Спустя три года на выборах губернского предводителя собралось 280 дворян, которые баллотировали десять кандидатов (девять уездных предводителей и главу дворянской корпорации Московской губернии Михаила Михайловича Измайлова, избранного единогласно){580}. В 1791 году в выборах губернского предводителя (из девяти кандидатов) участвовало лишь 190 человек{581}. В декабре 1794 года губернского предводителя выбирали 293 дворянина, которым были предложены кандидатуры прежнего предводителя и четырех уездных{582}. Обращает на себя внимание большое число уездных предводителей, не желавших подвергать себя баллотированию в предводители губернские. В 1785 году таких было 11 человек, в 1788 году — 6, в 1791 году — 7, в 1794 году — 11. Подобному нежеланию были, очевидно, различные причины: одни не хотели подвергать себя довольно обременительным обязанностям, другие стремились избежать больших расходов на приемы и балы для дворянства, которые входили в обязанность предводителя. Но еще более важной причиной была боязнь подвергать себя баллотированию всего московского дворянства. Малое число голосов, поданных за кандидата, — это всегда удар по его самолюбию и реноме.
В целом же электоральная активность дворянства на выборах была подвержена заметным колебаниям. Если октябрьские выборы 1782 года принять за 100 процентов, то на октябрьских выборах 1785 года активность составила 131,7 процента, на декабрьских 1785 года — 50 процентов, в 1788 году — 70 процентов, в 1791 году — 47,5 процента, а в 1794 году (на последних выборах при Екатерине II) — 73,2 процента.
В начале 1790-х годов явка дворян на выборы опустилась до уровня, угрожавшего престижу выборных институтов. Обеспокоенный неблагоприятным положением дел главнокомандующий Москвы князь Александр Александрович Прозоровский 7 сентября 1791 года просил губернского предводителя М.М. Измайлова через уездных предводителей уведомить дворян, находившихся в других губерниях, но владевших имениями в Московской губернии, «чтобы благоволили неотложно прибыть сюда» к дате выборов. А.А. Прозоровский прямо писал: «К сему побуждаюсь единственно слыша, что здесь весьма малое собрание из дворян составляется, а столица и губерния, яко первостепенная, долженствует примером служить и прочим губерниям… (курсив мой. — А.К.)»{583}.
Стремление поддержать «репутацию» губернии с помощью рассылки персональных уведомлений находившимся в других губерниях дворянам оказалось малоуспешным. Так, из дворян, имевших избирательное право, в Рузском уезде на выборы 1791 года явилось 15 процентов, в Звенигородском — 18 процентов{584}. Судя по этим цифрам, уездные предводители дворянства рассылкой уведомлений для помещиков, проживавших в своих имениях в других губерниях, заниматься не стали. Возможно, что и сами помещики не пожелали воспользоваться своим избирательным правом. Еще хуже с явкой дворян на выборы стало впоследствии — в правление Павла I, отменившего губернские собрания дворянства. 20 декабря 1800 года гражданский губернатор Петр Яковлевич Аршеневский писал губернскому предводителю, что вынужден был перенести дворянские выборы из-за того, «что все собрание в толико многолюдном городе (Москве. — А.К.) состояло из 7 человек». Он особенно отметил, что со стороны начальства были предприняты все необходимые шаги: «…от меня в газетах было объявление, а от вас повещено через полицию». Впрочем, на усилия полиции Аршеневский полагался мало:
…предпочитая всегда кратчайшие меры, покорнейше прошу ваше высокопревосходительство постараться внушить, чтоб все дворяне, долженствующие принять участие в выборах, и кои законных причин не предоставят для сего, того 22-го дня в залу Дворянского собрания прибыть благоволили, а между тем его сиятельство препоручил здешнему г-ну предводителю поспешить таковым объявлением и от себя{585}.
Дворянские выборы в начале правления Александра I
Александр I, как известно, вернулся к прежним учреждениям времен Екатерины II, восстановив, в частности, губернский съезд дворян. И все же «дней Александровых прекрасное начало» отнюдь не стало таковым в электоральных настроениях московских дворян. Выборы нового губернского предводителя прошли 2 апреля 1802 года, причем баллотировали всего трех уездных предводителей. Избран на эту должность был подольский предводитель — генерал-лейтенант князь Павел Михайлович Дашков. К утверждению правящий должность предводителя Иван Иванович Палибин представил главнокомандующему Ивану Петровичу Салтыкову двух первых кандидатов: П.М. Дашкова и Василия Сергеевича Шереметева, из которых в тот же день был назначен первый{586}. За нового предводителя было опущено 57 избирательных шаров и 9 неизбирательных. Таким образом, в первых при новом императоре выборах предводителя дворянства Московской губернии участвовало как никогда мало избирателей — всего 66 человек. Конечно, на крайне низкой явке избирателей негативно сказалось и время проведения выборов — начало апреля, когда многие помещики уже жили по своим имениям, занимались хозяйством и, вероятно, не хотели выезжать в распутицу на внеочередные выборы. Возможно, за официальными декларациями нового монарха московское дворянство увидело определенное снижение внимания к дворянским выборам со стороны правительства. В частности, в Москве эти выборы проводились хоть и в Кремле, но не в самом престижном месте — «в круглом зале в казенном кремлевском для присутственных мест доме». Наконец, низкая явка московского дворянства на выборы была обусловлена и организационным фактором — на подготовку к ним отвели слишком короткое время. Московский военный губернатор И.П. Салтыков назначил выборы предводителей и присутствующих от дворянства начиная с 31 марта 1802 года. А гражданский губернатор П.Я. Аршеневский уведомил об этом исполняющего обязанности губернского предводителя И.И. Палибина только 22 марта 1802 года, причем предписание тот получил лишь 24-го числа. За оставшуюся неделю необходимо было подготовить и разослать циркуляр, в соответствии с которым уездные предводители через земский суд и должны были уведомить местное дворянство. Правда, существовал и указ Московского губернского правления о выборах от 5 марта 1802 года, который, похоже, И.И. Палибин не спешил выполнять.
Выборная кампания 1802 года по Московской губернии отличались и тем, что во вновь учрежденных городах (Бронницы, Богородск, Подольск) и их уездах прошли городские и дворянские выборы. При этом выборы купцов и мещан претензий у губернской администрации не вызвали, чего нельзя сказать о дворянских выборах. Число дворян, принявших в них участие, было невелико: от 14 в Богородской округе до 24 в Подольской. На должность предводителя баллотировались в каждом уезде по пять-шесть человек, а в депутаты — лишь по два кандидата, причем на эти должности выдвигались разные кандидаты. Здесь не было и намека на равенство среди дворян, а принцип выдвижения кандидатов носил во всех уездах отчетливо выраженный иерархический характер, критерием которого был чин дворянина. Так, богородские дворяне в предводители баллотировали двух генерал-майоров, одного действительного статского советника, одного статского советника и одного бригадира. В депутаты голосовали майора и лейб-гвардии корнета Николая Федоровича Сухово-Кобылина, который и был избран десятью голосами против трех. В Подольской округе на должность предводителя баллотировались пять человек (избранный единогласно генерал-лейтенант П.М. Дашков, а кроме него — генерал-майор, действительный тайный советник, бригадир, коллежский советник), в депутаты же выбирались поручик и гвардии прапорщик. По Бронницкой округе в предводители выдвинули шесть человек: генерал-поручика, действительного тайного советника, двух камергеров, бригадира, а избрали все же лейб-гвардии капитан-поручика Петра Михайловича Бутурлина. В депутаты и здесь баллотировали подпоручика и гвардии прапорщика{587}. При выборе членов уездного и земского судов в Бронницах и Подольске прослеживается тот же принцип выдвижения кандидатов на должности в зависимости от чина. В Подольске строго баллотировали кандидатов лишь на одну должность. В Богородске выборы прошли по более демократическому сценарию: четырех человек баллотировали во все должности (уездного судьи, первого и второго заседателей уездного суда, земского исправника, первого и второго заседателей земского суда){588}. Такую избирательность можно интерпретировать вариативно: либо кандидаты заявляли о своей готовности служить на любой должности из материальных соображений, либо же местное дворянство хотело заставить их занять одну из выборных должностей, так как ранее они не служили по выборам. Вероятность второго варианта очень мала, поскольку это были первые выборы в новом уезде.
