Джон услышал, как хлопнула дверца джипа Харбориха. Посмотрел на блокнот у себя в руках.

— Ну, и что мне теперь делать?

Он раскрыл блокнот и написал вверху первой станицы: «Кубик Руберта». Тут же зачеркнул.

— Идиотская затея.

На следующей неделе Генри и Джон ходили в университет по очереди. Пока один был на занятиях, другой корпел над прибором, промеряя с помощью мультиметра нить за нитью. Нейронные связи внутри зефирин постепенно прояснялись и обретали форму. Грейс чертила схемы, а Джон или Генри потом еще раз их перепроверяли. Из-за одной ошибки все труды могли пойти насмарку.

— Совершенно не представляю, как тут что работает, — произнес Джон, глядя на чертеж.

— Без электронщика не обойтись, — кивнула Грейс.

— Электронная инженерия будет только на третьем курсе, — сказал Джон. — Так долго мы ждать не можем.

Грейс усмехнулась.

— А я уже заказала учебники. На следующей неделе пришлют.

Отмечая на огромном листе ватмана очередную нить, она сказала:

— Кейси о тебе все время спрашивает.

— Кто?!

— Кейси. Ну, такая высокая блондинка. Разбила твое сердце.

— Я помню.

— Говорит, всему виной твоя скрытность, — продолжала Грейс. — Ты ни за что не захотел ее посвятить в какую-то большую тайну.

— Было дело.

— Это, случайно, не та тайна, над которой мы бьемся?

— Та самая, — вздохнул Джон.

— Ну, нам-то ты уже все равно открылся…

— И что?

— Почему бы не сказать ей правду?

— Я даже не уверен, что стоило рассказывать вам! Это слишком опасно.

— Что будет с ней, когда мы сделаем прибор и ты исчезнешь?

— Ничего. — Джон подхватил следующую нить. Рядом один раз щелкнул счетчик Гейгера. Они держали его на всякий случай поблизости, но пока он фиксировал только естественную радиацию. — К тому же она скорее всего с Джеком. — Перед Джоном снова возникла картина, как Джек целует Кейси, запустив руку ей под платье.

— Они уже несколько месяцев не встречаются! С самого… Дня благодарения. Да, как раз накануне Дня благодарения она его и отшила.

— Неужели?

— Точно. Джек полный кретин.

— Согласен.

— Сходи к ней.

— Она, наверное, уже подцепила себе кого-нибудь.

— Ничего подобного.

— Ты-то откуда знаешь? Ты же выселилась из общежития.

Бросив университет, Грейс сняла квартиру рядом с фабрикой.

— Мы с ней все-таки подруги, — обиделась Грейс. — И я хожу обедать в студенческую столовую. Там классные макароны с сыром.

Джон засмеялся.

— Позвони ей, предложи встретиться, — убеждала Грейс. — Расскажи все как есть. Хуже не будет.

— Очень даже может быть.

Больше они об этом не говорили, но последний довод Грейс не давал Джону покоя. Как и последняя встреча с Кейси.

Поехав в университет на занятие по динамике, машину Джон поставил на стоянке рядом с общежитием Кейси, однако заходить внутрь и звонить из вестибюля не стал, а отправился прямиком в учебный корпус.

Возвращаясь с лекции о вращении твердого тела, он вновь остановился перед общежитием. Было почти пять. Кейси скорее всего делает домашнее задание или готовит ужин. Если уж так хотелось с ней поговорить, надо было зайти перед лекцией. Теперь поздно.

— Я идиот, — прошептал он себе под нос и двинул к машине.

— Джон!

В трех метрах от него стояла Кейси с двумя незнакомыми ему студентками. Они глядели на него с любопытством.

— Привет, Кейси.

— Что ты… Как поживаешь?

Он пожал плечами.

— Дел невпроворот.

— Я слышала. Грейс держит меня в курсе, да и в газете про тебя пишут.

Джону хотелось сказать так много, что он даже не знал, с чего начать. Подруги Кейси, рассматривавшие его словно жабу, случайно оказавшуюся у них на пути, уверенности не прибавляли.

— Слушай…

— Что?

— Давай сходим куда-нибудь поужинаем.

— Кейси, — сказала одна из девушек. — Ты ведь собиралась…

— Все в порядке, Шерил, — оборвала ее Кейси, и, повернувшись к Джону, сказала: — Ну, пошли.

Рассказать правду оказалось проще, чем он ожидал. И уж совсем естественным было проснуться утром в своей квартире и увидеть рядом с собой Кейси.

— Я не сказала, что верю тебе, — опершись локтем на подушку, продолжила она вчерашний разговор.

— Тогда почему ты здесь? — спросил Джон.

— Потому что сам ты в это веришь и думаешь, что мы расстались из-за твоей страшной тайны.

— А это не так?

— Так. Только теперь я никак не могу решить, что именно ты скрывал: путешествия по вселенным или свой параноидальный бред о путешествиях во вселенных.

Джон усмехнулся.

— Генри и Грейс мне сразу поверили.

— Что ж, случается, что умные люди ведут себя нелогично. А сумасшедшие часто бывают невероятно убедительны.

— У нас есть прибор. Мы его изучаем.

— И он работает?

— Да!

— А Генри и Грейс видели, как он работает?

— Э-э, нет. Но я-то видел.

— И подтвердить это можешь только ты сам.

— Харборих и Висграт тоже знают.

— Кто-нибудь слышал ваш разговор?

— Н-нет, никто.

— Значит, ты понимаешь мою проблему.

— Не совсем.

— Могу ли я любить психа?

— Ну, не все так страшно. Паранойя еще не психоз, верно? Скорее, что-то вроде невроза. А у кого сейчас нет неврозов?

— Нет уж, посвящать жизнь бредовой идее — это, по-моему, самый настоящий психоз.

— Благодаря этому «бреду» мы зарабатываем кучу денег.

— Так что, пинбол тоже часть психоза? А я надеялась, на его создание тебя подвиг всего лишь комплекс неполноценности.

— Какой еще комплекс неполноценности? Я отлично справляюсь со всем, за что берусь. Почти.

Кейси засмеялась.

— Ты очень милый псих.

— Вот видишь, у меня нет причин чувствовать себя ущербным! Я не коротышка, как Наполеон. Учусь в университете. Мой бизнес растет как на дрожжах. Если уж на то пошло, у меня большой… ну, ты понимаешь. Больше, чем у многих.

— Откуда ты знаешь? Про последнее.

— Читал статьи. В научных журналах.

— Там было много цветных картинок и постер на весь разворот?

— Нет. Только черно-белые диаграммы. Много, много диаграмм.

Кейси со смехом оседлала его.

— Твои научные исследования вызывают у меня интерес. Можешь считать, что ты оправдан. За недостаточностью улик.

— Ты веришь, что я… говорю правду?

— Не очень. Но если ты веришь, что это правда, то ты по крайней мере честен со мной.

На следующее утро доставили здоровенные ящики с оборудованием и материалами, которые заказала Грейс.

— Что мы будем со всем этим делать? — воскликнул Джон.

— Генри не терпится приступить к сборке.

— Да ну? — удивился Генри.

— Разве нет?

— Если бы я хоть что-то смыслил в электронике…

— Совсем недавно ты ничего не смыслил в пинболе.

— Что да, то да.

К этому моменту они так набили руку, что за час могли разобрать пару сотен нитей. Схема росла медленно, но уверенно. В ней даже стал проступать какой-то смысл. Казалось, еще чуть-чуть, и его изящная простота откроется… однако стоило на секунду отвлечься или хотя бы моргнуть, и все снова превращалось в чудовищный хаос линий и неуловимых связей. Подобное чувство чего-то космически грандиозного, и в тоже время близкого и знакомого, внушала Джону термодинамика.

Джон наконец поднял взгляд от чертежей, его мочевой пузырь едва не лопался. Солнце уже село.

— Где Генри?

— Уехал в университет, — ответила Грейс.

— Сейчас моя очередь.

— Мы не захотели тебя отвлекать. Ты явно был в ударе.

Джон потянулся и побежал в туалет.

— Кажется, половина готова, — крикнула Грейс.

— Половина схемы, — отозвался Джон. — А нужно еще все собрать.

— Посмотри, что сделал Генри.

Выйдя из туалета, Джон глянул на сборочный стенд. Там стоял опутанный проводами агрегат. По экрану осциллографа плясали яркие линии. На столе лежал раскрытый лабораторный журнал. Джон пролистал его; первые пятьдесят страниц были испещрены таблицами и уравнениями.