— Однако о том, что я не прав, ты уже не говоришь! — я двинул в прорыв другого коня. — Магус, я не уйду.

— И выставить тебя не выйдет... Интересно, Насож еще принимает в армию? Может там будет спокойнее? — почесал затылок лис, одновременно начиная атаку на правом фланге. — Ладно, расскажи, что нового в Цитадели? Что я пропустил, утопая в книжной пыли?

— О, самую мелочь! — глядя как под его ударами разваливаются стройные ряды черных фигур, я все-таки сумел сказать это почти равнодушно. — Мишель завершил изменение, связался с Паскаль, за что и поплатился. В Цитадели несколько новичков, ты опять пропустил Зимнепраздник, я получил гейс. Маттиас напал на лорда Хассана, и теперь сидит в одиночной камере. Ну и еще пара десятков мелких и не очень событий.

Магус уселся наконец в кресло у шахматного столика, и с усталой улыбкой взглянул на меня:

— Зимнепраздник... Такие празднества занимают уйму времени и очень суетливы. Помнится, после осеннего Фестиваля Равноденствия, я приходил в себя почти неделю. — Глянув на доску, он продолжил избиение моих шахматных войск. — Так что там с Мишелем?

— Он изменился, в бобра. — Я пожал плечами, начиная рисковую, на грани фола контратаку. — Потом умудрился вляпаться в отношения с Паскаль и в результате щеголяет клетчатой красно-черной шубой.

— О светлые боги! — Магус на миг даже забыл об игре. — Клетчатый бобер! Паскаль в своем репертуаре! И как он?

— Попечалился. Поругался. Уронил на себя дерево. И привык. Молодость, что тут можно сказать?

Магус печально улыбнулся и с тоской оглянулся на рабочий стол. Потом глубоко вдохнул и резко выдохнул:

— Пат. Предлагаю ничью и... пожалуй ты отчасти прав. Я могу немного отдохнуть от трудов.

— Так держать, друг мой! — ухмыльнулся я. — Пойдем со мной в Молчаливый Мул, понюхаешь эля, выпьешь воды, закусишь горелым сухариком...

— Ну уж нет! — лис заулыбался повеселее. — Воду пей сам! А сухари горелые пусть выкинут на помойку! Я же буду есть бекон и запивать его темным элем... а то и чем получше! — он снял с вбитого в стену колышка плащ, затем выкопал из-под кучи беспорядочно разбросанных пергаментов сумку. — После вас, любезный мудрец.

Я не рискнул разворачиваться, так и выдвинулся за дверь, осторожно пятясь. Следом вышел Магус и когда он проходил сквозь солнечные лучи, я обратил внимание, что мех на его морде и шее пронизывают предательские седые полоски...

Какое-то время мы шли молча, пока Магус не пробормотал под нос:

— А вот был бы я серым лисом, седина была бы незаметна...

— Ты и сейчас не выглядишь стариком. Седина лишь придает тебе благородства.

— Вот еще, — усмехнулся лис. — Я уже давно миновал лучшую пору жизни. И уж прекрасно представляю, что думает обо мне молодежь... Сам так думал о своих наставниках, когда-то, — он немного помолчал. — А ты? Когда ты найдешь пару и обзаведешься дюжиной-другой медвежат?

— Все дети Цитадели — мои медвежата, — улыбнулся я. — К тому же... сомневаюсь, что кто-то здесь, а тем более не здесь, может настолько заинтересоваться мной. Я не знаменит, не богат, не близок его светлости. В отличие от тебя.

Магус фыркнул:

— А это имеет значение? Я слышал многим женщинам интересно в мужчине совсем иное.

— И что же? — остановившись, я уставился на пожилого мага. Вот уж от кого не ожидал...

— О! Ну, то, о чем ты подумал, несомненно важно, — лис тоже остановился и с улыбкой взглянул на меня. — Но и другие факторы имеют значение. Тем более здесь, в Цитадели. К примеру, запах. Как сказала мне когда-то одна... м-м-м... самка: «мужчина должен пахнуть так, чтобы после хотелось прижаться, а не бежать к корыту, ополаскиваться...» А женщинам постарше и поумнее хочется еще и чтобы вот тут у мужчины что-то имелось... — Магус постучал по виску. — И вот здесь, горело, — тут он коснулся кончиком когтя моей груди, напротив сердца. — А слава, связи, богатство... Ну, есть и такие, но подозреваю, эти женщины не заинтересуют уже тебя.

— Знаешь... — я вздохнул и двинулся вперед. — Как-то все не нахожу времени поискать такую женщину. Все дела, занятия...

Рассмеявшись, лис пошел следом.

— И ты еще говоришь мне, что я должен успевать отдохнуть! А сам?

Я не удержался от улыбки:

— Ага, виноват!

— Надеюсь, хоть кто-то в Цитадели все-таки удосужится наделать детишек! — все еще посмеиваясь, сказал Магус. — Иначе у нас будут проблемы!

— Думаю, у Скрэча и Паскаль что-нибудь получится. В крайнем случае, Мишель с удовольствием поможет. А может леди Малисса и ее дружок что-нибудь сообразят.

— А у нее есть дружок? — приподнял уши Магус. — Я слышал,  у нее была подружка, осталась еще с тех времен.

— М-м-м-м... Да, крутился там один... котяра.

Лис еще раз хихикнул:

— Надеюсь, у них сладится. Кстати, мы пришли.

— Точно, — я прошел вперед и открыл большую дверь. — Входи!

Магус заглянул в распахнутую створку, несколько раз вдохнул носом, затем оглянулся на меня. Какой-то миг он колебался, потом шагнул в главный зал Молчаливого Мула. Разговор в зале чуть притих, не то чтобы завсегдатаи и посетители вот прямо уставились на сильнейшего мага Цитадели, но интерес определенно возник — кто-то поглядывал краем глаза, кто-то повернул ухо, кто-то вдруг заинтересовался состоянием собственной шевелюры и срочно достал зеркальце... Должен признать, лис немедленно почувствовал всеобщий интерес: он сбился с шага, нахмурился, на миг задумавшись, потом его морда разгладилась, одновременно с появлением едва заметного серого облачка, окружившего мага. Покров незначительности! Я только покачал головой, восхищаясь его мастерством. Без единого жеста, силой только лишь мысли! Еще раз покачав головой, я взял Магуса за лапу и увел в один из боковых альковов-кабинетов. Там уселся на придвинутую половничим дубовую лавку, и с удовольствием наблюдал как лис устраивается в кресле для почетных посетителей. Он немного поерзал, устроил хвост, откинулся на спинку...

— Что-то не так?

Магус хмыкнул, смущенно улыбнулся, еще поерзал... и наконец, воскликнул:

— Почему кресло в моей комнате не столь удобно?

— Ну... — я усмехнулся, — может быть потому, что ты сидишь в нем большую часть суток. Любое сиденье, эксплуатируемое столь интенсивно, со временем станет неудобным. А может быть потому, что оно вовсе не кресло, а очень даже табурет, — я понаблюдал, как лис продолжает ерзать на мягком, обитом алым бархатом сиденье, то кладя лапы на стол, наклоняясь вперед, то опять откидываясь на спинку. — Тебе точно удобно?

— Просто я... — вздохнул лис, — если честно, я не привык отдыхать.

Подождав, пока половничий расставит кувшин с легким вином, серебряные бокалы и блюдо с закусками, я ткнул пальцем в жарящуюся над камином тушу оленя и поднял два пальца. Дороговато разумеется, но иногда можно и шикануть. Истекающие полупрозрачным соком пласты оленины, с гарниром из тушеной в мясном бульоне репы, посыпанные тмином и хорошо приперченные...

Некоторое время за столом слышался только звон ножей, да щелканье когтей, и лишь утолив первый голод, я вновь обратился к собеседнику:

— Откуда у тебя привычка работать денно и нощно?

Магус задумчиво потер бровь:

— Причин множество.

— Поделишься некоторыми? — я наклонился над столом, сложив лапы перед собой.

Он пожал плечами.

— Самая главная: не вижу смысла жить как-нибудь иначе. Все эти любования цветочками, лежания на травке и ублажение желудка, суть пустая трата драгоценного времени, — он глубоко вздохнул, как назло именно в этот миг случайный ветерок (каюсь, не совсем случайный... я, знаете ли, тоже где-то как-то маг...) поднес к носу Магуса просто божественный аромат жареной оленины, смешавшийся по пути с не менее упоительным ароматом вина. Лис замер на миг, потом чихнул и сердито уставился на меня: — Ну... Ладно, не все, но многие! К тому же, у меня было желание и возможность создать нечто очень и очень... значительное.