1918 Маяк Мой ум — мужицкой складки, Привыкший с ранних лет брести путем угадки. Осилив груды книг, пройдя все ранги школ, Он все ж не приобрел ни гибкости, ни лоска: Стрелой не режет он воды, как миноноска. Но ломит толстый лед, как грузный ледокол. И были для него нужны не дни, а годы, Чтоб выровнять мой путь по маяку Свободы. Избрав, я твердо знал, в какой иду я порт, И все ненужное, что было мне когда-то И дорого и свято, Как обветшалый хлам я выбросил за борт. Душа полна решимости холодной — Иль победить, иль умереть свободной. Все взвешено. Пути иного нет. Горят огни на маяке Свободы. Привет вам, братья, с кем делю я все невзгоды! Привет! 1918 «Правде» Броженье юных сил, надежд моих весна, Успехи первые, рожденные борьбою, Все, все, чем жизнь моя досель была красна, Соединялося с тобою. Не раз теснила нас враждебная орда И наше знамя попирала, Но вера в наш успех конечный никогда У нас в душе не умирала. Ряд одержав побед под знаменем твоим И закалив навек свой дух в борьбе суровой, В тягчайшие часы мы верим: мы стоим Пред новою борьбой и пред победой новой! Стяг красный водрузив у древних стен Кремля, Стяг красный «Правды» всенародной, Знай, трудовая рать, знай, русская земля, Ты выйдешь из борьбы — великой и свободной! 1918 В огненном кольце Еще не все сломили мы преграды, Еще гадать нам рано о конце. Со всех сторон теснят нас злые гады. Товарищи, мы — в огненном кольце! На нас идет вся хищная порода. Насильники стоят в родном краю. Судьбою нам дано лишь два исхода: Иль победить, иль честно пасть в бою. Но в тяжкий час, сомкнув свои отряды И к небесам взметнув наш алый флаг. Мы верим все, что за кольцом осады Другим кольцом охвачен злобный враг, — Что братская к нам скоро рать пробьется, Что близится приход великих дней, Тех дней, когда в тылу врага сольется В сплошной огонь кольцо иных огней. Товарищи! В возвышенных надеждах, Кто духом пал, отрады не найдет. Позор тому, кто в траурных одеждах Сегодня к нам на праздник наш придет. Товарищи, в день славного кануна Пусть прогремит наш лозунг боевой: «Да здравствует всемирная коммуна!» «Да здравствует наш праздник трудовой!» 1918 Господская тень На Красной площади намедни три туза: Помещик — без земли, заводчик — без завода И хищник банковский, сидящий без дохода, Час битый пялили глаза На торжество рабочего народа. Им в первомайский день с утра Спокойно дома не сиделось: Глазком прикинуть захотелось. Измерить силу рати той, Что их теснит своей железною пятой. Налюбовавшися, пошли домой все трое. «Ну, как?» «Да так. Тоска». «Казенный юбилей. День этот проходил куда как веселей При прежнем строе. Ушла поэзия. Отпал волшебный фон. Как живописен был разгон Всей этой сволочи, сбирающейся в шайки, Когда ее жандармский эскадрон Возьмет, бывало, всю в нагайки! P-раз! Шляпа на боку! — Два! Лопнуло пальто! Три! Шайки всей как не бывало! В участок волокут толпу. А нынче — что?! Ушла поэзия. И красок ярких мало!» * * * Нетрудно угадать, как первомайский день Расписан был потом в газетах буржуазных. Буржуи с нами вкусов разных: Там, где нам — солнышко, для них — сплошная тень. 1918 «Христос воскресе» У батюшки Ипата Водилися деньжата. Конечно, дива тут особенного нет: Поп намолил себе монет! Однако же, когда забыли люди бога И стали сундуки трясти у богачей, Взяла попа тревога: «Откроют, ироды, ларек мой без ключей!» Решив добро свое припрятать повернее, Поп, выбрав ночку потемнее, Перетащил с деньгами ларь В алтарь И надпись на ларе искусно вывел мелом: «Сей ларь — с Христовым телом». Но хитрый пономарь, Пронюхав штуку эту И выудивши всю поповскую монету, Прибавил к надписи: «Несть божьих здесь телес! Христос воскрес!» * * * Что пономарь был плут, я соглашусь не споря, Плут обманул плута — так кто ж тут виноват? Но я боюсь, чтоб поп Ипат Не удавился с горя. 1918 Молодняк Годков тому примерно пять Помещик некий в лес заехал погулять. На козлах Филька красовался. Такой-то парень — богатырь! «Вишь, как тут заросло, а был совсем пустырь. — Молодняком помещик любовался. — Как, Филька, думаешь? Хорош молоднячок? Вот розги где растут. Не взять ли нам пучок? В острастку мужикам… на случай своеволья!» «М-да! — Филька промычал, скосивши вбок глаза. — М-да… розги — первый сорт… Молоднячок… Лоза!.. Как в рост пойдут, ведь вот получатся дреколья!» |
