Шарлотта подтвердила, что в Европе началась война.

— Но мы не оттуда, — поправила она. — Мы приехали сюда с Южного острова, с Те вака а Мауи.

Женщина улыбнулась.

— Важно не то, где вы родились, а то, откуда ваши предки. Именно туда возвращаются, освобождаясь, ваши духи.

— Я не совсем согласен с тем, что мой дух в конце концов отправится в Англию, — пошутил Джек, когда они ушли из поселения. — Или в Шотландию, или в Уэльс. Твои родители хотя бы оба родом из Лондона.

На губах Шарлотты появилась слабая улыбка.

— Но Лондон — плохое место для духов, — мягко произнесла она. — Слишком шумный, слишком суматошный. Гавайки кажется мне более очаровательным… Остров в синем море, никаких тревог…

— Кокосы, вырастающие прямо во рту, если, конечно, сначала не упадут тебе на голову, — поддразнил ее Джек, но почувствовал некоторую неловкость. Слишком рано так безмятежно говорить о смерти, хотя речь идет всего лишь о мифологии маори.

Коренные жители Новой Зеландии происходили с полинезийского острова, который называли Гавайки. Оттуда они приплыли на каноэ в Новую Зеландию, в Аотеароа, и до сих пор каждая семья хранит название каноэ, которое привезло их предков. По легенде, дух каждого умершего возвращался на Гавайки.

Шарлотта схватила Джека за руку.

— Мне не нравятся кокосы, — непринужденно сказала она. — Но здесь, в Вайтанги, я закончила. Поедем завтра на север?

С девяностомильного пляжа и мыса Реинга, одного из самых северных мест Новой Зеландии, открывались фантастические виды на омываемые штормами скалы. Здесь встречались Тихий океан и Тасманово море: для пакеха — красивое место и непременный атрибут путешествия по Северному острову, для маори — в некотором роде святыня.

Джек пожал плечами.

— Не будет ли это слишком утомительно, любимая? Подъем крутой, последние мили нужно идти пешком. Ты уверена, что осилишь? Я знаю, что у тебя уже три недели не было… мигрени, но…

Он не стал говорить, что, несмотря на столь очевидный всплеск энергии у Шарлотты, его не оставляет тревога: жена по-прежнему была худенькой и, казалось, еще больше потеряла в весе, что было неудивительно, поскольку она практически не ела. Ее ладони в его руках напоминали руки феи, а когда он прижимал Шарлотту к себе ночью, тело женщины как будто горело лихорадочным огнем. Тур по горам — это действительно было последнее, что ему хотелось бы сделать для нее, но она несколько раз неоднократно выражала желание непременно посетить мыс Реинга.

Шарлотта улыбнулась.

— Значит, тебе придется нести меня. Может быть, удастся взять напрокат лошадей или мулов. Там ведь должны быть дикие кони, тогда и ездовые животные сумеют взобраться туда. У смотрителя маяка наверняка есть вьючное животное, ему же нужна провизия…

Джек притянул жену к себе.

— Хорошо, тогда я понесу тебя. Мне все равно, что скажут люди. Кстати, я переносил тебя через порог в нашу первую брачную ночь? Я уже и не помню… таких незначительных деталей.

Последнее селение пакеха перед мысом Реинга называлось Каитаиа; это было крохотное местечко, куда чужаки забредали лишь в том случае, если хотели исследовать самую северную часть острова. Здесь еще было очень зелено, что удивило Джека. Он предполагал увидеть серый горный пейзаж. Тропы вокруг деревни тоже не вызывали опасения. Джек снял комнату в пансионе и отправился к хозяину, чтобы договориться с ним по поводу верховых лошадей, а еще лучше — упряжки.

— До скал пара дюжин миль, — скептически произнес мужчина. — Я не совсем уверен, что ваша леди продержится столько верхом на лошади. Лучше возьмите повозку. Но в ней вы не подниметесь последние мили. Это очень тяжело, сэр, подумайте хорошенько, стоит ли таких усилий какой-то красивый вид.

— Это не просто какой-то красивый вид, — примирительно произнесла Шарлотта, когда Джек поделился с ней точкой зрения хозяина пансиона. — Джек, мы никогда больше не заберемся так далеко на север! Не переживай за меня, я справлюсь!

И вот они здесь, после долгой поездки по унылому скалистому пейзажу, впрочем, сменявшемуся временами головокружительными видами песчаных бухт или длинных пляжей.

— Девяностомильный пляж, — произнес Джек. — Чудесно, правда? Песок… я слышал, используют для изготовления стекла. Это неудивительно, он даже сейчас блестит, как хрусталь.

Шарлотта улыбнулась. Во время этой поездки она мало говорила, просто наслаждалась грандиозным пейзажем, морем и горами.

— Здесь должно быть дерево, похутукава. Оно играет большую роль в историях…

Джек нахмурился.

— Ты уверена? В этой местности не очень-то много деревьев.

Похутукава, именуемое пакеха железным деревом, представляло собой вечнозеленое, цветущее красными цветами дерево, типичное для Северного острова. Джек и Шарлотта восхищались этими растениями еще в Окленде.

— На мысу… — неуверенно произнесла Шарлотта и снова погрузилась в молчание.

Молчала она и во время подъема к скалам. Хозяин пансиона был прав: в повозке до маяка было не доехать; им предстоял тяжелый пеший переход. Но, казалось, Шарлотту это не пугало. Джек видел капли пота у нее на лице, однако она улыбалась.

Лишь несколько часов спустя показался маяк, символ мыса. Джек надеялся, что смотритель будет рад их компании, и действительно — он пригласил их на чай. Однако Шарлотта сначала отказалась.

— Я хочу увидеть дерево, — тихо, но решительно произнесла она.

Смотритель маяка покачал головой, но махнул рукой в сторону скал.

— Вон там. Впрочем, это довольно уродливое деревце, и я не знаю, почему коренные жители поднимают вокруг него столько шума. Однако речь идет о каких-то духах, а еще там будто бы находится вход в подземный мир…

— И как? Видели уже что-нибудь? — пошутил Джек.

Смотритель, бородатый, внешне грубый мужчина, пожал плечами.

— Я добрый христианин, сэр. Мои предки родом из Ирландии. На самайн я закрываю все двери. Но весной погода и без того настолько ужасна, что духа на улицу не выгонишь, если вы понимаете, о чем я, сэр.

Джек рассмеялся. Самайном, днем всех святых, мать часто пугала его в детстве. Будто бы в этот день двери между миром духов и миром людей закрываются не полностью и иногда можно увидеть призраков. Его друг из маори, Маака, услышавший эту историю, но не поверивший в нее, однажды решил напугать его, разбудив звуками флейты путорино, но, конечно же, мальчишке не удалось вызвать голос духов. Поэтому Джек не испугался, а просто разозлился: немелодичные звуки, которые вырвали его из сна, действовали раздражающе. Все кончилось тем, что Гвинейра вылила на незадачливого музыканта ведро воды.

Шарлотта примирительно смотрела на море, а Джек болтал со смотрителем.

— А здесь, наверху, есть поселения маори? — наконец поинтересовалась она.

— Моя жена изучает мифологию коренного населения, — пояснил Джек.

Смотритель покачал головой.

— Постоянных в окрестностях нет. Здесь же ничего не растет. Чем жить этим людям? Но на пляже всегда стоит какое-нибудь племя, они ловят рыбу, музицируют… Сейчас тоже кто-то есть. Маори приходят сюда не по дороге, они обычно поднимаются по тропе с пляжа. Там, в принципе, гораздо красивее, но нужно кое-где карабкаться. Так что это не для вас, леди! — И он улыбнулся, словно извиняясь.

— Но ведь в лагерь, наверное, можно попасть как-то иначе, верно? — спросил Джек.

Смотритель подтвердил его догадку.

— Входите, выпейте чаю, и я расскажу вам, как пройти, — пригласил он.

Шарлотта неохотно пошла за ним. Казалось, она не могла оторваться от вида бушующего моря. Встреча морей привела в восхищение и Джека, но уже поднялся сильный ветер, становилось холодно.

— К сожалению, я не могу предложить вам остаться на ночь, — извиняющимся тоном произнес мужчина. — У вас есть палатка или что-то подобное в повозке? Сегодня вы не успеете вернуться в Каитаию…