Трудно разозлить мою маму, но мне удалось сделать именно это - я её разозлила. Великое время. На самом деле, я не могу вспомнить последний раз, когда я так выводила её из себя.

Мое наказание было довольно тяжелым и совершенно не соответствовало преступлению. По крайней мере, таково было моё мнение. Меня заслали уладить дело с клиентом. Не просто с любым клиентом, а клиентом из Леджеса - Пенанс, из маленького собственного Беверли Хиллз в Нью-Йорке.

На пороге роскошного викторианского дома я услышала, как отстойный дверной звонок сообщил о моем присутствии, оптимистичная версия Бетховена «К Элизе». Он был достаточно громким, чтобы заглушить мой айпод. Христа ради. Все было настолько плохо, чтобы использовать работу величайшего композитора нашего времени в качестве дверного звонка, они должны были добавить басы и тарелки тоже?

Я выключила айпод и вытащила наушники из моих ушей. Через несколько минут дверь открылась, меня встретила пожилая женщина, которая носила бикини с леопардовым принтом, шлепанцы со стразами и огромные солнцезащитные очки. Господи. Что заставило этих людей тратить деньги на это барахло? Ценник за очки, вероятно, был с трехзначными цифрами, но они были похожи на то, что вы можете увидеть в магазине все за доллар.

– Я Джесси из Агентства Даркер. Они прислали меня разобраться с вашей проблемой.

Женщина опустила очки и несколько раз моргнула.

– Ты всего лишь ребенок, – сказала она, наконец. – Что ты можешь сделать?

Мне должно было быть обидно, но это была ежедневная песня.

– Я обещаю, я подготовлена, чтобы справиться с этим вопросом.

Не то, чтобы я знала, в чем была проблема. Мама забыла сказать мне. Если она послала меня в одиночку, то, скорее всего, проблема была простенькой, что будет адски скучно.

Женщина пожала плечами и распахнула дверь. Очевидно, мой возраст не был большой проблемой для неё так долго, что я смогла бы уже все сделать и уйти. Да. Это была я. Обычная добрая фея в кроссовках.

Я последовала за ней по дому, стараясь ничего не трогать. Обстановка была такой же броской, как эта женщина. Диван с принтом зебра, леопардовые ковры – люди из организации «За правильное обращение с животными» коронуют это своей целью – и очень жуткая статуя Будды с четырьмя ногами, полностью покрытая стразами. А может это бриллианты. С этими людьми, кто знает?

Когда мы добрались до задней двери, она остановилась и помахала мне.

– Он позади. В бассейне.

– Он?

– Мой муж.

Я замерла.

– Ваш муж? Мадам, если это внутренний спор, полиция, вероятно, лучше подходит для борьбы с этим...

Женщина вышла вперед, прижав меня возмущенным взглядом. Скрестив руки на груди и сжав пальцы, она сказала:

– Я звонила в полицию. Они сказали мне, что я сошла с ума.

О, нет.

– Это не может быть мой муж, – продолжила она, голос переходил на небольшой писк. Яростно качая головой, она направилась к краю платформы и махнула пальцем в бассейн. – «Ваш муж умер неделю назад», сказали они.

О, черт возьми, нет.

Она сжала свой нос и топнула одетой в сланец ногой, она была похожа на избалованного пятилетнего ребенка.

– Он появился три дня назад, и я не могу от него избавиться.

Я сделала один шаг вперед и заглянула через край. В середине бассейна, под водой, был человек в темном костюме.

Я не могла в это поверить. Мама послала меня сюда, чтобы иметь дело с зомби. Чертовым зомби!

Должно быть, она очень рассердилась...

Это было глупо, серьезно, мое дело с зомби. Они, как правило, безвредны. Скорее раздражающие, чем что-либо еще. Все это о поедании мозгов и жажде плоти? Куча дерьма. Зомби плохо пахнут. Они жуткие, через них можно видеть вещи. Но жевать людей? Не их дело.

Было много других, кто делали это.

С раннего возраста, мама убедилась, что я знала, что в Голливуде все неправильно. Зомби не восстают из могилы, чтобы съедать мозги и заражать людей. Они были телесным проявлением умершего, её толкование, не моё. Они в основном появлялись в тех местах, где им было комфортно при жизни и оставались там. Случайное бульканье или мышечные подергивания, но в остальном ничего. Избавиться от них было просто. Немного кварцевого порошка и спичка делали свое дело.

Конечно, не тогда, когда они были под шестью футами воды в бассейне.

– Оплата обсуждалась с агентством? – спросила я, расшнуровывая свои кроссовки. Одна вещь, которую мама и я знали хорошо – получить деньги вперед. Это были не только платежи по кредитным картам и чеки. Нас кинули слишком много раз, чтобы все рассчитать.

Женщина кивнула и помахала чеком возле моего лица.

– Просто избавься от этой неприятной вещи, и это все твое.

Неприятной вещи? У неё и её мужа, должно быть, была эпическая любовь...

– Я не заслуживаю этого, – пробормотала я себе под нос. Сняв мои носки, я засунула их в ботинки, затем вытащила айпод из кармана и положила его на стол рядом с моим телефоном.

– Что это было? - спросила женщина. Она стояла в стороне, постукивая ногой.

Видимо, я не двигалась достаточно быстро.

– Ничего.

Это был явный случай наказания, не соответствующего преступлению. Все, что я сделала, это улизнула, чтобы сделать некоторые компрометирующие фотографии директора школы и его новой молодой подруги в баре свингеров за городом. Марси Дюбуа, девушка в моем математическом классе и дочка директора, заплатила мне пять сотен долларов, чтобы сделать это! Никто в здравом уме не откажется от таких легких пяти сотен баксов...

Видимо, я должна была.

У мамы не было никаких строгих правил со студенческой работой, что значило, что мне было запрещено принимать работу со стороны одноклассников. Дело даже не в деньгах. Ну, немного и в них, но это было также полу-личными. Другое «нет-нет» в книге мамы. Я получила задержание четыре раза на прошлой неделе за то, что опоздала на три минуты в класс. Три минуты! Кроме того, я не была поклонником мошенников. Если бы вы спросили меня, то я должна была получить рукопожатие и неограниченное количество шоколадного печенья за то, что сделала.

А не сырого зомби.

Присев на корточки на краю бассейна, я сунула ноги в прохладную воду, посылая рябь на поверхности. Зомби не двигался. Я затаила дыхание и погрузилась, сдерживая дрожь.

Связь с зомби была проблемой. Они не общаются. Попросить его красиво выйти из воды, чтобы я могла поджечь его, вероятно, не сработает. Я должна была вытащить его. Это означало, прикоснутся к нему. Мой желудок сжался, и я боролась с остатками тунца, которого съела ранее.

Я была профессионалом, черт возьми. Я могла сделать это, не выплевывая свое печенье или своего тунца.

Я погрузилась с головой под воду и нырнула на дно бассейна. Протянув руку, я ткнула плечо штуки. Ничего. Схватив его под обе руки, я оттолкнулась от дна и поплыла на поверхность. Когда моя голова оказалась над водой, я чуть не задохнулась от запаха. Воздух вонял, как протухшая месяц назад курица в лучах летнего солнца, смешивающаяся с гниющим сбитым на дороге зверьком. Острый и способный вызывать рвоту одним дуновением. Тунец попытался появиться наружу, но я снова проглотила его обратно и направилась к краю.

Когда я подплыла туда, то поместила обе ноги на верхней ступеньке и вытащила зомби из воды. Он не оказал сопротивления, восстанавливая себя, как только мы оказались на твердой земле.

Пока все шло хорошо.

Схватив сумку со стола для пикника, я вытащила маленький пузырек с кварцевым порошком, смешанным с солью. Мама окрестила его «Сказочной пылью». Некоторые девушки, которых я знала, никогда не покидали дом без макияжа, самые горячие оттенки блеска для губ и водостойкая тушь. Не для меня. У меня были только инструменты для моей профессии.

Сняв крышку с кварца, я высыпала часть пыли у ног зомби, затем вытащила небольшую емкость с жидкостью для зажигалок из заднего кармана, капая ею на землю. Пока не было жалоб.