* * * Забыл Аким: «По роду и удел!» Так ведь Аким — простонародье. Но если я какого пса задел, Простите, ваше благородье! 1912 Сынок Помещик прогорел, не свесть конца с концом, Так роща у него взята с торгов купцом. Читателям из тех, что позлословить рады, Я сам скажу: купчина груб, И рощу он купил совсем не для прохлады, А — дело ясное — на сруб. Все это так, чего уж проще! Однако ж наш купец, бродя с сынком по роще, Был опьянен ее красой. Забыл сказать — то было вешним утром, Когда, обрызгана душистою росой, Сверкала роща перламутром. «Не роща — божья благодать! Поди ж ты! Целый рай купил за грош на торге! Уж рощу я срублю, — орет купец в восторге, — Не раньше осени, как станет увядать!» Но тут мечты отца нарушил сын-мальчонок: «Ай, тятенька, гляди: раздавленный галчонок!» «И впрямь!.. Ребята, знать, повадились сюда. Нет хуже гибели для птиц, чем в эту пору! Да ты пошто ревешь? Какая те беда?» «Ой, тятенька! Никак, ни одного гнезда Мне не осталось… для разору!» * * * Что скажешь о сынке таком? Он жадность тятькину — в количестве сугубом, Видать, усвоил с молоком, Был тятька — кулаком. Сын будет — душегубом! 1912 Гости В участке выяснилось, что задержанный помощником пристава у Художественной типографии легковой извозчик и несколько заступившихся за него неизвестных лиц — все агенты охранного отделения. Приятель мне сказал: «Демьян, голубчик мой, Не вышла бы с тобой вдруг басня наизнанку: Из типографии поедешь ты домой, А попадешь — в охранку!» Ответил другу я: «Спасибо и на том! Скажу без лишней злости: Приятней самому быть приглашенным в гости, Чем ждать к себе гостей „приятных“ в дом». 1912 Правдолюб «В таком-то вот селе, в таком-то вот приходе», — Так начинают все, да нам — не образец. Начнем: в одном селе был староста-подлец, Ну, скажем, не подлец, так что-то в этом роде. Стонали мужики: «Ахти, как сбыть беду?» Да староста-хитрец с начальством был в ладу, Так потому, когда он начинал на сходе Держать себя подобно воеводе, Сражаться с иродом таким Боялись все. Но только не Аким: Уж подлинно, едва ли Где был еще другой подобный правдолюб! Лишь попадись ему злодей какой на зуб, Так поминай как звали! Ни перед кем, дрожа, не опускал он глаз, А старосте-плуту на сходе каждый раз Такую резал правду-матку, Что тот от бешенства рычал и рвался в схватку, Но приходилося смирять горячий нрав: Аким всегда был прав, И вся толпа в одно с Акимом голосила. Да что? Не в правде сила! В конце концов нашел наш староста исход: «Быть правде без поблажки!» Так всякий раз теперь Аким глядит на сход… Из каталажки. 1912 Метаморфоза Играй, моя гармошка. Играй, играй, играй! Прославился Тимошка На весь на русский край. «Тимошка!» — «Честь имеем!» «Ты — парень с головой. Был Маркову лакеем, Так будешь — становой!» То слыша, бабка Фекла Вздохнула: «Как нам быть? Вставлял Тимошка стекла, А нынче — будет бить!» 1912 Лицедеи Недавно случай был с Барбосом: Томила пса жара. Так средь двора Клевал он носом. А не заснуть никак! Усевшись на тыну. Сорока-стрекотуха Мешала сну. «Ой, натрещала ухо… И принесло же сатану! Чай, больше места нет?.. Послушай-ка, болтуха Уж ты б… таё… Недалеко до лесу… Летела б ты, ей-богу, к бесу!» Сорока же — свое: То сядет, то привскочит, Слюною глазки мочит, Псу жалобно стрекочет: «Голубчик, не озорь! Ведь у меня, гляди, какая хворь: Я так измаялась, устала, — Пить-есть почти что перестала, — Вся измытарилась и сердцем и душой, Скорбя о братии меньшой! И ко всему щеку раздуло… вспухли губы… Ох, смертушка! Нет сил терпеть зубную боль!» «Щека и губы… Тьфу! — рычит Барбос. — Позволь, Трещотка чертова, кому бы Врала ты, да не мне. Где ж видано, в какой стране, — Уж разве что во сне, — Чтоб у сороки были… зубы?!» * * * Урок вам нужен? Вот урок: Встречаются меж нас нередко лицедеи: Высокие слова, высокие идеи, — Нет подвигов, но будут — дайте срок! Известно urbi et (смотри словарь!) — et orbi: Их грудь — вместилище святой гражданской скорби! На деле ж вся их скорбь — зубная боль сорок! 1912 Лето Над высохшим Ингулом С ружьем в руках бреду, Поля рабочим гулом Полны: косьба в ходу. Блестят на солнце косы, Стучат о сталь бруски. Широкие покосы Ложатся до реки. Мелькают часто грабли, Вязальщицы в поту. «Что, милые, ослабли? Жара невмоготу». «Ништо!.. Вот ты бы, право. Прошел с косой хоть раз!» И смотрит так лукаво И щурит черный глаз! «Что ж думаешь, воструха? Аль не видал я ржи?! Дай косу мне, Петруха, А сам за мной вяжи». Рукам от поту склизко. Мой первый взмах — высок. Пустил я косу низко: Коса вошла в песок! «Умора!.. Фу-ты ну-ты!» — Смеются косари. На пальцах в три минуты Натер я волдыри. Но боль сношу геройски, — Уж как ни есть — кошу. С крестьянами по-свойски Под вечер — к шалашу. Вкусна простая каша Из общего котла. Бесхитростная наша Беседа весела. «Так завтра к вам опять я! Прощайте, земляки!» И любы мне пожатья Мозолистой руки. |
