Катер перешел на полный ход вперед. Лодка была совсем уже близко.

— В лодке! Приказываю остановиться! крикнул в рупор командир.

Каждое мгновенье было дорого! Прожектор осветил седую полосу прибоя. Черный зловещий берег быстро наплывал на катер.

— Берег! Уйдет! — шептал командир, сжимая кулаки.

Раздалась новая команда:

— К пулемету!

И в то же мгновенье послышался выстрел с лодки. Пуля пролетела над головой командира. На катере застрочил пулемет. Нарушитель бросился в воду и поплыл. Новая очередь пулемета.

Злоумышленник взмахнул руками. Его с головой накрыла высокая волна.

— Достали-таки, не убежал! — облегченно вздохнул командир. — Жалко только, что не взяли живым.

И катер круто повернул назад всего метров за двадцать от берега.

Этот рассказ чрезвычайно взволновал Олега. Он сразу припомнил, как встревожили вчерашние выстрелы старого Кажана. Он вспомнил и то, как поспешно бросился Кажан вниз по дорожке. А ведь эта тропинка ведет к морю. Зачем же нужно было старому Кажану так спешить ночью на пустынный морской берег?

Олег без конца повторял про себя строчки вчерашнего письма.

— Да! В этом коротеньком письме — большая загадка!

Олег убежден, что он правильно разгадал значение каждого слова. Он знает, что раскрыл тайну. Но сейчас мальчик снова провернет мысленно содержание письма. Не спряталось ли от него еще какое-нибудь словечко, еще какой-нибудь едва заметный намек?

Сросшиеся на переносице брови нахмурились еще больше, надвигаясь на холодные серые глаза. Олег шел и задумчиво смотрел себе под ноги.

А товарищи в то время с жаром спорили о чудесной лодке, которая должна достаться одному из классов к концу учебного года. Да! Этот парусник — совершенно замечательная вещь! Но получить его, конечно, дело не легкое.

— Ну, шестиклассники, вытащим лодку! крикнул Сашко. — Кто чемпион тяжелого веса отзовись!

— Тяжело будет поднимать!- сказала Скворцова.

— А ты хочешь — перо в зубы и рта чернилами не запачкать! — отозвался Омелько Нагорный. — Я думаю, наша лодка будет!

— А я думаю, — буркнул семиклассник Чабанчук, — я думаю, что у шестого класса кишка тонка — надорвется! Мимо вас лодочка проплывет. Только картузиками вслед помашете!

— Кому это? Не седьмому ли?

— Да хоть бы и нам, семиклассникам! Только вы не плачьте. Мы люди добрые: попросите — и вас покатаем!

Такого издевательства, конечно, никто из шестиклассников вытерпеть уже не мог. По адресу длинного Чабанчука со всех сторон полетело столько словечек, насмешек, острот, что он только растерянно посмотрел сквозь свои очки (Чабанчук был близорук) и больше не посмел задевать своих собеседников.

Олег слушал этот спор. «Лодка! Парусник! думал он. — Какая глупость! Просто детская игрушка!» Разве его, Олега Башмачного, может интересовать какая-то лодка, хотя бы и с парусом? Чтобы он, Олег, будущий герой Арктики, плавал в какой-то лодке! Какая чепуха! Нет, лодка не для Олега. И это все поймут очень скоро! Впрочем; весной его, наверное, уже не будет в Слободке. План у него широкий и смелый. И чем скорее воспользуется Олег скрытой в письме тайной, тем скорее будет выполнен и этот план!

На большой перемене в шестой класс зашел пионервожатый Максим Чепурной и сказал дежурной:

— А ну-ка, Скворцова, давай-ка посмотрим, нет ли у нас в классе художников!

Вместе со Скворцовой пионервожатый осмотрел все парты. На одной из них был нарисован корабль. Впрочем, сказать «нарисован» будет не очень точно. Корабль был выцарапан чем-то тонким и острым — не то пером, не то шилом.

Пионервожатый наклонился над этой партой и долго молча рассматривал рисунок. Потом он поднял свою круглую голову с коротко остриженными волосами, точащими, как иголки у ежа, и отрывисто спросил:

— Олег Башмачный сидит?

Скворцова утвердительно кивнула головой.

У пионервожатого светлые глаза с золотыми точечками, и эти точечки светятся с утра до ночи. Но сейчас они не такие, Скворцовой показалось даже, что глаза у Максима сразу потухли, будто он услышал что-то очень, очень неприятное.

Девочке захотелось в эту минуту сказать ему что-то очень хорошее, чтобы ему сразу стало и веселее и легче. Но пионервожатый хмур посмотрел на нее и молча покачал головой.

Он быстро вышел из класса, а Скворцова почувствовала, как краска зажгла ей щеки, будто она сама сделала эту гадость.

Большая перемена в школе — хорошее и веселое время.

Тридцать минут, целых тридцать минут имеет каждый ученик в своем полном. распоряжении. И столько при желании можно сделать за эти полчаса!

Во-первых, можно пробежать шестьдесят раз из одного конца коридора в другой. Во-вторых, можно забраться в физкультурный зал и вертеться на трапеции мельницей, покуда не закружится голова. Конечно, насладиться этим вволю можно только тогда, когда поблизости нет никого из преподавателей, но это ведь бывает не так редко!

Впрочем, силушку свою можно испробовать и не заходя в физкультурный зал. Для этого достаточно возможностей и в классе и в коридоре. Для этого не нужны ни трапеции, ни брусья, ни обитый желтой кожей «конь». Наоборот, все эти приспособления только затруднили бы выполнение самых эффектных номеров. Здесь нужно только одно: присутствие кого-нибудь из товарищей по школе, на кого мог бы наскочить пробующий силушку. Наскакивать на противника нужно непременно сзади, чтобы сразу сбить с ног и повалить наземь.

Можно также подставить и ножку; если это сделать ловко, противник полетит непременно.

Да что и говорить: большая перемена — это чудесное время! И это прекрасно знал Олег Башмачный. Он высокий и сильный парень, и во всем шестом классе не найдется такого силача, который мог бы побороть Олега.

Но самое большое удовольствие Олег Башмачный получает тогда, когда ему удается уложить на обе лопатки Сашка Чайку, лучшего отличника и первого ученика во всем классе. Жалко только, что бывает это не так часто. Сашко Чайка избегает единоборства.

На дворе январь, а солнце сегодня греет, как в мае. Против окон, залитых солнечным светом, весело танцуют в коридоре голубоватые столбы мельчайших пылинок. В такие дни чувствуешь, как быстро бежит кровь по жилам, как наливаются мускулы, и как хочется сделать что-то большое, героическое, необыкновенное — не то слетать на Марс, не то поймать живого тигра!

Так чувствовал себя в этот день и Олег Башмачный. А тут, кстати, была большая перемена. Олег шатался по коридору, решая важную задачу: чем бы удивить сегодня весь мир. Кругом бегали шумливые ребята, но мальчик не обращал внимания ни на кого. Немного помешал Олегу только пионервожатый. Он прошел мимо и с укором покачал головой.

— В чем дело? — спросил Олег.

— Потом поговорим, — бросил, не оборачиваясь, пионервожатый.

Ну, да это мелочь! А вот то: что за окном по-весеннему светит солнце, это важнее! И, того гляди, в саду запоет синица.

Коридор поворачивает налево, туда, где начинается лестница на второй этаж. Олег смотрит на широкое окно и останавливается. На подоконнике сидит Сашко Чайка. Возле него примостилась Галина Кукоба, и Сашко читает ей по тетрадке стихи.

— А-а! — протянул насмешливо Олег. — Друзья-приятели косить наладили! Стишки читаете? Вроде как Пушкин Онегиной Татьяне? Да?

Олег ждал, что Сашко непременно сорвется с места, а Кукоба покраснеет и убежит. Но все повернулось по-другому. Чайка фыркнул и залился веселым громким смехом.

— Как ты сказал? Да разве Пушкин читал стихи Татьяне? Ха-ха-ха!

А Галина, посмеиваясь, прибавила тоже:

— Олег слышал звон, да не знает, откуда он!

— И звона не разобрал и «Онегина» не читал! — подхватил Чайка.

Это было последней каплей.

— Поцелуйся со своим Евгением! — отрубил Олег. — Вот уж зубрила несчастный! Мне говорили, что в море акула подохла о твоих стихов. По-эт!