1912 Кларнет и рожок Однажды летом У речки, за селом, на мягком бережку Случилось встретиться пастушьему рожку С кларнетом. «Здорово!» — пропищал кларнет. «Здорово, брат, — рожок в ответ, — Здорово! Как вижу — ты из городских… Да не пойму: из бар аль из каких?» «Вот это ново, — Обиделся кларнет. — Глаза вперед протри Да лучше посмотри, Чем задавать вопрос мне неуместный. Кларнет я, музыкант известный. Хоть, правда, голос мой с твоим немного схож, Но я за свой талант в места какие вхож?! Сказать вам, мужикам, и то войдете в страх вы. А все скажу, не утаю: Под музыку мою Танцуют, батенька, порой князья и графы! Вот ты свою игру с моей теперь сравни: Ведь под твою — быки с коровами одни Хвостами машут!» «То так, — сказал рожок, — нам графы не сродни. Одначе помяни: Когда-нибудь они Под музыку и под мою запляшут!» 1912 Размахнулся б я басней задорною… Задержаны и арестованы три народных певца, распевающих по дворам песни революционного содержания. Размахнулся б я басней задорною, Распростясь на минуту с кручиною, Да боюсь, чтобы слезы не брызнули Под веселой личиною. А и спел бы я, братцы, вам песенку Обо всем, что на сердце скрывается, Да не всякая песенка До конца допевается. 1912 Эстетик Долой политику! Да здравствует эстетика! Из современных лозунгов Ослу, каких теперь немало, Наследство с неба вдруг упало. Добро! За чем же дело стало? Схватив что было из белья Да платье модного покроя, Летит на родину Илья (Так звали нашего героя). «Ах! Ах! — приехавши домой, Заахал радостно детина. — Какая прелесть, боже мой! Ну что за дивная картина! Обвеян славной стариной, Как ты прекрасен, дом родной! Привет, почтенная руина! В тебе живут былые дни. Священна каждою песчинкой. Стой, как стояла искони! Тебя я — боже сохрани — Чтоб изуродовал починкой!» Избравши для жилья покой Полуразрушенный, с пролетом, Лишенным кровли, наш герой Ликует, хоть его порой — То куры угостят пометом. То сверху треснет кирпичом, То дождь промочит. Ровным счетом Илье все беды нипочем. Сроднясь душой и телом с грязью, Леча ушибы — пудрой, мазью, Среди развалин и гнилья, Среди припарок и косметик. Не падал духом наш Илья. Он был в восторге от «жилья», Зане — великий был эстетик! 1912
Опекун Такое диво в кои веки: Совсем на днях сановник некий Сиротский посетил приют. «Великолепно! Превосходно! Ну, прямо рай: тепло, уют… Детишки — ангелы. А честь как отдают! И маршируют?» «Как угодно, — По отделеньям и повзводно…» «Быть может, „Славься“ пропоют? Восторг! Божественно! И этому виновник?..» Смотритель дал ответ: «Я-с и моя жена». «За все вам русское мерси! — изрек сановник. — Такая именно нам школа и нужна. С патриотической основой. Я очень ваш почин ценю. Я доложу о вас… Я в долг себе вменю… А здесь — столовая? Доволен и столовой. Позвольте мне меню. Как?! — вдруг вскипел наш гость. — Молочный суп… Жаркое… И это… это — в пост! Черт знает что такое!» «Ваш-сясь! Питание… Малютки… Хилый рост… Из бедноты сиротки… Родные померли все больше от чахотки… Врачи…» «Врачи нахально врут! Не допущу потворства! С поста не мрут, А мрут — с обжорства!» * * * «Ведь этакий вандал!» — Иной читатель скажет гневно. А я б опекуна такого оправдал: Ведь он от голоду ни разу не страдал, А от обжорства — ежедневно! 1912 Бунтующие зайцы Взбежавши на пригорок, Зайчишек тридцать — сорок Устроили совет. «Житья нам, братцы, нет». «Беда. Хоть с мосту в воду». «Добудемте права!» «Умремте за свободу!» . . . . . . . . . . . . . . . . . От смелых слов у всех кружилась голова. Но только рядышком шелохнулась трава, Как первый, кто кричал: «За волю в землю лягу!», С пригорка задал тягу. За ним все зайцы, кто куда, Айда! * * * Зайчиха с заинькой под кустиком сидела. «Охти мне, без тебя уж стала тосковать. Ждала тебя, ждала: глаза все проглядела. Договорились, что ль, в совете вы до дела?» «Договорилися. Решили бунтовать!» О бунте заячьем пошли повсюду толки. Не говоря уж о лисе, Теперь, поди, хвосты поджали звери все, — А больше всех, понятно, волки?! |
