыби Димитров и Аврам Стоянов — испытанные деятели БКП на родине и в эмиграции. Нашу группу следовало перебросить в Болгарию как можно скорее. Другие группы должны были последовать за нами. Заботу об их комплектовании и направлении во вражеский тыл взял в свои руки Георгий Дамянов, которому помогали Фердинанд Козовский, Карло Луканов, Жечо Гюмюшев, Стоян Палаузов, Йордан Кискинов. Тридцать товарищей, членов второй группы, были, как известно, переброшены в Болгарию по воздуху пятью партиями. Они широко известны в нашей истории антифашистской борьбы как «парашютисты».

Нашу группу назвали группой «подводников».

Впрочем, как я уже упоминал, вначале никто из нас, организаторов этих групп, не знал, каким образом мы доберемся до родной земли. Мы предполагали, что для этого будет использован самолет. Это был самый легкий и самый быстрый способ передвижения — несколько часов лета через линию фронта или через море, высадка на парашютах в определенных пунктах и… все в порядке. За одну ночь боевая группа может оказаться в районе своей будущей деятельности.

Казалось бы, легко и просто. Но так это представляется только человеку, незнакомому с конкретными условиями полета и высадки во вражеском тылу. Высадка на парашютах в такой небольшой стране, как Болгария, при наличии густой сети полицейского и военно-фашистского аппарата, не представлялась, мягко говоря, перспективным решением проблемы. Так, по крайней мере, думали мы — Цвятко Радойнов, Христо Боев и я — и, к сожалению, наши опасения оказались верными: большинство парашютистов, сброшенных в сентябре — октябре 1941 года на нашу территорию с самолетов, попали в руки врага и погибли.

Идея переброски на родной берег по морю пришла в голову Боеву и мне. Много лет назад мы вдвоем с Боевым много раз пересекали синие просторы и знали все плюсы и минусы подобного мероприятия. Разумеется, наши рейсы по Черному морю датировались очень давним временем. Теперь обстановка была другая — шла война. Болгарский берег тщательно охранялся немецко-фашистскими подразделениями береговой обороны, Варна, Балчик и Бургас были превращены в военно-морские базы немецкого флота и кишели гитлеровскими солдатами, которых постоянно отправляли морем на Восточный фронт. На Черном море все более активизировались военно-морские силы Германии, Италии, Румынии, оказывавшие поддержку операциям сухопутных войск в наступлении на Одессу — крупный советский порт на юге страны. Да, положение и обстановка летом 1941 года далеко не соответствовали обстановке 1921—1924 гг. И все же…

Все же мы решили (к нам сразу же присоединился Цвятко Радойнов), что наша группа должна добраться до цели именно морем. Это можно было осуществить с помощью любого судна — катера, моторной шхуны, парусной яхты или лодки. Мы с Боевым были уверены, что сумеем вывести доверенную нам группу на твердую землю, невзирая на все опасности. Так мы размышляли, и никто из нас и не мечтал о подводной лодке. В тот момент советский флот с огромными усилиями оборонял южную морскую границу, и каждый корабль, не говоря о подводной лодке, был на вес золота.

Так мы думали и так поставили вопрос перед советскими властями в Севастополе. Советские товарищи с полным вниманием выслушали наши аргументы в пользу морского десанта. Но когда мы конкретизировали свою просьбу и попросили какое-нибудь свободное в данный момент судно, они не согласились.

— Исключено. Как вы перейдете линию фронта? На моторной лодке мы даже в мирное время не взялись бы перебросить вас туда, тем более сейчас. Исключено.

Мы вернулись в расположение группы расстроенные. Но, разумеется, никому не дали понять о возникших осложнениях, тем более что вопрос пока еще находился в стадии разрешения. И все же мы тревожились: «Отказали в моторной лодке, слова не дали сказать о паруснике. Что же делать?»

В то время как три командира были заняты решением узловых проблем, группа начала усиленные занятия по боевой и специальной подготовке. Впрочем, подготовка была начата еще в Москве: там многие обучались стрельбе из разных видов огнестрельного оружия. Потом мы собрали людей в окрестностях столицы и организовали теоретические и практические занятия по минно-подрывному и радиоделу, прыжкам с парашютом. Изучали обстановку и политическое положение в нашей стране. Занятия были продолжены в Севастополе. К этому прибавились усиленные тренировки в гребле, плавании, пользовании надувными десантными лодками. Несмотря ни на что, мы не теряли надежды быть переброшенными в Болгарию морем.