- Привет...

- Подожди немного, - фыркнул она. - Перед тем, как что-то сказать, я должна извиниться.

Зная Кендру, она стучала пальцами и кусала свою нижнюю губу - нервные тики.

- Ничего не говори. Все хорошо.

- Все хорошо? - пискнула она. - Мы говорим об одном и том же, не так ли? О той части, где я пыталась убить тебя вчера в Фланкмене?

- Убить это немного драматически, не думаешь? Я имею в виду, ты использовала магию. Сколько вреда ты могла нанести?

Она ахнула, но я могла сказать, что это было не по-настоящему. У Кендры была определенная склонность к драматизму.

- Джесси!

- Серьезно, это была не ты, Кен. Не переживай, - я поправила телефон и перевернулась на спину. - Я была удивлена, увидев тебя в школе. Думала, что Кэссиди будет держать тебя дома.

- Неа, - пробормотала она. - Она не могла выпустить меня из дома достаточно быстро, - затянулась небольшая пауза, я слышала, как она сделала глубокий вдох. - Она помогает твоей маме с чем-то, не так ли?

Чувствуя всплеск вины, я посмотрела в сторону двери.

- Да. Нам нужно найти семью. Они одни из ваших.

Голос Кендры стал немного ниже.

- Ты знаешь фамилию?

У нас с Кендрой были общие вещи. Мы обе были частью небольшого, менее известного сообщества. Нам нравилась одна и та же музыка, и мы смеялись над одними и теми же шутками. У нас так же были родители, которые хотели удержать нас в безопасности.

- Уэллс. Что-нибудь знаешь?

Она немного помолчала перед выдохом в трубку.

- Неа, - пауза. - Слушай, я тебе позвоню позже, ладно? Мама заставляет меня мыть посуду. Если я протяну дольше, то она наколдует мне хвост.

Мыть посуду. Я выпрямилась и взмахнула обеими ногами на краю кровати. Это был код, если кто-то подслушивал.

Ковен, к которому принадлежали Кендра и ее мама, был полон не очень приятных женщин. У всех у них были друг с другом счеты, они боялись, что их секреты прольются в сверхъестественный мир. Иногда, я боялась того, что они прятали. Я видела, как они шли на крайние меры, когда думали, что их кто-то раскрыл. Любому, кто докучал людям, копаясь в их грязном белье, приходилось скрывать что-то плохое.

- Да, хорошо. Мы встретимся завтра в школе, - сказала я, что означает, перезвонить мне, как только ты будешь уверена, что все чисто.

Послышался слабый щелчок и шелест бумаги.

- С тобой все будет в порядке?

- Полностью. Ты знаешь меня и маму. Девочки Даркер все решат.

Я надеялась, что это звучало более убедительно для неё, чем для меня самой.

- Оставайся в безопасности.

И связь оборвалась.

Я вернулась в вертикальное положение и пнула носок на полу ногой, когда схватила айпод. Прибавив громкость и закрыв глаза, я плюхнулась назад на кровать, и успокаивающие звуки Девятой Симфонии Бетховена проникли в меня. Моя жизнь была похожа на его музыку. Иногда хаотичная, но сбалансированная. Мирная своим собственным странным образом. Я могла поставить на то, что Бетховен сделал удивительного монстра-сердцееда. Преданности парня своему ремеслу не было предела. Черт, ему нужно было засунуть голову в ледяную воду, чтобы бодрствовать. Если это не было посвящение, то я не знала, что это было.

Я некоторое время не двигалась, позволяя мелодии успокоить мои нервы, когда я пыталась думать. Я поняла, где была мама, но она должна была укоротить свою узду, в конце концов. Я была почти взрослой, и я видела больше, чем большинство людей за всю свою жизнь. Нет, я не собиралась сидеть просто так. Она нуждалась во мне. Мы просто поговорим об этом. Как взрослые.

Я перекинула свои ноги через край кровати и открыла глаза. Сначала в поле моего зрения был просто черный сгусток. Затем он сложился. В форму человека. Я отшатнулась, выдергивая наушник из моего левого уха вместе с небольшой серебряной серьгой. Лукас стоял надо мной, глядя вниз со странным выражением на лице. Он протянул мне белую кружку.

- Я думал, что это позволит тебе чувствовать себя лучше.

Как только мое сердце пришло в себя, я взяла чашку. Шоколадное молоко.

- Это не то же самое, что ты делала ночью, но я не мог понять, как работает эта проклятая машина на кухне, но получилась неплохо.

Я сделала глоток и кивнула.

- Это замечательно. Спасибо.

Я ожидала, что он уйдет, но он остался на месте. Смотря на меня.

- Шоколадная оливковая ветвь?

- Оливковая ветвь?

- Серьезно. Тебе нужно потратить время на просмотр телевизора, чтобы выучить язык, - пробормотала я, пытаясь скрыть свою улыбку. - Почему ты принес мне шоколадное молоко?

Он пожал плечами.

- Ты казалась расстроенной.

- Ну и что? Я думала, что раздражаю.

Он тоже попытался скрыть улыбку, но она вырвалась и расползлась на его губах. Наши глаза встретились, и прилив тепла пронзил меня. Прежде чем он повернулся и вышел из комнаты, он сказал:

- Так и есть.

Я посмотрела ему вслед и выпила шоколадное молоко одним глотком. Очень немногие вещи в жизни могут помочь чувствовать себя лучше, чем шоколад. Ну, шоколад и острое оружие. Когда я поставила чашку рядом с кроватью, мой сотовый начал сходить с ума. Я поймала его как раз перед тем, как от вибрирования он чуть не слетел с тумбочки.

«Со мной что-то не так. Приходи как можно скорее».

Гарретт.

Все было мутно. С одной стороны, сообщение могло быть уловкой. Воспоминание о его заставляющем чувствовать озноб смехе и уверенном взгляде, когда он отстранился, мелькнуло в моей памяти. Но, с другой стороны, что делать, если это была не уловка? У меня не было возможности узнать, каким будет эффект от прямого контакта с Грехом.

Все, что я знала, он скрючивался изнутри от ужасной боли.

Моим первым инстинктом было проигнорировать сообщение. Но чем дольше я сидела там и размышляла об этом, тем больше задумывалась о том, что мама сделала бы на моем месте. Она пошла бы, вот что. Если был шанс, что Гарретт, или кто-то, был в реальной опасности, то она бы пошла. Она бы не хотела, чтобы пошла я, но, я была настолько заинтересована, что мои волосы вставали дыбом. Я не хотела, чтобы она знала о Виде, а это означало, что нужно было делать все самой. Если бы я обратилась за помощью, то должна была все объяснить. Если я бы стала все объяснять, то началась бы лекция.

Гарретт жил в двух кварталах от меня с четвертого класса. Мы никогда не были друзьями, в основном потому, что мы не вращались в одних и тех же социальных кругах. Черт, до прошлого месяца, когда агентство взялось за дело его мамы, мы никогда даже не говорили, кроме того времени, когда он украл мой печенье в пятом классе. Но я провела с ним немного времени с тех пор. Он не был моей идеей оптимальной стимулирующей компании, парень был одержим футболом и старыми автомобилями, но он не был ужасен.

Дом Гарретта в викторианском стиле был симпатичным, с милым ухоженным газоном, окруженный огромными цветниками. Время близилось к зиме, так что все цветы уже стали вянуть, и до сих пор им как-то удавалось выглядеть потрясающе. Ярко-красные и золотистые листья были собраны по краям, придавая всей сцене осенний тон. У нас была целая куча деревьев позади офиса, но все они были соснами. В лучшем случае, с них упали бы шишки и огромные сгустки сока, прилипающие ко всему.

Я забралась вверх по лестнице, и, глубоко вдохнув, постучала в дверь.

- Гарретт?

Через несколько минут, когда я не получила ответа, по мне начало расползаться беспокойство. Его образ, извивающийся от боли и свернувшийся калачиком в углу дома не в состоянии говорить, пробежал в моей голове. Каково же было мое удивление, когда я повернула ручку двери и обнаружила, что она открыта.

Когда я протолкнулась внутрь, меня поприветствовала домашняя комната в теплых уютных тонах, украшенная птицами и цветами. Много цветов. Disturbed гремела из динамиков, привинченных к стенам по оба конца комнаты, в результате чего мелкие безделушки гремели.